Все части повести здесь
– Подожди – остановила Катя Марину – Люб, ты сказала, что у нас две новости... Вторая-то какая?
– Вторая? – Любка вдруг прислушалась к тому, что происходит в зале – а вон она, вторая новость пришла.
Она показала на чуть приоткрытую дверь в зал. Катя и Марина подошли ближе и выглянули в небольшую щель.
К стойке бара двигалась сногсшибательная девушка с модельной внешностью.
Часть 58
Некоторое время Евгения Дмитриевна и Сергей Карлович молчали, переглядываясь, потом женщина сказала мужу:
– Сереж, ну говори, чего ты?
– Может ты скажешь?
– Хорошо... Ладно... Друзья, все вы знаете, что Сергей оформил документы на отцовство Павлуши! Но это еще не все...
Она вдруг споткнулась и уставилась на сидящих тут же Егора Васильевича и Елену Викторовну. Лицо ее стало бледным, и она беспомощно посмотрела на мужа, словно искала у него поддержки. И Сергей Карлович, вдруг осознав всю двоякость ситуации, тоже не нашелся, что сказать, и теперь молчал, потерянно глядя на жену.
– Да вы говорите, чего уж там! – первым махнул рукой Егор Васильевич, который понял, о чем может идти речь.
Все остальные, особенно молодежь, непонимающе смотрели друг на друга, никто из них не осознавал, что же происходит сейчас, и почему Евгения Дмитриевна так внезапно замолчала.
– Дело в том – Евгения Дмитриевна сглотнула подступивший к горлу комок – дело в том, что я... усыновила Павлушу, неделю назад. Теперь я его мать.
За столом наступила тяжелая тишина, но обстановку разрядил дядя Федор. Он встал с бокалом наливки в руках и сказал торжественно и с улыбкой:
– Друзья мои, давайте выпьем за то, что у этого замечательного ребенка теперь есть полная семья, в том числе и бабушка с дедушкой!
Катя заметила, как Елена Викторовна приложила к глазам белый кружевной платочек, а потом поняла, что плачет она вовсе не от радости за внука, а по совсем какой-то иной причине. Она переглянулась с Мариной и Любой, и те в ответ пожали плечами, не понимая, что происходит со взрослыми.
Через некоторое время молодежь решила отправиться на речку, подышать воздухом. Взяли с собой Павлика и Андрюшу. Люба, Марина и Петр шли молча, Артем начал было что-то рассказывать и осекся. Сегодня он тоже был приглашен в гости лично Полиной Егоровной, хотя Катя считала, что это ни к чему, но спорить, конечно, не стала. По его немного смущенному виду она поняла вдруг, что он знает, по какой причине случилась эта неловкая ситуация за столом.
– Слушайте, ребят, а что это было сейчас, а? – спросила нетерпеливая Любка в надежде, что кто-то разъяснит ей, что именно произошло.
Все понуро молчали, только Артем решился заговорить.
– Видишь ли, Люба, дело в том, что это тонкий юридический аспект, на который, желающие сообщить радостную новость Евгения Дмитриевна и Сергей Карлович, абсолютно не обратили сначала никакого внимания.
– Артем, ты о чем? – спросила Катя.
– Дело в том, что прежде чем Евгении Дмитриевне усыновить Павлушу, им нужно было лишить родительских прав эту девушку, его мать. Делается это через суд, и скорее всего, им это удалось легко и просто, учитывая их связи, нынешний бардак в судебной системе, ну и то, что мать мальчика, как таковую, отыскать не удалось. А теперь представьте ситуацию – за столом сидят родители матери ребенка, а Евгения Дмитриевна сообщает о том, что теперь она мать Павлика...
Ребята удрученно замолчали, а Артем продолжил:
– А учитывая то, что усыновление произошло довольно быстро, и еще года нет, как Павлуша с ними живет, а эта девушка воспитывала сына до трех лет – представьте состояние родителей этой самой Милы. Кроме того, я подозреваю, что в желании сделать сюрприз всем близким, они не сообщили бабушке и дедушке Павла о том, что собираются лишить Милу родительских прав.
– Как-то все сложно – пробормотала Катя – Артем, а что же теперь будет-то, а?
– Катюш, если ты задаешь этот вопрос, имея ввиду юридическую сторону вопроса, то тут может быть два варианта развития событий. Поскольку у Сергея Карловича прав на сына больше, чем у его бабушки и дедушки, то конечно, они против него ничего не сделают, единственное, что если позвонит Мила, и они сообщат ей эту новость, то она может попытаться оспорить это опять же, через суд.
– А второй вариант? - спросил Петр.
– Ну, а второй вариант – все останется, как есть, поскольку Милу не интересует собственное дитя. Если же Катя спрашивает меня, что будет, с человеческой точки зрения, то тут я не могу ответить однозначно, поскольку быть может все, что угодно.
– Подождите – перебила его Любка – так получается, что Павлушины бабушка и дедушка таковыми ему теперь не приходятся?
– Ну, это спорный вопрос. Юридически не приходятся, а биологически – приходятся, но вряд ли Евгения Дмитриевна и Сергей Карлович будут чинить им препятствия и не давать видеться с Павлушей. Но вот сомневаюсь, что их отношения – двух этих семей – в ближайшее время будут особо теплыми.
Артем как в воду смотрел – когда они вернулись с прогулки, Егора Васильевича и Елены Викторовны не было. За столом на улице сидели понурые дядя Федор с Михаилом Андреевичем и Сергеем Карловичем, а женщины утешали плачущую Евгению Дмитриевну.
Когда через несколько дней Катя разговаривала с ней об этом, причем женщина сама завела этот разговор, та сказала ей:
– Катюш, это конечно, была самая наша с Сережей большая ошибка, промах... У нас ведь и мысли не возникло, мы только за столом пришли в себя от этой эйфории, и оба поняли, что творим. Слышала бы ты, что она мне наговорила! Я имею ввиду, Елену Викторовну! Я ее тоже понимаю – для них с Егором это удар ниже пояса. Я до сих пор не могу в себя прийти от того, что произошло.
– Евгения Дмитриевна, вы должны успокоиться, в первую очередь. И потом – Павлик чувствует ваше настроение, и у него уже нижняя губа трясется, ему очень не нравится, что вы плачете. А про его дедушку и бабушку я так скажу – вы же не запрещаете им видеться с внуком, принимаете их в гости, с Павликом к ним в гости ходите, они должны в первую очередь думать об интересах ребенка. А теперь у этого ребенка любящая семья, полная семья! А что нужно было делать вам? Ждать, когда приедет Мила и заберет его? Но ведь ребенок не игрушка – сначала поиграл, потом отдал кому-то, захотел – приехал и забрал! Ваша неправота только в том, что вы не поставили их заранее перед фактом. Но и то – разве вы были обязаны это делать? Понятно, что сейчас и Егор Васильевич, и Елена Викторовна страдают из-за этого, но ведь вы не виноваты, что Мила решилась отдать мальчика отцу!
Евгения Дмитриевна улыбнулась сквозь слезы и сказала:
– Кать, ты как всегда, умеешь найти нужные слова! Спасибо тебе! И все же мне неспокойно от того, что это случилось. Надо было как-то осторожно, наедине, сказать им об этом, а не так, прилюдно. Все-таки они родители Милы, и мы за это время успели с ними подружиться.
Катя не знала, какие еще найти слова для Евгении Дмитриевны, что сказать и как утешить. Она решила не вмешиваться в эту ситуацию – они взрослые и разберутся сами.
Подумала о том, как же хорошо Артем разбирается в юридических вопросах (ну, и голова у него!), а впрочем, владея таким бизнесом, он действительно должен был во многом разбираться.
Катя всегда удивлялась способности Артема оказываться в нужное время в нужном месте. Он, казалось, успевал все, и она часто задавалась вопросом – спит ли он вообще. Он казался ей человеком, который все знает, во всем разбирается, и не только она, а и другие ребята, особенно в ресторане, слушали его с открытыми ртами, и неважно, рассказывал он что-то, касающееся работы, или какую-то смешную историю.
– Ребята! – сказал он им как-то, собрав всех вместе в зале после смены – время и прогресс не стоит на месте! В следующем году в Москве будут проходить очень крутые обучающие курсы для сотрудников и владельцев ресторанов. Нужно нам подумать, кто поедет, кроме меня! Это должны быть повара и официанты. И должен сказать вам, что если наш ресторан будет процветать, я сделаю так, чтобы мы все постепенно эти курсы прошли!
Вокруг раздались восторженные охи-вздохи и слова: «Круто!», «Здорово!», и другие, которые выражали высшую степень восторга ребят.
– Кать – Артем посмотрел на девушку – тебя в первую очередь имею ввиду.
Но Катя вдруг разнервничалась. Наверняка эти курсы будут идти в течение недели или больше, а она не готова была оставить своего сына на такой длительный срок, даже с Евгенией Дмитриевной.
– Артем – сказала она парню – я пока не уверена в том, что смогу.
– И что же мешает твоей уверенности? – улыбнулся он ей своей, как всегда, бодрой улыбкой.
– Андрюша еще слишком маленький, а курсы эти наверняка не неделю будут длиться.
– Ты права – две недели!
– Я не смогу оставить ребенка на такой срок!
– Кать, у тебя столько помощников! Евгения Дмитриевна, Люба, Полина Егоровна, отец, мама Любы, бабушка... Перечислять устанешь!
– Артем, ты что?! – ей было обидно от того, что он ее не понимает – я никогда так надолго сына не оставляла! А тут две недели! Ему всего три года будет в следующем году! Он маленький еще! И потом – все, кого ты перечислил, и так много помогают мне и помогали, а тут просить их о том, чтобы оставить с ними ребенка на две недели?!
– Кать... Ты сейчас преувеличиваешь. Не так часто ты к своим близким обращаешься. Ну да, у дяди Федора ты живешь, но ведь ты и продукты покупаешь, и коммуналку вместе с ним платишь, сына ты сама забираешь теперь из сада, воспитываешь ты его сама, одеваешь-обуваешь – тоже, подарки – это другое. Не думаю, что та же Евгения Дмитриевна тебе откажет в этом.
– Артем, у Евгении Дмитриевны у самой маленький ребенок – Павлуша, с двумя она с ума сойдет! Она и так с работы ушла, чтобы целиком и полностью посвятить себя мальчику, да и Сергей Карлович настоял, так что нет! Да я думать ни о чем не смогу, если поеду, буду там вся дерганная ходить!
Артем остановил ее движением руки:
– Кать, давай мы будем решать проблемы по мере их поступления. Посмотрим, что будет через год, и если удастся тебе поехать, то мы сделаем все, чтобы это время прошло безболезненно для тебя и твоего сына.
Прошло лето – беспокойное, сухое какое-то, словно внезапно там, в небесной канцелярии, кончилась влага для дождей. Старики беспокойно смотрели в небо и как могли, призывали дожди и ливни. Люди ходили по улицам города, измученные жаждой и клубившейся серой пылью на дорогах. Влаги от поливальных машин хватало ненадолго – утром было свежо, а уже к середине дня становилось так жарко, что можно было забыть о том, что буквально пару часов назад по дороге проходила такая машина.
Из-за такой погоды люди выглядели уставшими и часто раздражались друг на друга в очередях и транспорте.
– Неужель кара небесная нас ждет? – бубнила Полина Егоровна, присаживаясь в тень около сараюшки – не дает Господь дождика... Чисто Содом и Гоморра...
Катя на выходные старалась уезжать в поселок, там можно было купаться в речке, в городе же, в каменных коробках, не спасал даже душ. Артем строго-настрого приказал поварам уходить в душевую каждые два-три часа работы, иначе около печек, которые работали целый день, можно было потерять сознание.
Все было облегченно вздохнули, когда август закончился, но оказалось, слишком рано. Даже в сентябре еще стояла сухая жара, сводящая всех с ума. Даже дети, чувствуя погоду, вели себя капризно – было действительно тяжело.
Зато октябрь зарядил частыми дождями, пузырились лужи на асфальте, земля превращалась под ногами в грязную жижу, а дядя Федор, который уходил в рейсы, все чаще задерживался – кое-где на его пути дороги размывало так сильно, что они днями могли стоять в веренице машин, ожидая, когда же будет возможность проехать.
В такие моменты Катя места себе не находила, ожидая отца. И когда он возвращался, обнимала его крепче прежнего, со страхом думая о том, как же дорог он ей. Близкий человек, ближе даже родного...
Отметили в октябре день рождения Полины Егоровны, подарили подарки. Катя итак никогда не приезжала к ней с пустыми руками, а на день рождения привезла красивый сервиз – супницу и разной величины тарелочки для всяческих нужд. Знала, что она мечтает о таком. Любила Полина Егоровна красивую посуду, а увидев щедрый подарок Кати, на который та специально откладывала деньги, расплакалась.
Через несколько дней в квартире дяди Федора раздался звонок телефона. Мужчина взял трубку, некоторое время послушал собеседника, кидая на Катю встревоженные взгляды, а потом сказал:
– Кать... Полину Егоровну в больницу увезли.
– Что? – она даже побледнела – что с ней, пап?
– Поедем, поедем... Это мама Любы звонила, сказала, где именно она лежит, поедем, если не пропустят, то хотя бы узнаем, как она.
– Папа, а Андрюша как же?
Дядя Федор, замешкавшись, сказал:
– Любка посидит, не откажет, наверное. Мы ведь ненадолго.
Они оставили малыша у Любы, а сами поехали в больницу.
Строгая медсестра на посту, конечно, никуда их не пропустила. Глянула из-под очков, заправила в белую шапочку выбившиеся прядки волос и отчеканила:
– Состояние пациентки стабильно тяжелое – а на аккуратный вопрос дяди Федора возмутилась – да вы что? Как я могу вас пропустить? Пациентка в реанимации!
На просьбу дяди Федора позвать врача, она заявила:
– Ну имейте вы совесть, дайте доктору отдохнуть! Вот телефон, завтра с утра звоните и узнавайте.
У Кати что-то противно сжалось в груди, она, похолодев от страха, подумала вдруг, что такие же ощущения испытывала незадолго до того, как узнала о смерти деда, и тогда, когда предположительно пропал Андрей. Грызущее чувство тревоги и приближающейся беды не оставляло ее, и она никак не могла побороть в себе это. Надеясь на чудо, она, как умела, мысленно молилась тому, кого совсем не знала, в кого не верила, потому что их так учили.
Но чуда не случилось, и Полина Егоровна, которая заменила Кате бабушку, покинула этот мир, оставив после себя у людей только теплые и хорошие воспоминания.
Стараясь быть сильной и, в первую очередь, не напугать сына, она держалась, как могла, только тихонько и неслышно плакала по ночам, думая о том, что не к кому будет теперь возвращаться в поселок, никто не угостит вкусными, пышными булками, не сварит ароматный чай в самоваре, не споет Андрюшке колыбельную так, как умела только она, – ребенок от ее песенки засыпал моментально – никто не погладит по голове, не приголубит, и не даст такой мудрый, простой и нужный совет. Только осунувшееся личико Кати и ее глаза с темными кругами говорили о том, что свою боль она прячет где-то глубоко в себе, не давая ей вырваться наружу страшным звериным криком.
Похоронили добрую женщину рядом с Виктором Ильичом, и Катя с горечью подумала, что и в другом мире они теперь соседи...
Завещание Полина Егоровна не оставила, и все те, кто знал ее, с настороженностью ждали, когда нотариус разыщет того, кто будет владеть домом и землей. Очень хотелось бы, чтобы этим человеком был кто-то вроде Полины Егоровны – такой же светлый, добрый и простой.
Подходило время сессии, девчонки перешли на четвертый курс, впереди было много забот, и Катя думала, что заботы эти хотя бы немного отвлекут ее от мысли о Полине Егоровне. Все казалось ей, что мало она благодарила эту женщину за помощь, за доброту к ней и ее сыну.
К сессии готовилась, как всегда, ответственно, много времени проводила в библиотеке, когда выпадали выходные, также не бросала спорт, старалась работать на совесть, и уделяла внимание сыну.
Ноябрьская сессия пролетела так быстро, что Катя и опомниться не успела – а она уже закончилась. Артем совсем перестал приезжать к ней в гости и приходить в спортзал, не видела его Катя и во время пробежки. С одной стороны чувствовала облегчение – вероятно, Артем потерял терпение и возможно, старается теперь сделать так, чтобы реже видеть ее, в надежде, что это поможет ему выкинуть Катю из сердца. С другой стороны, мучило щемящее чувство того, что ей его не хватает.
Когда вышли после сессии на работу, весь коллектив встретил их с радостью, что было неудивительным – что Марину, что Катю очень любили все сотрудники.
– А у нас две новости! – с места в карьер сообщила Любка, которая тоже была рада видеть подруг, хотя они и так встречались.
– Хорошие, надеюсь? – без особой надежды спросила Катя. В последнее время она чувствовала себя уставшей, и признавала, что смерть Полины Егоровны сказалась на ее душевном состоянии – все виделось в черном цвете.
– Да не очень... Первая – в субботу приходила Татьяна в компании с какими-то мужиками. Пьяная до невозможности. Конечно же, она забыла, что у тебя в ноябре сессия, а потому, получив заказанные блюда, стала орать о том, что это у вас тут за повара работают, да особенно бездарный повар – это Гущина, а когда охрана насмешливо осадила ее тем, что ты на сессии, она, не зная, что сказать, устроила такой скандал, что пришлось вызывать милицию. Вот так-то...
– О, узнаю Татьяну! – без особого удивления заметила Катя – когда она в невменяемом состоянии, из нее так и прет ее внутреннее содержимое!
– Кстати, как ваша сессия? – спросила Любка.
– Если бы не Катя, у меня была бы одна «четверка», но мы с ней «Технологию хранения мясомолочных продуктов» вместе штудировали, так что у меня «пятерка».
– Подожди – остановила Катя Марину – Люб, ты сказала, что у нас две новости... Вторая-то какая?
– Вторая? – Любка вдруг прислушалась к тому, что происходит в зале – а вон она, вторая новость пришла.
Она показала на чуть приоткрытую дверь в зал. Катя и Марина подошли ближе и выглянули в небольшую щель.
К стойке бара двигалась сногсшибательная девушка с модельной внешностью.
Продолжение здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.