Цифровые технологии сегодня масштабно трансформируют глобальный финансовый ландшафт, оказывая значительное влияние на денежно-кредитную политику. Прежде всего, речь идет о цифровых валютах центральных банков, или ЦВЦБ. По итогам 2023 года в них было вовлечено более 100 стран, в том числе Россия — пилотный проект цифрового рубля стартовал в августе 2023 года, сегодня реализуется уже второй этап. Риски, связанные с внедрением цифрового рубля, а также возможности и перспективы, которые открывает третья форма денег, обсудили участники конференции «Цифровые валюты и активы: проблемы и перспективы» — в рамках сессии «Цифровой рубль: теория и практика применения цифровых валют во внутренних и трансграничных расчетах». Организаторами конференции стали Институт экономики РАН и НИУ ВШЭ.
Стимулы в «цифре»
Проект цифрового рубля развивается на фоне общемировых тенденций, а выбранная архитектура и дизайн в целом отвечают мировым трендам, говорит Дмитрий Кочергин, главный научный сотрудник Института экономики РАН. При этом, полагает эксперт, концепция все же нуждается в известной модификации. Прежде всего, речь идет о дополнительных стимулах по использованию инструмента.
«Нужно предложить разнообразные экономические стимулы для конечных пользователей по активному использованию цифровой валюты, чтобы она не стала нишевым продуктом», — уточняет Дмитрий Кочергин.
Например, на платформе цифрового рубля можно реализовать унифицированный цифровой реестр, поддерживающий расчеты как в ЦФА, так и с помощью токенизированных депозитов и стейблкоинов. А на функциональном уровне стимулом может стать начисление процентов на остаток на цифровых кошельках (сейчас опция не рассматривается).
Не менее важный вектор — задействование цифрового рубля в трансграничных операциях, например в рамках мультивалютных платформ.
«Модель взаимосвязанных национальных систем, как и модель единой мультивалютной системы цифровых валют с вариантами прямого или опосредованного доступа иностранных провайдеров к цифровому рублю, может быть наиболее перспективной для повышения эффективности мировых расчетов», — поясняет Дмитрий Кочергин.
В том числе это позволило бы создать контур оптовых и розничных трансграничных платежей в условиях санкций как один из альтернативных путей для налаживания торгового финансирования.
ЦВЦБ vs ТБДБ
Сложно поспорить, что традиционная банковская система претерпевает кризис, связанный как с чрезмерной централизацией, так и с усталостью от практики традиционных расчетов. Дело и в длинных транзакционных цепочках, и в большом количестве посредников, и в высоких транзакционных издержках и комиссиях, не говоря уже о сложных процедурах комплаенса и низкой степени прозрачности. А значит, спрос на новые инструменты для расчетов, особенно трансграничных, становится все актуальнее.
Но станут ли таким инструментом цифровые валюты центральных банков, включая цифровой рубль? Как минимум с последним связаны серьезные риски, отмечает Виктор Достов, председатель Совета Ассоциации участников рынка электронных денег и денежных переводов «АЭД», старший научный сотрудник Финансового университета при Правительстве РФ.
«Цифровой рубль неизбежно разрушает существующую банковскую систему и провоцирует гигантские системные вызовы. Более перспективной в этом плане выглядит токенизация безналичных денег на счетах в коммерческих банках (ТБДБ), или токенизированные депозиты. В этом случае разрушения банковской системы не происходит, деньги лишь переводятся в новое технологическое качество», — поясняет Виктор Достов.
Безусловно, речь идет лишь о концепте токенизации, однако в Европе уже реализуется проект Agora, запущенный по инициативе Банка международных расчетов. И в его рамках как раз тестируется интеграция токенизированных банковских депозитов в существующие банковские системы. Если проект заработает, это будет большим шагом, полагает эксперт.
Финуслуги вне доступа?
На отдельный пласт рисков, связанных с использованием цифрового рубля, как и в принципе цифровых валют центральных банков, обращает внимание Артем Генкин, доктор экономических наук, профессор, президент АНО «Центр защиты вкладчиков и инвесторов». Речь идет о новых формах цифрового неравенства, которые связаны с программируемостью ЦВЦБ, или возможностью их окрашивания. А также с полной прозрачностью, а значит, и стопроцентной прослеживаемостью любых операций.
Внедрение в итоге может сопровождаться регламентацией оборота, и не исключено, что ограничениями на доступ к финансовым сервисам и услугам.
«Это могут быть ограничения по расходам — в виде закрытого списка получателей ЦВЦБ или запрета на определенные операции. Регулироваться может перечень доступных к покупке товаров и услуг, география действия денег. Возможен и вариант окраски денег самими пользователями — к примеру, родителями с целью контроля детских трат», — поясняет Артем Генкин.
И это не говоря о возможностях по ограничению времени действия денег или введению по ним отрицательного процента.
Подобный подход рискует обернуться дискриминацией, если не цифровым диктатом — наиболее известным прецедентом остается система социального ранжирования в нескольких регионах Китая, при которой целые классы активов, типов сделок и даже простая покупка билетов на самолет становились недоступны гражданам с низким рейтингом. Нельзя исключать и появления формального и неформального рынка новых активов, нескольких рыночных курсов.
«Деньги с ограниченной ликвидностью будут стоить дешевле, операции с ними будут проводиться с дисконтом. Поддерживать курс 1:1 будет архисложно», — отмечает эксперт.
Вместе с тем значимыми обещают быть и позитивные эффекты внедрения ЦВЦБ — это и надлежащий контроль в расчетах, и фискальные функции, а также пресечение незаконных операций и действий недобросовестных участников рынка. Не говоря уже о снижении затрат на наличное денежное обращение и дедолларизации экономики.
Возможно ли здесь обеспечить разумный баланс? Сделать это позволит подход, при котором системное управление рисками, а также комплекс организационных, технических и юридических процедур появятся прежде, чем состоится полноценное внедрение новой системы.
«При этом главным станет соблюдение принципа технологической нейтральности, интуитивно понятного и населению, и экономистам, и регулятору. Он предполагает аналогичный объем требований комплаенса, бюджетного и налогового контроля как для традиционного банкинга, так и для цифровых валют центробанков», — полагает Артем Генкин.
Назад в будущее
Внедрение, а затем и широкое использование цифрового рубля действительно обернется трансформациями, причем кардинальными, согласен Александр Яковлев, доцент кафедры экономики технологического предпринимательства СПбГЭТУ «ЛЭТИ». По сути, речь идет не столько об изменениях для банков, сколько о смене всей системы экономических отношений. Ведь проект цифрового рубля предполагает монополию государства в лице Центробанка как на эмиссию новой формы денег, так и на обращение.
«Раньше этого не было, обращением занималась частная система банков, причем с огромным профитом. Сейчас на это претендует государство. Это принципиальное отличие», — уточняет Александр Яковлев.
Об этом же свидетельствует и парадоксальное сходство концепции цифрового рубля с одним из тезисов Манифеста коммунистической партии 1848 года — последнее звучит как «централизация кредита в руках государства посредством национального банка с государственным капиталом и с исключительной монополией».
Эффекты сети
Внедрение цифрового рубля действительно затронет самые разные стороны банковской отрасли, в том числе может повлиять на прибыльность, капитализацию, ликвидность, стабильность финансовых институтов, отмечает Марина Абрамова, заведующая кафедрой банковского дела и монетарного регулирования, ведущий научный сотрудник Института финансовых исследований Финансового университета при Правительстве РФ.
Однако это произойдет, если цифровой рубль получит действительно широкое распространение и станет значимым фактором развития денежной и платежной системы. Сейчас операции с цифровым рублем доступны лишь 12 банкам. И хотя их количество будет расширено почти вдвое, до 19, круг участников тестирования остается ограниченным: на начальном этапе в него входило 600 человек и 22 компании, сейчас — 9000 человек и 1200 компаний.
Пока цифровой рубль представляется малым сегментом рынка, даже в перспективе 2030 года, уточняет Марина Абрамова. Тем более рано говорить о достижении сетевого эффекта.
«Если Банк России хочет, чтобы цифровой рубль пользовался популярностью, необходимо проводить соответствующую информационную политику для популяризации нового инструмента, активно вовлекать продавцов товаров и услуг, чтобы население могло цифровым рублем пользоваться. Информационная политика и повышение доверия к монетарным властям — это фундамент», — отмечает Елена Синельникова-Мурылева, старший научный сотрудник Центра изучения проблем центральных банков ИПЭИ РАНХиГС.
Торможение или осторожность?
Несмотря на целый ряд преимуществ, проекты по внедрению ЦВЦБ сегодня тормозятся по всему миру — об этом, в частности, напомнил Михаил Головнин, директор Института экономики РАН. Однако скорее речь идет об осторожном подходе, нежели о разочаровании в технологии.
«Торможение ряда проектов действительно есть, но это естественно, ведь денежная сфера очень консервативна, и ее эволюция требует нового мировоззрения, методологии, а значит, и временного осмысления. Как и подготовки юридической базы», — поясняет тенденцию Дмитрий Кочергин.
Отчасти барьерами стали последствия ковидных ограничений, а также санкционная политика, что в совокупности привело к усилению глобальной разобщенности. Тенденция объяснима и отсутствием единой мотивации у регуляторов, подступавших к проектам по внедрению цифровых валют.
Перспективы же внедрения и широкого использования именно цифрового рубля будут зависеть от возможностей, которые инструмент предоставит пользователям. Драйвером в данном случае может стать не только начисление процентов на остаток цифровых рублей в кошельке — не менее важным моментом остается проведение офлайн-расчетов, совершение операций без посредников.
Кроме того, внедрение новой формы денег может происходить поэтапно в разных контурах.
«Почти стопроцентно уверен, что внедрение цифрового рубля будет происходить изначально в рамках социальных трансфертов, это могут быть пенсии, пособия. То есть сначала паттерны потребления и работы с цифровым рублем, элементарных технических операций попробуют привить в бюджетном секторе», — резюмирует Артем Генкин.
