Все части детектива здесь
В этот момент я бесшумно вхожу следом за ней. Еще раз взглядом улавливаю, что oружия у нее в руках нет и говорю спокойно:
– Ну, здравствуйте, Ольга Викторовна!
Она резко поворачивается и смотрит на нас с Русланом, который стоит рядом со мной.
– Я полагаю – говорю я – вы знаете, какая фраза последует дальше, правда? Вы арестованы...
К нам приближается Клим и ребята, на Ольгу Викторовну надевают наручники и выводят из бункера.
Часть 13
Клим
Я, как сумасшедший, гоню вперед, включив мигалку. Мне просто необходимо видеть Маргариту! Убедиться, что с ней все в порядке, что она жива и не пострадала. Где-то позади меня тоже верещит сирена, и я вдруг понимаю, что следом за мной сорвался шеф. О, Боже, только этого не хватало! Сейчас точно из этого сделают сенсацию, еще и прессы не хватает около больницы.
Я резко торможу не на парковке, а у самого входа в приемное отделение. Выхожу из машины и вижу, как Руслан несет свою жену на руках ко входу. Подбегаю к ним и понимаю, что Марго в ужасном состоянии. Впрочем, кажется, я поглупел от облегчения из-за того, что она жива. В каком состоянии должна быть Марго, если она столько дней провела в заточении. Почему-то сразу бросаются в глаза ее ноги – черные, грязные, голые, сбитые, кое-где с кровоподтеками.
– Марго! Марго, ты в порядке?! Ты как?
Она улыбается слабой улыбкой, но уже по выражению ее глаз я вижу, что это та самая наша Маргарита, которую мы привыкли видеть, которую мы все любим.
– Да все хорошо со мной – говорит она тихо – все хорошо...
И протягивает мне ключи, странные, длинные, старинной формы.
– Я расскажу, Клим, где меня держали. Одного из похитителей я там и заперла. Телефона у него нет, запасного ключа скорее всего тоже, кроме того, он сильно ранен под колено, поэтому вряд ли он сможет сам выбраться.
В приемном покое Маргариту сразу кладут на каталку, а она, с блеском в глазах, рассказывает мне, где находится тот самый бункер. Впрочем, я знаю это – как-то раз мы с ней ездили туда, когда она рассказывала мне о том, как ловила озерского маньяка. Бункер, где ее держали, находится недалеко от тоннеля.
– Так, все, выходим посторонние! – говорит врач – только муж пройдет с пострадавшей!
Он внимательно смотрит на Маргариту.
– Опять вы? Да уж – тяжела жизнь следователя. Вы лежали у меня с огнестрелом, Маргарита Николаевна!
Она кивает и улыбается, Руслан держит ее руку, не выпуская из своей, а врач поворачивается к нам с шефом, который только присоединился и говорит:
– Все визиты строго с двух до четырех дня! Ни часом раньше, ни часом позже, ясно?! И не тревожить пациентку, а то опять тут, в больнице, откроете бюро расследований! И не звоните по двадцать раз на дню на пост медсестры, чтобы узнать о ее состоянии! Для этого есть муж потерпевшей – он вполне сможет сообщать новости о здоровье своей жены. А то медсестра на посту заняться не может своими повседневными обязанностями из-за ваших ежеминутных звонков! Телефон пострадавшей я временно забираю, иначе вы ей покоя не дадите!
Мы с шефом, понурив головы, остаемся в коридоре, но вскоре снова выходит тот же самый врач, видимо, ему стало жаль нас.
– Господа – говорит он примирительно – спокойно занимайтесь своей работой и ни о чем не переживайте. У Маргариты Николаевны организм закаленный, на то она и следователь. У нее существенная потеря в весе, рана руки, ничего серьезного, уже заживает, легкое переохлаждение и, само собой, стресс. Прошу вас, успокойтесь и ступайте по своим делам!
– Успокоишься тут! – бубнит шеф – ладно, Клим, поехали, нам еще нужно приготовиться к сегодняшней операции.
– Да, поедемте, шеф – говорю я – если что, Руслану будем звонить.
До самого позднего вечера мы прорабатываем все детали нашего плана. В час тридцать ночи наши ребята, которые следят за парочкой, вызывают меня по рации.
– Клим, внимание! – тихо говорит один из них – объекты вышли из квартиры Набокова и направляются к машине.
– По машинам! – говорю я оперативникам, и скоро мы уже едем в сторону старого мясокомбината по дороге, которую знаем, как наиболее короткую.
Тихо подъезжаем, гасим фары, занимаем позиции и ждем. Старое здание мясокомбината почти заброшено. Самый большой цех закрыт на замок, и я подозреваю, что там еще что-то сохранилось из оборудования. И совершенно не сомневаюсь в том, что именно там и убили Веру Павловну. Скоро мы видим, как с трассы сворачивает черный автомобиль и едет в нашу сторону. Да, плохие из них маскировщики – они даже фары не выключили. Останавливаются, выходят из машины, молча начинают доставать из багажника металлические канистры. ну, все понятно... По их мнению, огонь уничтожит все.
После извлечения всех канистр, подходят друг к другу и некоторое время целуются.
– Ты так соблазнительно выглядишь в этом облегающем комбинезоне! Думаю, мы займемся любовью прямо в машине, когда все сделаем, верно?
– Да, это будет особенно эротично на фоне пожарища! – отвечает женщина.
– Ребята, приготовились! – тихо говорю я в рацию – раз, два, три... начинаем.
Выхожу из своего укрытия и громко здороваюсь:
– Доброй ночи, Инга Геннадьевна и Виктор Алексеевич. Я думаю, вы вряд ли сможете объяснить, зачем в этот час и в этом месте вам понадобилось пять канистр с бензином. Впрочем, и объяснять-то ничего не надо, так как мы и сами все уже знаем!
Набоков не успевает выхватить оружие, которое держит за пазухой – его прямо под белы рученьки подхватывают наши ребята. Женщину тоже.
– В машину их! Ребят, внутри здания улики! Что искать – все знают, найденное сразу отправляем в лабораторию!
Все прошло так, как и было запланировано – эти товарищи клюнули на наш крючок, и совсем не ожидали того, что попадутся, а план их не сработает.
Утром я с нетерпением приезжаю на работу, успев по пути позвонить Руслану и справиться о здоровье Маргариты. Оказывается, он всю ночь провел рядом с ней, она периодически бредила, но в общем-то, состояние ее здоровья вполне себе удовлетворительное.
– Марго у нас боец! – заявляет мне довольный шеф – другого я от нее и не ожидал. Кстати, ребята привезли этого товарища из бункера – у него все достаточно серьезно. Он сейчас в больнице, его охраняют, хотя вряд ли он сбежит – там большая проблема с коленной чашечкой, ну, и звонить ему не дают.
– И правильно делают – говорю я – я приказал осуществить слежку за Ольгой Викторовной. Бункер закрыт, а ключи у них одни на двоих, те самые, что сейчас у нас. Она ни в коем случае не должна знать о том, что ее ухажер в наших руках.
Мы вдвоем идем к Дане, который встречает нас новостями о том, что в старом здании мясокомбината везде следы Веры Павловны и преступников.
– Там ванна, в которой они сожгли тело и там же растворили в кислоте, а рядом мясорубка, большая, промышленных масштабов, она еще рабочая, кстати. Там вообще вся техника рабочая, потому это крыло старого здания запирается на ключ. Видимо, хозяева никак не могут разрезать все это старье и сдать на металл.
– Бедная женщина – говорит шеф – что она пережила! Надеюсь, когда преступники сжигали тело, она была мертва...
– Я выясню это при допросе – говорю я – сейчас буду начинать, хотя, по-моему, смысла в этом уже нет, так как у нас есть все улики.
Когда приводят Светлову, я, глядя на нее, думаю о том, чего же не хватало этой по сути симпатичной женщине. Ну да, она не выглядит женственной, у нее своеобразное, на любителя, лицо, но тем не менее, неужели нельзя было обойтись без этих преступлений. Она спокойно усаживается в кресло напротив меня и спрашивает:
– Ну, и к чему все это? Вам же наверняка уже все известно!
– Вы правы – говорю я – только вот я не пойму – чего вам не жилось-то спокойно? Все ведь было...
Она хмыкает.
– Этот старый козлина, мой супруг! Он совершенно не думал о том, что невозможно постоянно клепать новинки, чтобы обеспечивать высокие продажи. Его эти лаборанты, подлизалы хреновы, создавали и создавали новые вкусы. А Светлов требовал с Вити, как с руководителя отдела продаж, сразу оглушительного старта...
– И тогда на помощь пришла схема с SERNYLом?
– Да. Витя предложил мне это. Не спрашивайте, где мы его брали, иначе нас и в тюрьме достанут.
– Я не стану спрашивать – мы выясним это сами. Не думаю, что это будет стоить нам такого огромного труда.
Я кладу перед ней планшет и показываю восстановленную запись с телефона Веры Павловны. Она вздыхает.
– Этой девке не стоило соваться в дела серьезных людей, да еще трепать об этом направо-налево.
– А кому она, по-вашему, растрепала?
– Своему любовнику, Соловью, я полагаю.
– Соловей ничего не знал об этом. Вы ошиблись.
– Не может быть – она бледнеет – впрочем, это уже неважно. Я давно люблю Витю. А Светлов, если бы не я, уже давно уволил бы его, понимаете?! Я не могла этого допустить, Витя бы остался без работы, а так мы всегда были рядом. Потому я даже не стала раздумывать, а поддержала его идею с наркотиком. Все пошло дальше, как по накатанной, пока эта девка не появилась.
– Скажите, как вы поняли, что Вера видела вас?
– Когда мы все закончили, то услышали, как кто-то за дверью негромко охнул, а потом, следом – удаляющиеся шаги, так, словно тот, кто идет, пытался скрыть стук каблучков. Витя побежал следом, я – к окну, и мы оба видели эту девку. Как она уходила торопливо через пост охраны. Тогда мы поняли, что эта девка узнала о том, что именно мы делали в лаборатории. Выяснить, кто она такая, не составило труда – на посту охраны записывают данные всех приходящих посторонних. У сотрудников есть пропуска, а тут Витя подошел к охраннику и спросил, что за девушка минуту назад вышла с территории завода.
– Но ведь она вам не угрожала, не шантажировала – зачем надо было ее убивать?
– Да вы что! Это же... настоящий компромат на нас! Эта девка была принципиальной, как мы выяснили, и все равно рано или поздно слила бы нас, неважно, полиции или своему Соловью, и тогда бы нас ждала самая настоящая катастрофа.
– А зачем вы их сфотографировали? Ну, Соловья и Веру? Зачем отправили фото его жене?
– У этой девки не было шансов. Все зашло слишком далеко и стало серьезным. Она была свидетелем того, что могло разрушить нашу с Витей жизнь, а потому мы сразу решили, что ее необходимо уничтожить...
– Вы хотели таким образом отвести подозрения в сторону жены Соловья?
– Ну да... Или его самого.
– Именно потому передали Соловью пепел Ватрушкиной в коробке?
– Мы хотели этим испугать его, дать понять, что с ним будет то же самое, если он осмелится предпринять какие-то шаги. Мы же не знали, что Вера не поделилась с ним тем, что увидела.
– Инга Геннадьевна, надеюсь, вы понимаете, какой срок вам светит за все ваши деяния? Вот стоило он того?
– Ради Виктора я готова отправиться хоть к самому черту в пекло! – горяч говорит она.
– Что же... в ближайшие лет двенадцать-пятнадцать вам точно это не светит! Уведите!
Когда она оказывается у двери, я спрашиваю:
– Подождите... Скажите, она была уже мертва, когда вы сожгли ее? Или...?
Она пожимает плечом:
– Вы нас совсем-то за монстров не принимайте. Конечно, она была уже мертвой.
Пока ее уводят, она старается сопротивляться и что-то доказать мне. В частности, говорит о своей неземной любви к Виктору и о том, что все это стоило того, а я думаю о том, что сейчас ее сын-подросток остался без матери и если отчим не заберет его к себе, тому будет грозить детский дом. Еще неизвестно, что из себя представляет этот самый Светлов.
Допрос любовника Светловой проходит еще быстрее. Тот признается, что это он втянул Ингу в махинации с наркотиками, и вообще, просит меня снять с нее все обвинения, мол, он возьмет всю вину на себя, и подпишет все, что мне угодно, только бы Ингу оставили в покое. Честно говоря, я слегка удивлен тем, что два таких бездушных человека так привязаны друг к другу.
Когда заканчиваю допрос, звонит Даня.
– Клим, слушай, друг Ольги Викторовны – Эдуард Стрижной, они вместе когда-то служили в полиции, звание у него подполковничье. Не женат, детей нет. У них давняя связь с Ольгой Викторовной. И да – его отпечатков нет в доме Шмеля. Подозреваю, что тот отравился сам, просто нам не повезло – стечение обстоятельств и не более того.
– Ох, Даня, не верю я в подобные случайности...
– Клим, возможно, ты и прав, но мы никогда не узнаем правды. Если он и был у Шмеля, то все делал в перчатках, скорее всего... Так что следов не оставил нигде.
Отпрашиваюсь у шефа и еду проведать Маргариту. Но сначала – обед, тем более, что нужно дождаться приемных часов.
Когда приезжаю в больницу, меня сразу и беспрепятственно пускают в отделение, а потом в палату.
В палате умильная картина – Руслан сидит на кровати жены, а она опирается головой о его грудь, при этом Рус не выпускает ее руку из своей руки. Рядом пристроился Юрчик, и все семейство говорит о чем-то веселом. Я понимаю, что таким образом Руслан и сын Марго пытаются подбодрить и поддержать ее.
– Клим! – радостно говорит она и тянет ко мне руки. Мы крепко обнимаемся с ней.
– Марго, ты настоящая героиня. Смогла выбраться из плена...
– Вы нашли того человека в бункере? – спрашивает она – кто это такой и почему он похитил меня?
Я кратко рассказываю ей о деле Веры Ватрушкиной, о том, почему ее убили и какое отношение к этому имеет тот, кто похитил ее, и Ольга Викторовна.
– Вряд ли Стрижной один был в этом замешан – задумчиво говорит Маргарита – знаешь, Клим, я помню одну фразу, которую он сказал мне, когда я пыталась с ним заговорить.
– И что это за фраза?
– Он сказал: «Потом спасибо скажешь!» – понимаешь?
– Странно... Спасибо за что? Нет, у этих двух бывших полицейских точно поехала крыша. Похитить полковника Следственного Комитета! Это же, интересно, кому из них в голову пришла столь «гениальная» мысль?
– Получается, Ольгу Викторовну вы еще не взяли? – спрашивает Маргарита.
– Нет – отвечаю я – у нас только ее этот Эдуард.
– Тогда у меня есть гениальный план. За ней ведь следят?
– Да. Она не может дозвониться до него и нервничает, но в бункер пока не едет. А что за план, Марго?
Когда она излагает то, что задумала, мы с Русланом и Юрчиком переглядываемся.
– Марго! – твердо говорит Руслан – об этом не может быть и речи! Ты с ума сошла? Да и доктор тебя не отпустит – ты слишком слаба пока еще!
– Послушай, Рус! – она умоляюще смотрит на него – ну, это же ненадолго! Потом я сразу вернусь в больницу! Зато будет вау-эффект от всего этого!
– «Вау-эффект»! – передразнивает ее Руслан - Маргарита, ты как ребенок, честное слово! Это же не шутки! А если тебе станет там плохо? И ты что – очень хочешь вернуться в этот бункер?
Но Маргарита умеет убеждать, а потому через несколько минут мы зовем к нам доктора. Услышав нас, он грохочет практически на весь этаж:
– Да вы что, с ума все сошли?! Хотите, чтобы меня под суд отдали?! Кучка безголовых идиотов!
– Доктор, прошу вас! Я все улажу – никто вас под суд не отдаст! И я сразу же вернусь в больницу, обещаю вам!
– Нет, ну понятно – она! – доктор направляет в сторону Марго руку – она следователь и помешана на своей профессии! Но вы-то, Руслан Богданович?! Вы меня удивляете, честное слово! Неужели вы потакаете каждой авантюре вашей супруги?!
Рус улыбается как-то светло и ясно.
– Я просто люблю ее очень и не могу отказать!
– Зато я могу! – говорит тот – И речи быть не может!
Он выходит, но через несколько минут возвращается, когда мы уже абсолютно подавлены и ни на что не рассчитываем.
– Только никому не говорите об этом! Чтоб ни одна живая душа не знала, слышите?!
Мы радуемся, как дети – ну, еще бы, впереди у нас такой спектакль! Наверное, когда мы будем вспоминать это много лет спустя, мы будем ощущать себя полнейшими идиотами, а сейчас... цель одна – вывести из себя преступницу, или вернее, ввести ее в состояние шока.
Впрочем, еще два дня после этого Ольга Викторовна просто названивает своему ухажеру. Непонятно, почему она не едет в бункер. Боится? Или есть еще какая-то причина? Или просто настолько ему доверяет? Слежка говорит, что в отчаяние она не впадает, но на лице ее читается задумчивость и тревога.
Наконец, ребята сигнализируют нам о том, что Ольга Викторовна вышла из квартиры, одетая во все спортивное – наверняка собирается ехать в бункер. Прошу патрульно-постовую службу выставить пост недалеко от ее дома и задержать ее до того момента, пока я не дам отмашку.
Сам сразу же звоню доктору и Руслану. Они собираются довольно быстро, и мы на моей машине едем к бункеру.
Марго
– Милая, если тебе не хорошо, мы можем отказаться от этой затеи – говорит мне Рус – я, кстати, изначально был против нее.
– Рус, прошу тебя! Все в порядке, не нужно ни от чего отказываться.
Мы спускаемся все ниже и ниже по лестнице, я щупаю рукой холодные стены, словно стараясь вспомнить дни, проведенные здесь. Оказывается, их было всего пять, а мне казалось, что я провела в заточении полжизни. Наконец, мы доходим до открытой двери моей «тюрьмы». Я тихонько рассказываю Руслану, как все было здесь, а он еще крепче прижимает меня к себе.
– У тебя поразительная выдержка – говорит он – не каждая могла бы вернуться в место своего заточения.
Дверь так и остается открытой, а скоро мы слышим в рацию голос Клима:
– Ребята, приготовьтесь, она подъехала!
Выключаем фонарики и отходим в самую глубь коридора. Почти не дышим, я чувствую только горячую руку Руса на своей талии и вижу его блестящие в темноте глаза. Напряжение, кажется, достигает своего апогея, но вот уже слышны осторожные шаги на лестнице, а потом и в коридоре. Свет фонарика вырывает из тени куски стен. Хорошо, что мы с Русланом стоим в нише, недалеко от комнаты, в которой я находилась в заточении пять дней.
Фигура приближается к открытой двери, входит в комнату и скоро мы слышим тихий шепот:
– Господи, что же тут случилось? Где же Эд?
В этот момент я бесшумно вхожу следом за ней. Еще раз взглядом улавливаю, что оружия у нее в руках нет и говорю спокойно:
– Ну, здравствуйте, Ольга Викторовна!
Она резко поворачивается и смотрит на нас с Русланом, который стоит рядом со мной.
– Я полагаю – говорю я – вы знаете, какая фраза последует дальше, правда? Вы арестованы...
К нам приближается Клим и ребята, на Ольгу Викторовну надевают наручники и выводят из бункера.
– Руслан – говорю я мужу – я очень хочу послушать, что будет говорить эта женщина.
Смотрю на него умоляюще. Он вздыхает с пониманием, и качает головой:
– Марго, нас потеряет врач.
– Не потеряет! Прошу тебя!
– Марго, но там шеф! Он не должен знать, что ты ушла из больницы. А все, когда ты появишься в комитете, тут же встанут на уши.
– Пройдем через запасной вход – предлагаю я.
Клим
– Ольга Викторовна – начинаю я – вот мне непонятно, объясните, ради Бога! К чему все это было, а? Вот зачем был весь этот спектакль? С этим похищением сотрудника СК, с дурацкой считалочкой, с цепочкой в заброшенном доме? Знаете, я уже начинаю склоняться к мысли, что вы и ваш подельник, который, кстати, сейчас находится в больнице, действительно нездоровы – я выразительно кручу пальцем у виска.
– Как? – пугается она, хватаясь за сердце – Эдик в больнице?!
– Ну, Маргарите Николаевне надо было как-то выбираться... Она и выбралась, сама причем. Но вот только ей пришлось применить силу против вашего дружка. Так вы объясните, в чем дело?
Она усмехается грустно, а потом достает из кармана флешку и кладет ее передо мной на стол.
Окончание здесь
Спасибо за то, что Вы рядом со мной и моими героями! Остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.
