И вправду, с детьми тут обращались так, что Зое казалось – в садике не воспитатели, а прислуга.
Порой у Зои рот приоткрывался, когда она глядела на выходки маленьких подопечных. И ее саму, и братьев, мать за такое - в лучшем случае - отходила бы мокрым полотенцем. А то и выставила бы на лестницу, был у нее воспитательный приемчик:
- Раз ты такой га-дёныш, иди, ищи себе другую семью... Мне такое добро не нужно и даром.
И можно было не сомневаться – дверь откроется очень нескоро, когда ты уже будешь икать, в слезах и соплях, и окончательно потеряешь надежду на то, что тебя простят.
Здесь же главное и абсолютное требование было – чтоб с детьми ничего не случилось. Всё остальное отступало на второй план. Как бы ребенок себя ни вел – увещевать его приходилось ласково и с улыбкой.
Впрочем, дети тут собрались весьма разные. Встречались и воспитанные совестливые малыши. Так же, как и родители. Одни мамаши говорили с теми, кто работал в садике, как с обслугой, и даже не представляли, что может быть иначе. Другие были вежливы, и хамские интонации никогда не проскальзывали в их голосе.
Обязанности у Зои - самые простые. Помочь ребятам одеться на прогулку, и раздеться после нее, помочь поесть, если кто-то не справлялся сам , вместе с воспитательницей забавлять подопечных играми. Ну и полы, конечно, тоже были на ней, на Зое. И бесконечное складывание игрушек. И были еще дети, которые никогда не заправляли постели после дневного сна, и их даже не пытались просить это делать. Зоя застила кроватки, ставила подушки "углом".
...Этого светловолосого мальчишку Зоя выделила среди других: ей показалось, что он похож на Виктора. Дениска был не в ее группе, а в старшей. Зоя посмотрела фамилию – и вздрогнула. С одной стороны – Кузнецов, с другой – Кузнецовых пруд пруди, совпадение могло случиться запросто.
Но когда Зоя вскользь, стараясь не показать своего интереса, расспросила воспитательницу, оказалось – Кузнецов тот самый.
Приводила Дениса утром и забирала в пять часов – дама, которую можно было принять за старорежимную гувернантку. На голове – шляпка, руки в перчатках, пальто - с пелериной. Было даме лет под семьдесят, и с мальчиком она разговаривала строго, без всякой нежности. Хотя Дениска относился к тем редким ребятам, которые никому не доставляли хлопот. Мальчик знал слово «нельзя», и явно понимал, что весь мир не вертится вокруг него.
Но в один из вечеров гувернантка за Дениской не пришла.
*
Когда Виктор заговорил о том, что теперь большую часть времени будет жить в Германии, Ирина поняла – семейной жизни настал конец.
Муж уже не раз пытался выпихнуть ее заграницу. Готовил к тому, что будущее у них будет именно такое, а в последнее время убеждал Ирину, что лечиться нужно именно за кордоном, все остальное – глупость.
Как-то Ирина призналась подруге:
- Может быть, из-за болезни, но я вправду чувствую себя старухой. Здесь во всё вокруг, в каждую частичку дома, в друзей, в знакомых, даже в цветы на окне – во всё это вложена моя жизнь. И представить себе, что нужно переезжать, и начинать всё с нуля... Сил на это у меня уже нет... Я – то старое дерево, которое не пересаживают с корнями.
Впрочем на этот раз у нее был выбор. Виктор спросил:
- Ты поедешь со мной, или....?
Ирина сразу хотела выбрать «или», но в последний миг прикусила язык. Потому что – как сложится тогда судьба сына?
- А Дениска? – это был очень осторожный вопрос.
Виктор слегка улыбнулся, будто готовился сделать ей подарок.
- Дениска останется с тобой, если ты этого хочешь... И если осилишь - пока...
Все «умные мысли», как Ирина их называла, приходили ей в голову - ночью. Вот и теперь, так и не задремав до рассвета, она поняла: в данную минуту сын просто не нужен был отцу. Столько хлопот на новом месте – Виктора почти не будет дома... Как в этих условиях нести ответственность за мальчика?
С другой стороны – почему бы не оставить ребенка матери, как последнюю радость? Виктор не верил в то, что она выздоровеет. Так пусть она потешится сыном – пока...
- Но я продам дом, – сказал Виктор на другой день.
Ирина растерялась совершенно, но муж начал объяснять раньше, чем она спросила:
- Жить здесь я уже больше не буду, так зачем большой дом содержать, выбрасывать такие деньги?... У тебя есть квартира, там всё в порядке, всё нужное есть... Переедете с Дениской, няню ему я буду оплачивать...
Ирина поняла, что всплыл-таки брачный договорчик, и Виктору даже не надо спрашивать согласия жены – ничто, кроме квартиры ей не принадлежит.
Унизительно было спрашивать – будет ли Виктор давать деньги на что-то, кроме няни? Станет ли он присылать алименты на сына? Ирина смолчала. Но начала перебирать в уме, что она сможет продать, если того потребует лечение... Драгоценностей у нее было немного – другая дама ее статуса лишь посмеялась бы, открыв шкатулку Ирины. Шубу, которую ей принес муж, и которую она так редко надевала, вспоминая об этих несчастных норках...
И всё же главное было то, что Дениска останется с ней. А квартира... Может быть, родные стены ей как раз помогут ...Ведь говорят, что они лечат...
*
Когда всех ребят разобрали – за кем-то приехали родители, за кем-то прислуга, Дениска изо всех сил старался не плакать. В детстве это имеет огромное значение. Не забрали вовремя из садика, пришлось остаться лишний день в больнице, когда настроился на выписку – это трагедия вселенского масштаба.
Пришел ночной сторож и тоже растерялся.
- Вы что, пацана мне оставляете? Не-не-не, я за него отвечать не хочу.
- Ребенок, у тебя дома кто-нибудь есть? – спросила Зоя Дениску.
- Мама.
- Мама... Она точно дома?
- Мама всегда дома. Она болеет. А тетя Шура я не знаю где...
- Это та тетенька, которая за тобой приходит каждый раз?
- Да. Ее зовут Лександраконстанина, но у меня еще не очень получается выговаривать, и няня разрешила, чтобы я звал ее тетей Шурой.
Дениска казался очень маленьким, одиноким и несчастным. Меньше всего на свете Зое хотелось сейчас идти в ту семью, но, похоже, другого выхода не было. Номер Виктора не отвечал.
- Скажи мне, если мы вдвоем сейчас пойдем к тебе домой – нам там точно кто-то откроет?
- Там мама! – убеждал Дениска.
- А ты сам помнишь, где живешь?
- Мы недавно переехали, но я... Да, я думаю, что я найду. Это не очень далеко.
Зоя решила подстраховаться. Нашла тетрадку, в которую воспитательница записывала адреса и телефоны родителей. И замерла. Первый адрес был перечеркнут, и поверх него, красными чернилами написан новый. Который Зоя слишком хорошо знала. Это была та самая квартира, где еще недавно жила она сама. Был приписан тут и номер сотового телефона, по которому Зоя немедленно позвонила, и ей опять никто не ответил.
Уже темнело, и Зоя торопилась, собирая мальчика. Впрочем, Дениска почти полностью оделся «в уличное» сам – ему пришлось помочь только с капризной пуговицей под подбородком.
По дороге они не почти не разговаривали. Чувствовалось, что Дениска успокоится, только когда переступит порог своего дома. Зоя же мучилась размышлениями. Все в ней восставало против того, чтобы довести мальчика до двери, сдать родителям с рук на руки...Это казалось ей уже последним унижением – ухаживать за их ребенком после того, что было у нее с Виктором. Но проститься с Дениской в подъезде, сказать ему – беги наверх, тоже никак было нельзя.
Зоя сцепила зубы.
...Когда они подошли к дому, кто-то из жильцов узнал ее, поздоровался с ней. Всё-таки к ней здесь привыкли.
- Я пойду? – спросил Дениска.
Он согласен был с тем, что работа провожатой исполнена. Дальше он мог и сам...
- А если все-таки у вас там никого нет?
Он кивнул, обратив ее внимание на то, что она не приняла во внимание:
- Вон, у нас окно светится...
- Нет уж, дитеныш, пусть мама тебя заберет, только тогда я буду спокойна.
Зоя старалась ни о чем не думать, поднимаясь на лифте, но сердце ее колотилось. Едва они вышли, как Дениска метнулся, застучал ладошками по двери, до звонка он еще не доставал.
... Зоя не успела отступить в полутьму лестничного пролета, как ей хотелось. Дверь открылась.
...Эта была та самая женщина, из ее сна... Она, видимо, одевалась. На ней был плащ, а в руках она держала сапоги.
Зое показалось, что время потекло медленно-медленно. И в те, считанные секунды, пока длилась немая сцена, Зоя успела рассмотреть женщину в подробностях.
Первое, что подумалось – ей не следовало бы надевать красный свитер. На фоне яркой шерсти лицо было совершенно восковым. Зоя не первый день жила на свете и поняла, что – скорее всего – кроется за этим лицом, напоминающим безбровую маску. И этот шелковый шарф, повязанный на голове...
- Простите, ради Бога..., – сказала женщина, – Вы не представляете, какое вам спасибо за то, что вы его привели... У нас тут всё разом...
И Зоя не смогла сразу уйти. Она поняла, что Виктора дома нет, что жена его ничего про нее, Зою, не знает...Но было еще что-то неуловимое, что помешало ей сходу проститься. Повинуясь рукам Ирины, подталкивающим ее, она прошла в коридор, и уже снимала куртку.
- Позвольте хотя бы предложить вам кофе. А потом я вызову вам такси....
Ирина говорила, и делала паузы, чтобы передохнуть.
- Александра Константиновна, которая смотрит за Дениской, она собралась увольняться... Видите ли, у нас изменилось положение...Но она должна была через две недели...И вот среди дня позвонила, сказала, что вечером не придет. Какие-то у нее личные обстоятельства...Я уже искала ей замену, но пока не нашла...А сегодня хотела съездить за Дениской сама...Но упала...у меня теперь бывает так, теряю сознание – и всё...Пока пришла в себя, пока собралась с силами одеться...И тут вы... Вы нас с сыном сегодня спасли, честное слово...
Ирина возилась с кофеваркой, но Зоя обратила внимание, что движется она как в замедленном сне. А кофеварка была такая знакомая...
- Вам со сливками? Вас не затруднит взять самой? Они в холодильнике.
Себе Ирина кофе не налила. Села напротив Зои, переводя дыхание.
- Что ж, завтра придет к вам кто-нибудь? – спросила Зоя.
- Должна женщина.. К вечеру. Но она пока – на собеседование... Может, не понравятся ей...наши условия. Видите ли... Нужно, чтобы няня пожила здесь какое-то время. Мне опять ехать в Питер... к врачам. А сына я не могу взять с собой, меня, наверное, положат...
- Что ж ваш муж?
- Он уже...уехал, – Ирина словно оправдывалась, но заметно было, что ей не хватает воздуха, так трудно она дышала.
- Уехал, и оставил вас в таком состоянии?
- Он уехал совсем...Думаю, мы больше ... не будем вместе. А сына он и сам сейчас не захотел взять. Другая страна, все другое... Виктору будет не до Дениса. Может, когда обживется...И если со мной будет совсем плохо...
Зое хотелось спросить : «А разве сейчас еще не совсем?» Но она удержалась и спросила другое:
- Утром же у вас еще не будет новой няни? Хотите, я заеду? Отвезу Дениску в садик?
Ей стало неловко от взгляда Ирины. Было видно, насколько женщина измучена, и благодарна, и не верит, что кто-то готов ей помочь, что так бывает... Как бездомная собака, честное слово. Аж зло берет...
- Я заплачу, сколько скажете...
Зоя только рукой махнула
Окончание следует