В последние лет пятнадцать, когда объявляют очередного лауреата Нобелевской премии по литературе, у нас в России не принято стесняться, что ты его не читал. Даже профессиональные книжные обозреватели, и те уже не стесняются. Дело привычное.
Нет, зарубежную литературу отечественный читатель как в советское время уважал, так и сегодня вниманием не обходит. Вот только с экспертами из Шведской академии мы постоянно находимся в противофазе: у нас одни вкусы, у них другие. Скажем, еще двадцать лет назад в нашей стране увлеклись японцем Харуки Мураками. С тех пор его регулярно выдвигают на премию и каждый раз он пролетает мимо нее.
Охотно читают тех, по чьим книгам снимали кино: Стивена Кинга, Джоан Роулинг, Джорджа Мартина, Нила Геймана - но это тоже не нобелевские клиенты.
Причем мало того, что Нобелевскую премию дают неизвестным авторам, но и факт ее присуждения уже не служит стимулом для того, чтобы с ними познакомиться. Такие имена, как Элис Манро, Патрик Модиано, Луиза Глюк, Анни Эрно до сих пор ничего не говорят массовому российскому читателю.
Бывают, впрочем, редкие исключения. Например, в 2016 году, когда премию дали певцу Бобу Дилану, вся страна просто воспряла: ну наконец-то наградили того, кого мы знаем! Разумеется, не читали, да и непонятно, что там читать, но по крайней мере слышали и кое-что даже можем напеть.
В этому году Нобелевский комитет не был оригинален: южнокорейскую писательницу Хан Ган у нас тоже не читали. Хотя в премиальном деле она не новичок: восемь лет назад ей присудили Международную Букеровскую премию. По этому поводу пару ее романов в России перевели и издали тиражом 5000 экземпляров; допечатка явно не потребовалась, ажиотажного спроса не возникло.
Можно сказать наверняка, что и теперь Хан Ган не станут читать в России. Это, однако, не означает, что она плохой писатель. Вполне возможно, писатель она хороший. Но будет ли нам близка проблематика ее книг? Скажем, один роман у нее посвящен кровавому подавлению восстания в городе Кванджу, а еще один - не менее кровавому подавлению восстания на острове Чеджудо. Это, конечно, очень важно для корейцев, но у нас была своя история, ничуть не менее суровая, и нам ее хватает.
В литературной Нобелевке мы привыкли искать политику. Скажем, когда ее присудили белорусской оппозиционерке Светлане Алексиевич, этот мотив лежал на поверхности. Есть ли политический смысл у такой фигуры, как Хан Ган, следует спрашивать у корейцев, нам же стоит отметить, что на этот раз по крайней мере обошлось без политической интриги против России. Например, Нобелевский комитет, к счастью, удержался от того, чтобы наградить какого-нибудь украинского автора ради моральной поддержки нынешнего киевского режима.
Впрочем, никаких реальных претендентов, пишущих на русском языке, в этом году тоже не просматривалось. Это и понятно. В условиях отмены русской культуры на Западе премировать, скажем, Захара Прилепина было бы совершенно невозможно, хотя сегодня он в России прозаик номер один. А среди тех, кто в последние годы выступил против своей страны, не наблюдается авторов, хотя бы в малой степени соответствующих нобелевскому калибру, заданному для русской литературы такими классиками, как Михаил Шолохов и Иосиф Бродский.
Эти самые авторы, ныне в основном иноагенты (Дмитрий Быков, Борис Акунин и т.п.), для продвижения своих писаний недавно учредили новую литературную премию “Дар”. Разумеется, они найдут, кому ее вручить, но стоит заметить, что литераторы, уехавшие из России после начала специальной военной операции, за этот период показали свою удивительную, просто феноменальную бесплодность.
Все, на что они оказались способны, - это неумелое глумление над героями, озлобление против своего народа, паралич воли перед лицом исторических испытаний. Они не нашли языка для описания сегодняшней реальности.
Такой язык может найти только тот писатель, который любит свой народ и верит в него. Но такой писатель не нуждается в том, чтобы ждать милости от чужих дядек из Шведской академии. Высшей наградой для него станет внимание своих соотечественников.
Игорь Караулов
А вы согласны с мнением автора?!
