Софья Дмитриевна пила чай. В окно уютной, освещаемой сейчас лишь настенным бра, кухни заглядывала луна. На столе перед женщиной стояла вазочка с крохотными кругляшками печенья "Пятнашки" и блюдце с домашним сливочным маслом. Софья Дмитриевна методично подхватывала горошинку масла изящным столовым ножом с золочёной ручкой, намазывала кусочек печенья, отправляла его в рот, тщательно пережёвывала и запивала глотком чудесного чая, который не купишь в обычном магазине.
Этот ритуал она соблюдала последние восемнадцать лет. Конечно, он существенно изменился с того, самого первого, раза. Тогда ещё совсем молоденькая Софьюшка, прижимая к себе завёрнутого в одеяльце трёхмесячного Ванечку, захлопнула за собой дверь другой квартиры, в которой она когда-то надеялась обрести счастье.
Поначалу она и была счастлива, хотя по прошествии лет уже не была в этом уверена. Их с Михаилом скоротечный роман казался ей волшебной сказкой, а он сам — принцем. Всего через месяц он сделал предложение, и она согласилась. Настоящей свадьбы, с белым платьем и фатой, с тамадой и украдкой смахивающими слезу родителями не было. Софья была благодарна Мише, усмотрев в этом с его стороны тактичную заботу — ведь она была сирота.
Истинная же подоплёка выяснилась позже, когда вскоре после росписи Софья случайно услышала обрывки разговора мужа с его мамой. "Как ты мог! Даже не посоветовался со мной!" — шипела свекровь. "Мама, но я её люблю", — как-то нерешительно оправдывался Миша. Ехидный смешок в ответ: "Да что там любить-то? Посмотреть не на что, и взять с неё нечего". Софья ожидала, что сейчас муж вступится за неё, но вместо этого он с явно звучащим в голосе удивлением заметил: "Но тебе же она понравилась". В ответ свекровь фыркнула: "А откуда мне было знать, что ты её замуж потащишь? Думала, поиграешься, как обычно, и всё". Потом они, видимо, отошли вглубь комнаты, и продолжения разговора новоиспечённая жена не слышала.
Стало понятно, почему мама Миши не пришла в ЗАГС и почему раньше вполне приветливое отношение с её стороны сменилось холодностью. Но Софья была оптимисткой, несмотря на то, что выросла в детдоме, где жизнь совсем не была простой. Она думала, что со временем они со свекровью поладят, особенно когда пойдут дети. Но Софья ошиблась. Когда она забеременела, свекровь вообще превратилась в фурию. Нет, она не снисходила до крика, но не упускала ни малейшего повода, чтобы попенять невестку тем, какая она плохая хозяйка и жена, и делала это непременно в присутствии Миши. А тот постепенно стал отдаляться от Софьи, всё чаще задерживался на работе, на выходные уезжал с друзьями.
Когда пришло время рожать, Миши снова не оказалось рядом, да и свекровь не соизволила выйти из своей комнаты, когда приехала "скорая". Правда, на выписку из роддома муж пришёл, как полагается, с тортиком для медсестёр и букетом цветов для молодой мамочки. И снова Софья подумала, что всё наладится. И снова ошиблась.
Она ждала ещё три месяца. Но ничего так и не изменилось, только к "плохая хозяйка и жена" добавилось "плохая мать". Решение уйти пришло неожиданно, и поводом стала совершенная мелочь.
В роддоме соседка по палате, окружённая заботой многочисленной родни, жалела молодую мамочку, которую никто не навещал. Добродушная Катя, как могла, старалась отвлечь Софью от грустных мыслей, болтала о всякой всячине и подкармливала домашними вкусностями. Но среди всего многообразия Софье больше всего понравилось скромное бисквитное печенье. После выписки она стала изредка радовать себя, покупая пакетик "Пятнашек" во время прогулки с Ванечкой. Но почему-то именно это печенье особенно выводило свекровь из себя.
Однажды Софья, уложив сына, зашла на кухню выпить чаю. Она раскрыла пакет с печеньем, и тут свекровь взорвалась. Смахнув печенье на пол, она топтала его, выкрикивая обидные слова. А Софья отрешённо смотрела на женщину, даже не различая, в чём именно её снова обвиняют. Заплакал разбуженный шумом Ванюша. Как во сне, Софья отправилась в свою комнату, собрала в старенький, ещё детдомовский, чемодан немногочисленные вещи, завернула сына в одеяло, накинула пальто, в котором когда-то появилась в этой так и не ставшей родной квартире, и ушла.
А ещё в тот день Софья поверила в судьбу. Она брела под накрапывающим осенним дождём, не представляя себе, что делать дальше. Да, у неё были надёжные подруги, но они давно разъехались по разным городам. Они помогут ей, обязательно помогут, но на это понадобится время. А пока она с грудным ребёнком на руках шла в удивительно ярком лунном свете по пустынной улице, не представляя, куда ей податься. Наверное, нужно искать гостиницу и надеяться, что у неё хватит денег хотя бы на одну ночь.
Из раздумий Софью вывел шум остановившейся рядом машины. Она обернулась и увидела Катю, которая, шлёпая по лужам, уже спешила к ней. "Софьюшка, а что ты тут делаешь, милая? — с тревогой заглядывая ей в глаза, спросила женщина, а потом, подхватив у неё из руки чемодан, потянула за собой: — Давай-ка в машину, расскажешь, что случилось, а то ещё дитя застудим".
Софья молча сидела в тёплой "Ауди", понемногу приходя в себя. Катя не торопила её, просто налила из термоса чай в раскладной стаканчик и молча протянула девушке. Потом достала из объёмной сумки пакетик "Пятнашек" и поставила на сиденье рядом. Софья машинально взяла кругляшок, несколько мгновений смотрела на него, и вдруг её окончательно "отпустило". Она разрыдалась и стала сбивчиво рассказывать Кате историю своей несчастной семейной жизни.
Катя не перебивала. Только протянула Софье упаковку бумажных платочков, вызвав у неё таким нехитрым жестом новый поток слёз. Когда, наконец, девушка выговорилась и успокоилась, то с удивлением поняла, что у неё на руках нет сына. Наверное, на лице очень ясно отразились изумление и испуг, потому что Катя улыбнулась и кивнула в сторону переднего сиденья: "В порядке твой богатырь, не волнуйся". Тут только Софья поняла, что в машине они с Катей не одни — на сиденье водителя обнаружился муж Кати, Семён. Его широкое добродушное лицо показалось в проёме между сиденьями. "В полном порядке. Настоящие мужчины всегда договорятся, — подмигнул он Софье. Потом глянул на жену: — Может, я поговорю с этим?.." Катя покачала головой: "Нет, Сеня, с ним не договоришься. Поехали домой".
Продолжение следует