Больше всего на свете моя мама хочет выйти замуж. Это её идея-фикс, цель жизни, которая в последнее время превращается в манию. Не понимаю, зачем ей понадобился муж? Конечно, она ещё ничего, но всё же без мужиков как-то легче. Мне, например, 30, и я не спешу в ЗАГС. А что я там забыла или не видела? Но смотреть на страдания мамы – выше моих сил. Каждый вечер слушать её причитания о своей угробленной жизни не для меня. Я – оптимист и считаю, что хорошее настроение – залог долголетия. Поэтому уже через полгода после начала маминого кризиса я решила срочно выдать её замуж. Звучит невероятно, но это факт. Обычно мамочки сватают дочек, ну а я продвинутая особа и сама женю́, кого хочу.
Правда, выбор был невелик. Из мало-мальски приличных знакомых выделялся один дядя Петя. Он не пьёт, не курит, нормально одевается; правда, зарабатывает мало, но и мама звёзд с неба не хватает. И я решила, что они вполне подходят друг другу. Но как их свести? Мама не обращает на дядю Петю никакого внимания. Она едва с ним здоровается, и я подозреваю, что вспоминает о его существовании в те редкие минуты, когда над нашими головами раздаётся заунывное урчание скрипки. Так дядя Петя музицирует, когда на него накатывает очередной приступ меланхолии.
– Как надоел, горе-скрипач! – бормотала мама. – Шёл бы на чердак к Барбосу: этот его сразу поймёт!
Барбос – наш старый общий кот, получивший такую кличку за свои объёмные габариты. Барбос – тонкий ценитель музыки: когда дядя Петя заводит свою шарманку, он тихонько пищит в такт и даже притоптывает лапкой в самые сильные моменты.
– Брось, мам, не так уж он и плох, – возражала я. – Любовь к музыке выдаёт в нём натуру тонкую, деликатную, одухотворённую. Он у нас один такой во всём подъезде.
– М-да, такого чудика днём с огнём не сыщешь, – возражала мама. – Жду-не дождусь, когда треснет его дурацкая скрипка.
Я задумалась. Заставить дядю Петю отказаться от скрипки так же невозможно, как лишить Шерлока Холмса – его фирменной трубки. Надо зайти с другой стороны. Например, надоумить дядю Петю приударить за мамой. Она любит знаки внимания, даже самые мелкие. Как раз на носу висел Новый год – самый подходящий праздник для завязки романтических отношений. Я набралась смелости и пригласила дядю Петю на бокал шампанского.
– Мама любит белые розы, – как бы между прочим сказала я ему.
Не уверена, что он правильно понял мой тонкий намёк. Он уставился на меня поверх больших очков и быстро-быстро захлопал глазами, как ребёнок в предвкушении сюрприза.
– Прихватите какие-нибудь конфетки… мы с мамой любим сладкое, – добавила я, видя, что дело плохо: бедняга окончательно растерялся и таращился на меня с видом виноватого школьника.
Признаю́: начало было неудачное, однако я не собиралась сдаваться. Ведь речь шла о личном счастье любимой мамочки! Правда, узнав о моей выходке, она чуть в обморок не упала.
– С какой стати ты позвала этого хиляка? Только его нам не хватало! Ты ведь знаешь, что я терпеть не могу гостей…
Да, я это знала: ведь по этой причине папа сбежал из семьи. Он обожает застолья и компании, он просто жить без них не может. А мама по натуре – бирюк и гоняла всех папиных знакомых, как сидоровых коз. Не представляю, как они вместе прожили аж 20 лет. Наверное, из-за меня; я читала, что ребёнок продлевает, а иногда – даже спасает неудачный брак. В нашем случае чуда не произошло; хотя они расстались по-тихому, без скандалов и разборок, что уже достижение.
– Не бойся, мамочка: он посидит всего один часок, а потом сразу уйдёт. С соседями надо дружить. Помнишь, как он помог нам с ремонтом потолка?
– После того, как сам же нас и залил! Ох, горе луковое… Неужели моя жизнь и впрямь кончена? Кто бы мог подумать, что я буду встречать Новый год в компании этого зажатого цыплёнка?
Я подавила улыбку. Дядя Петя действительно чем-то похож на птенчика, только что вылупившегося из яичка. Порой он казался мне таким несчастным, таким грустным и одиноким, что невольно хотелось его приголубить, приласкать, утешить… Стоп! Куда это меня занесло? Я ведь сватаю его маме, а не за себя. Да и не в моём он вкусе: не люблю тихонь, этих вечных студентов и книжных червей, которые в свои 45 лет витают в облаках и никого и ничего не замечают у себя под носом. Эта мысль меня успокоила, и я быстро уснула.
31 декабря мама накрыла традиционный стол с оливье и шампанским. Я кое-как помогла, вернее, – помешала ей на кухне. Я совершенно не умею готовить, однако Новый год – время чудес, поэтому в этот день моё присутствие на кухне обязательно. В 9 часов вечера раздался звонок – это явился дядя Петя. Я со всех ног бросилась в прихожую. Я открыла дверь и с облегчением выдохнула: в руках он держал букет белоснежных роз и здоровую коробку конфет. Начало было неплохое, да и выглядел он совсем недурно: новый костюм, новые очки, начищенные до блеска ботинки – короче, молодец: приготовился как следует.
Мама встретила его с мрачным, как туча, лицом. Но дядя Петя, казалось, не обратил на неё внимания. Правда, он протянул ей букет и коробку конфет, однако глядел куда-то в сторону, словно спал на ходу. Я усадила его за стол и принялась потчевать оливье. Сначала он ел вяло, потом вдруг оживился и ни с того ни с сего принялся уплетать за обе щеки.
– Ну же, поухаживай за ним, – шепнула я маме. – Всё-таки гость, пусть хоть раз в жизни почувствует себя человеком.
– Он и так съел всю тарелку, – огрызнулась мама. – Если я за ним поухаживаю, он слопает остальные порции.
– А тебе жалко? – съязвила я. – Всё равно лишнее останется. И кому достанутся твои салатики? Опять Барбосу?
– Уж лучше ему, чем этому скелету, – не унималась мама. – Пусть скорее доедает тарелку и убирается, пока я в хорошем настроении.
После этой реплики я поняла, что дело безнадёжно, и попыталась хоть как-то сгладить мамино поведение. Я села за пианино, реанимировала свои детские музыкальные познания и сыграла дяде Пете что-то невразумительное – нечто среднее между «Маленькой ночной серенадой» Моцарта и фугой Баха. Отъявленный меломан заткнул бы уши и выгнал меня в шею, однако я всё-таки доиграла до конца.
Мама фыркнула и убежала на кухню. Но дядя Петя прослезился и в припадке восторга осушил целый бокал шампанского.
– Очаровательно, бесподобно, восхитительно, – прошептал он.
Я заметила, что у него заплетался язык. Ведь он образцовый трезвенник, и один бокал шампанского выводит его из строя. Мне было как-то неудобно отправлять его домой: ведь я же сама пригласила его на новогодний вечер! К тому же он сидел такой тихий, такой скромный, такой беззащитный, что у меня вдруг мелькнула мысль: а дойдёт ли он до своей квартиры самостоятельно, без посторонней помощи? У меня не хватит сил его тащить, мама скорее уложит его на диван, чем потащит наверх. Если только Барбос придёт на выручку, но он не справится с нагрузкой.
– Сыграйте ещё что-нибудь… фея, – пролепетал дядя Петя. – Клянусь честью, я могу вас слушать бесконечно долго.
Музицирование не входило в мои планы, однако дядя Петя попросил так нежно и проникновенно, что у меня невольно навернулись на глаза слёзы. Я опять села за фортепиано и положила руки на клавиши. Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг запела – да ещё не своим голосом. Это было ужасно… здорово. Ладно, шучу, если честно, то я себя не узнала. Эти утробные, гортанные звуки не подходят для нормального человеческого слуха. Но дядя Петя на своей, запредельной, волне воспринимает всё – даже моё завывание. Он выслушал романс до победного конца, глубоко вздохнул и снова прошептал:
– Бесподобно… очаровательно… вы фея…
После чего неожиданно встал и довольно твёрдым шагом направился к выходу. Я на всякий случай проводила его. Я всё-таки боялась, что он рухнет по дороге. На пороге его квартиры сидел Барбос; увидев меня, он в знак одобрения мяукнул и пошевелил усами в разные стороны (очевидно, он слушал мои музыкальные упражнения с чердака).
Мама встретила меня с каким-то странным выражением на своём осунувшемся лице. Но я так устала, что упала на кровать без задних ног и мгновенно заснула. На следующий день я проснулась поздно и, кое-как продрав глаза, поплелась на кухню. Здесь меня ждал сюрприз. В центре стола красовалась маленькая коробочка с блестящим кольцом. Перед ним стояла мама и созерцала его с видом Эдипа, пытающегося разгадать загадку сфинкса.
– Это от Петра Петровича, – с придыханием выговорила она.
Я остолбенела от изумления и неожиданности: первый раз в жизни мать назвала дядю Петю «Петром Петровичем».
– Что это значит, Катюш, а?
Я удивилась ещё больше. Первый раз в жизни мама назвала меня «Катюшей», а не «Катюхой». Так, думаю, ладно, значит, дело и впрямь серьёзно.
– Скорее всего, он делает мне предложение, – хладнокровно ответила я, хотя внутри у меня всё так и трепетало от волнения.
– Он что – ограбил ювелирный магазин? Он же перебивается от зарплаты до зарплаты.
– Сейчас это не главное, – спокойно промолвила я и села на стул: у меня подгибались колени, кружилась голова и темнело в глазах. – Идти за него или не идти – вот в чём вопрос?
Мама выкатила на меня глаза и отчаянно всплеснула руками.
– Конечно, иди, – жутким шёпотом запричитала она. – Лови момент, девонька, пока не поздно. Где ты такого мужика найдёшь? Красивый, умный, деловой – чего тебе ещё надо?
– Ты меня выдаёшь за скелет, хиляка и зажатого цыплёнка? – не удержалась я. – Ох, мама, мама, как же тебе не стыдно!
– Ну дочур, ну не обижайся, пожалуйста. Прости ты меня, дуру старую. У меня угробленная жизнь без перспектив, а ты ещё молодая, у тебя всё впереди.
Я улыбнулась. Мама, как всегда, в своём репертуаре, которому бы позавидовал Большой театр.
– Ладно, хорошо, раз уж ты так настаиваешь, то я, пожалуй… соглашусь, – сказала я, с трудом сдерживаясь от смеха. – Остаётся узнать – как это кольцо попало сюда?
– Вот это-то меня и пугает, – торопливо, горячо зашептала мать. – Когда я вошла, оно уже лежало на столе. Все двери и окна – кроме форточки – закрыты. Просто мистика какая-то…
Вот уже 10 лет я замужем за Петей, но до сих пор эта загадка окутана мраком неизвестности. Мой муженёк умеет держать язык за зубами. Неужели это Барбос постарался?
---
Автор: Людмила П.