Из раздумий Софью Дмитриевну вывел звук открывающейся входной двери. Женщина глянула на часы — что-то Ванечка сегодня пришёл позже обычного. Она поднялась, чтобы разогреть сыну ужин — борщ, который он с детства привык кушать непременно вечером. Ваня, вырос человеком, склонным заводить себе небольшие ритуалы. Весь в свою маму. Хотя справедливей было бы сказать "в тётю Катю". Софья тряхнула головой: "Что-то меня сегодня на воспоминания потянуло".
Борщ непременно следовало подавать с чесночными пампушками, зелёным луком и сметаной. Расставив всё на столе, Софья Дмитриевна крикнула:
— Ваня, ну что ты там копаешься! Борщ же остынет.
Но сын не ответил. Женщина нахмурилась и прислушалась: а, так он не один! — из коридора доносился еле слышный шёпот.
— Ванюша, не держи гостей в коридоре, идите уже сюда! — позвала Софья, но и на этот раз никто на кухню не поспешил.
"Да что ж такое", — бормоча себе под нос, женщина решительно направилась в коридор. Там даже свет не был включен.
Софья щёлкнула выключателем и замерла: рядом с Ваней обнаружилась невысокая, даже ниже её самой, девчушка в скромном плаще и милой косыночке. Оба почему-то упрямо смотрели в пол. Софья всплеснула руками:
— Что ж вы тут стоите! Ваня, скорее, помоги девушке, прими плащ. Идите мыть руки, милая, и к столу. Вы кушаете борщ?
И потянула незнакомку за собой, оставив опешившего сына разбираться с вещами. Похоже, он не так уж хорошо знал свою маму, как ему казалось...
Наверное, если бы у Софьи была дочь, всё было бы проще — перед нею были примеры прекрасных, совсем не книжных, женщин, на которых она и сама хотела в чём-то походить. Но вот сын... Как правильно воспитывать мальчиков, она не знала. Всё, что она понимала, — ребёнок не должен вырасти таким, как её бывший муж. Да, ещё был пример Семёна, но всё же не тот, не идеальный, которым ей представлялся её будущий взрослый сын. Вот идеал она и воспитывала, исходя из, так скажем, общечеловеческих ценностей. Надо сказать, в результате вышло очень неплохо. Внешне Ваня был очень похож на отца — красивое, мужественное лицо, контрастирующие с ним мягкие светлые волосы. А вот глаза достались мамины, огромные, серые, с синими крапинками. Но дело было не во внешности. Ваня действительно вырос идеальным — умным, справедливым, великодушным, щедрым.
Был только один изъян в его воспитании — всё, что он знал о девушках, это то, что их нужно защищать и оберегать. Ваня оказался совершенно не готов к охватившему его чувству, когда случайно столкнулся после лекций с Таней. Конечно, он читал книги, знал про любовь, но в жизни перед ним не было примера нормальных отношений: с 10 лет они жили с мамой вдвоём. Школьные увлечения его обошли стороной — многочисленные кружки и секции, дополнительные занятия и прочее "всестороннее развитие" места подростковой любви не оставляли. Да и Софья Дмитриевна была в этом плане строга. "К браку нужно подходить серьёзно", — она так часто это повторяла, что у Вани в голове чётко сформировался образ отношений с девушками, а тем более гипотетической женитьбы в будущем, как научного проекта. И тут неожиданно возникла Таня... И снова эти "наверное" и "если". Если бы девушка была более бойкой, всё было бы проще, но она оказалась под стать Ване. Как Дульсинея была под стать Дон Кихоту. Как они вообще в конце концов оказались в коридоре Ваниной квартиры, оба не понимали, а потому и не знали, что делать после того, как за ними захлопнулась входная дверь.
На их счастье, это знала Софья Дмитриевна. Она так часто представляла себе этот момент, жаль только, что ей было невдомёк поделиться своими мечтами с сыном. Да, всё могло бы быть более торжественно. Но так было даже к лучшему — простая семейная обстановка, ужин на кухне. Вскоре ещё более смущённые дети ели борщ, под умильным взглядом Софьи Дмитриевны, которая мысленно уже примеряла на себя роль свекрови и бабушки. Таня ей очень понравилась — скромная девчушка, но держалась с достоинством. А ещё Софья оценила, как они с Ваней смотрят друг на друга.
После борща пили чай с печеньем, Таня понемногу разговорилась и вполне уверенно отвечала на осторожные вопросы Софьи Дмитриевны. Мама Вани вообще оказалась не такой, какой она её себе представляла. Со слов Вани, конечно. И, когда он уже провожал её к общежитию, с удивлением поймала себя на мысли о том, как хорошо ей будет там, в той квартире. Ей и её детям. Танин вечер из потенциального кошмара превратился в, пожалуй, лучший вечер в её "взрослой" жизни.
А вот о Ване такого сказать было нельзя, потому что его по возвращении домой ждал самый настоящий допрос с пристрастием.
— Ванечка, присядь, — Софья Дмитриевна похлопала рукой по дивану рядом с собой.
Юноша подчинился, рисуя у себя в голове взбучку, которую сейчас учинит ему мама, но он ошибся.
— Расскажи-ка мне вот что, — женщина внимательно смотрела на сына. — Почему ты мне ничего не рассказывал о Тане? Насколько я поняла, вы ещё в сентябре познакомились.
Ваня вздохнул. Он чувствовал свою вину сразу и за то, что не знакомил свою девушку с мамой раньше, и за то, что в конце концов познакомил. Но он знал, что правда лучше, чем оправдания.
— Я думал, она тебе не понравится. А мне... Она мне очень дорога, и я не хочу её потерять. И тебя не хочу расстраивать, — наконец, решился он.
На лице Софьи Дмитриевны отразилось удивление:
— Расстраивать чем? И с чего бы это мне Таня должна была не понравиться? Мне показалось, она прекрасная девушка. Или есть что-то, чего я не уловила?
— Так она же не нашего круга, — проговорил Ваня.
Софья Дмитриевна удивилась ещё сильнее:
— Какого такого "не нашего"? Она не человек что ли? И откуда ты такое вообще взял?
— Ну, так говорят... — сын казался очень смущённым и растерянным.
Женщина подозрительно прищурилась:
— И кто конкретно это говорит? Уж очень мне хотелось бы это узнать.
— Мам, да все говорят. Мы ж как бы богатые, а Танюшина семья совсем другая, — начал, было, развивать мысль Ваня, но Софью Дмитриевну так просто было не провести. Да, она была успешной "бизнесвумен", да, они были очень обеспеченными людьми, но она никогда не забывала, какой путь к этому она прошла. И никогда не позволяла себе смотреть свысока на тех, кто был не так удачлив.
Тринадцать лет назад её "поиски себя", наконец, привели её к делу, которому она захотела посвятить всё своё время и силы. И снова благодаря Кате с Семёном.
В тот дождливый осенний вечер, когда они привезли Софью с ребёнком к себе домой и уложили отдыхать в гостевой комнате своего большого дома, они долго пили чай и молчали об одном и том же — этой девчушке и её сыну нужен был настоящий дом, где им будут рады по-настоящему. Так почему бы не предложить Софье пожить у них? Места было предостаточно — Катя с Сеней всегда мечтали о большом доме и куче детишек и уверенно шли к этой цели: дом они уже выстроили, а ещё теперь у них было четверо дочерей, младшая из которых родилась в один день с Ванюшей. В большой семье были и две бабушки — его и её мамы. Так почему бы ещё её не расширить?
Поначалу Софья никак не соглашалась, не хотела быть обузой. Но Катя умела быть очень убедительной, и в конце концов её уговорила. В размеренной повседневной суете большой семьи Софья в конце концов обрела пусть не счастье, но покой и уверенность в том, что она может всё, нужно только постараться — этому учила своих детей Катя, этому училась у неё и Софья. Она ушла из института, в который поступила по принципу "эта профессия прокормит", и занялась поисками своей дороги. Чего только она не перепробовала — начиная с декоративной штукатурки до программирования, но ничто её не цепляло, хотя смышлёной девушке легко давалось всё.
Прошло пять лет. Пять лет проб и разочарований. Да, она за это время приобрела опыт и неплохие накопления, но впереди по-прежнему не было определённости. Так думала Софья в тот день, когда всё снова изменилось. Стоял первый по-настоящему тёплый весенний денёк. Она сидела на лавочке, подставляя лицо ласковому солнцу, когда вернулся домой Семён. Он вытащил из машины большую коробку и на все вопросы вышедшей его встречать Кати только загадочно улыбался: "Сюрприз!" И он ему удался. Вскоре Катя с Софьей с восхищением рассматривали чудо техники, неизвестно где и как добытое Семёном — швейную машинку Janome. Тогда о такой мечтали все женщины, но в условиях дефицита заполучить её было не так просто. Однако практичный Семён машинкой не ограничился: пока женщины восторгались машинкой, он сбегал к "Ауди" и притащил оттуда целую сумку журналов "Бурда". Были они старые и на немецком языке, но какая, собственно, разница?
Именно тогда, с трепетом прокладывая свою первую строчку на швейной машинке, Софья и поняла, чем хочет заниматься всю жизнь. Они с Катей, забывая про еду и сон, изучали журналы и учились шить. Сначала по готовым выкройкам и только для себя. Потом начали брать заказы, число клиентов росло. И однажды пришёл их "звёздный час" — в лице очень интересной девушки с очень нестандартной фигурой, своими представлениями о моде и очень влиятельной семьёй. Девушка собиралась замуж и не желала идти под венец в "ширпотребе", который ей предлагали в известных ателье. Она описала мастерицам, каким видит своё свадебное платье, Катя с Софьей переглянулись — и взялись за заказ. Вот тогда и раскрылся истинный талант Софьи — талант дизайнера одежды. Свадебный наряд произвёл впечатление на всех приехавших на торжество, людей влиятельных и совсем не бедных, и подруги, неожиданно для себя, вышли совсем на иной уровень. Через пару лет они открыли своё первое настоящее ателье "Волшебницы", и с тех пор бизнес разрастался. Софья разрабатывала коллекции одежды, а в Кате проснулся свой собственный талант — коммерческий.
Когда Ване исполнилось 10 лет, Софья решила, что пора обзаводиться собственным домом, ну или квартирой. Тем более дочери Кати и Семёна подрастали, старшая уже собиралась замуж. У Софьи средств было более чем достаточно, и вскоре они с сыном переехали в просторную трёхкомнатную квартиру. Поначалу ей было непривычно без суеты большого дома, но постепенно всё устроилось, тем более все продолжали тесно общаться.
Ваня прекрасно знал, как и что происходило, потому сейчас Софье Дмитриевне было совершенно непонятно, откуда в его голове взялись мысли про "не наш круг".
— Ваня, не темни. Я чувствую, ты что-то не договариваешь, — Софья постаралась придать голосу строгость.
Сын снова вздохнул: ему совсем не хотелось этого разговора, но он понимал, что уже сказал лишнее и что мама теперь не отстанет. А может ещё и тётю Катю вызвать — тогда будет ещё хуже. И стал рассказывать:
— Мама, я тут познакомился с одним человеком...
Продолжение следует