Последняя ночь выдалась особенно холодной. Регина сидела в своей старой комнате, освещённой лишь тремя свечами, расставленными треугольником. Перед ней лежал огромный лист пергамента, на котором причудливыми линиями переплетались ветви родового древа. Каждая линия была прочерчена её собственной кровью – традиция, передававшаяся в их роду столетиями.
Её морщинистые пальцы, некогда сильные и уверенные, теперь слегка дрожали, водя по линиям древа. Регина чувствовала – это её последняя ночь как хранительницы рода. Смерть уже ждала в тенях комнаты, терпеливо наблюдая за последним ритуалом старой ведьмы.
"Вот здесь," – прошептала она, останавливая палец на одной из ветвей, – "Марина. Слабая кровь, нет дара. Три поколения пустоты." Её глаза наполнились тяжёлой решимостью. Регина начала шептать древние слова, медленно вытягивая жизненную силу из этой ветви. Линии на пергаменте потускнели, а затем совсем исчезли, будто их никогда и не было.
"Прости, дитя," – прошептала она в пустоту, – "но род должен оставаться сильным."
Её взгляд переместился на другую ветвь. "А здесь... Здесь сила бурлит как горный поток." Её губы тронула лёгкая улыбка. София, её правнучка, унаследовавшая не только дар, но и ту же неукротимую волю, что когда-то была у самой Регины. Старая ведьма направила поток энергии в эту ветвь, укрепляя кровные узы.
Каждое решение давалось ей всё тяжелее. Годы научили её, что сила рода – это не только могущество крови, но и тяжесть ответственности. Сколько раз она проклинала себя за то, что должна была выбирать – кому жить, а кому угаснуть? Но она поклялась. Поклялась перед силами, древними как сама земля, что сохранит род сильным.
Свечи мигнули, когда порыв ветра пробрался через щели в окне. Регина подняла глаза от пергамента и увидела, как тени в углах комнаты становятся гуще. Время истекало.
"Осталось совсем немного," – прошептала она, возвращаясь к древу. Её пальцы двигались всё медленнее, но взгляд оставался острым. Она должна закончить. Должна убедиться, что род выживет и после её ухода.
В воздухе повис запах полыни и чабреца – травы, которые она всегда использовала в своих ритуалах. Теперь они пришли попрощаться со своей хозяйкой. Регина глубоко вдохнула знакомый аромат, позволяя воспоминаниям нахлынуть последний раз.
Пергамент под её пальцами потеплел, когда она коснулась ветви Екатерины – старшей после неё в роду. По традиции именно ей должна была перейти сила хранительницы.
"Прости меня, Катенька," – прошептала Регина, и её голос эхом отразился от старых стен. "Ты добрая душа, слишком добрая. Видишь ли, сестрица, хранительница рода – это не просто титул. Это бремя, от которого почернеет даже самое светлое сердце."
Она провела пальцем по линии жизни Екатерины, вспоминая, как та плакала, когда пришлось зарезать курицу для ритуала, как она подкармливает бродячих котов и никогда не закрывает дверь перед просящими помощи.
"Нет, ты бы не смогла отсекать мёртвые ветви. Ты бы пыталась спасти каждого, даже ценой силы всего рода. Твоя доброта – это дар, но не для хранительницы."
Взгляд Регины переместился на другую ветвь, где имя тринадцатилетней Василисы было написано свежей кровью – девочка только недавно прошла обряд первой крови.
"А вот ты..." – старая ведьма улыбнулась, и тени в комнате заплясали. "Ты совсем как я в молодости. Помню, как ты в пять лет поймала и приручила дикого ворона. Не испугалась ни клюва, ни когтей. А в десять уже знала все травы в лесу и умела говорить с ветром."
Регина прикрыла глаза, и перед ней развернулись видения будущего: Василиса, стоящая у того же стола, чертящая новые линии на древе рода; Василиса, принимающая тяжёлые решения с сухими глазами и твёрдой рукой; Василиса, ведущая род через года и беды.
"Молода... слишком молода," – прошептала Регина, но её рука уже потянулась к ритуальному ножу. "Но сила не спрашивает, готовы ли мы. Она выбирает тех, кто сможет её удержать."
Старая ведьма начала читать древние слова призыва. Свечи вспыхнули ярче, тени сгустились по углам комнаты, а воздух наполнился электричеством. Регина достала из шкатулки прядь волос Василисы – девочка даже не знала, что бабушка срезала их во время последнего визита.
"Приди," – позвала она, и через мгновение в окно влетел чёрный ворон – тот самый, прирученный Василисой. Он сел на край стола, склонив голову и глядя умными глазами на умирающую ведьму.
"Передай ей," – Регина привязала к лапке ворона маленький свёрток – прядь своих седых волос, завёрнутую в лист полыни. "Когда я уйду, она почувствует зов. Ты будешь рядом."
Ворон каркнул, принимая поручение, а Регина начала последний ритуал своей жизни. Её голос, вдруг ставший сильным и чистым, произносил слова на языке древнее времён, а кровь на пергаменте начала светиться золотым.
"Василиса, дитя моё, прими то, что я передаю. Прими силу, прими долг, прими судьбу. Храни род наш, береги кровь нашу, отсекай слабое и взращивай сильное. Клянусь своей последней каплей крови – ты достойна быть хранительницей."
Свечи вспыхнули в последний раз и погасли, а по комнате пронёсся вихрь, поднимая в воздух листы пергамента. Где-то далеко, в своей постели, маленькая Василиса проснулась от странного чувства, будто кто-то укрыл её тёплым одеялом и поцеловал в лоб.
А в старом доме на краю леса Регина откинулась в кресле, глядя, как ворон улетает в ночь. На её лице застыла умиротворённая улыбка – она знала, что род останется в надёжных руках.
Продолжение будет...