«Выпей таблетку и угомонись, никому не сдался твой вы-родок»- сказала мама Зое, когда та, показала ей тест на беременность, но узнав, кто отец, мать умоляла рожать.
Регистратура открывается в половине восьмого. Народ под стенами поликлиники начинает собираться с пяти утра, хотя врач, знакомая Зои говорит: «Чтобы с гарантией урвать талон, сюда нужно приносить раскладушку с вечера». …В теплое время – такое бдение еще так-сяк. Напротив больничного городка – парк, заняв очередь, можно погулять там. Или остаться на крыльце поликлиники, потусоваться с другими пенсионерами. Разговоры самые насущные:
- Я как пенсию получу, наберу в «курином» магазине спинок, и весь месяц из них суп варю…
- Если б не дача – я забыла б, что такое фрукты…
- У меня хоть пенсия северная, я и мясо, и бананы могу себе позволить, а как другие выживают – ума ни приложу.
Когда пробираешься сквозь эту толпу – всех жалко. И раньше все эти люли приходу Зои радовались – потому что она на полчаса раньше открывала дверь, и запускала народ в тепло. Зимой-то каково коченеть на морозе… Но потом главврач велел – раз регистратура работает с половины восьмого – значит, и минутой раньше никого не пускать.
И теперь все на Зою ругаются:
- Почему вы такие бездушные? Жалко вам, да? Мы хоть сядем в вестибюле, сил стоять уже нет…
А попробуй сейчас нарушить какой-то приказ… Вот, Свету на днях уволили. Женщина в очереди посчитала, что Светка ответила ей слишком резко. Женщина оказалась со связями и сразу сказала:
- Я сделаю все, чтобы вы тут не работали.
И вот теперь они в регистратуре вдвоем – Зоя и Катя. Понедельник – самый трудный день, больше всего народу. Кто-то заболел в выходные, кому-то врачи велели прийти на следующей неделе.
И те, кого Зоя еще недавно жалела, теперь прок-линают ее:
- Как так – нет талона к невропатологу? Я что, зря полтора часа стояла? …вас всех…через налево…
- Мне только прикрепление сделать!
- Прикрепление – это долго, вставайте в очередь!
- Почему вы через Госуслуги не записываетесь?
- Не умею я через ваши услуги… Когда терапевт свободный? К этой не хочу…А на когда к Орловой попасть можно?
В эти первые, самые напряженные, утренние часы Катя и Зоя работают как автоматы. Не отвлечься ни на минуту, ничего не упустить, и не сорваться на резкий тон – даже в ответ на откровенное хамство.
Кате – проще, ей тридцать два года, у нее муж, ребенок – «прочный тыл», и если ее уволят из поликлиники, или она уйдет «по-плохому» как Светка – она не пропадет, может, даже легче ей будет. Потому что булгаковский кот Бегемот, считая худшей профессией – работу кондуктора в трамвае, забыл о тех, кто пашет в больничной регистратуре.
Катя – невысокая, крепенькая, темноволосая, лукавая улыбка часто трогает ее губы. Зое – девятнадцать, и собственная мать о ней сказала : «Ты словно три дня лишних живешь». Такая она худенькая и бледная. Кроме матери и двух младших братьев у нее никого нет. Отца не стало в прошлом году. А кроме него – никому Зоя не нужна. Пациенты, толпящиеся в очереди, предпочли бы, чтоб вместо девушек тут были роботы – и работали в десять раз быстрее.
К десяти часам становится легче. Талонов уже ни к кому из врачей нет, и возле каждого окошечка регистратуры – человека по два-три, не больше.
Андрей позвонил именно в это время. Андрей – бывший сосед по подъезду, молодой человек, с которым Зоя приятельствовала несколько лет. Чисто дружеские отношения, безо всякого намека на что-то большее. Сначала между ними очень ощущалась разница в возрасте: они познакомились, когда Зое было шесть лет, а Андрею – шестнадцать. При встрече он старался чем-то порадовать девочку – то конфету ей сунет, то вспомнит, что есть у него с собой что-нибудь ценное для ребенка – блокнотик, брелок…. Или просто потреплет по голове и спросит – как, мол, дела? Тогда только что родился Егор, брат Зои, и жизнь ее сразу изменилась. Отец летал вахтой и, когда его не было дома, от матери Зоя получала – или поручения, или нагоняи. Никому не было дела, что у девочки на душе и, чтобы не попадать измученной матери под горячую руку – при каждой возможности Зоя старалась улизнуть из дома.
Когда Зоя пошла в школу – Андрей иногда помогал ей справляться с самыми трудными домашними заданиями. С задачей, которая не хотела решаться, или с уравнением, взглянув на которое, девочка бессильно опускала руки. И еще Андрей ее фотографировал. Он тогда только что купил дорогой фотоаппарат и часто снимал Зою. Ему она была обязана лучшими своими снимками. Андрей тонко чувствовал красоту – и умел найти ее и в золотистой метели осенних листьев, и в шапках снега на парковой ограде, и в пузырях, которые пускают дети - из этих пластиковых циллиндров, что продаются в каждом магазине игрушек.
Потом Андрей занялся бизнесом, купил квартиру, переехал – но нет-нет, и окликал Зою, и каждый его звонок был подарком, потому что нес какой-то сюрприз.
Вот и сейчас он сказал:
- Не хочешь пойти в ресторан?
- Что? – изумилась Зоя.
Она знала, когда день рождения у Андрея и у его жены, всегда поздравляла их, но сейчас до этих дат было еще далеко.
- Мы тут договорились с друзьями встретиться, заказали столик, а Надя не может, у нее мама заболела. Хочешь сегодня пойти?
Андрей назвал ресторан, известный, при лучшей в городе гостинице, и Зоя растерялась окончательно.
- Да у меня даже платья подходящего нет…
Катя, сидевшая в двух шагах от нее, услышала краем уха всё, что надо, с сделала Зое знак – мол, соглашайся, платье я тебе принесу.
- Девушка, вы можете со своей личной жизнью разобраться в другое время? – послышался раздраженный голос из окошечка, - По предварительной записи у вас можно к ортопеду на очередь встать?
- Да, извините, сейчас. Хорошо, я пойду, - это было сказано уже в трубку, и Зоя открыла тетрадь, где больных записывали в очередь, - Фамилию, пожалуйста, назовите….
В обед Катя сбегала домой – она жила через два квартала от медгородка и принесла пакет с платьем.
- Я его еще в школе носила. Сейчас не натяну. Примерь…
Платье было розовое, где-то вышитое бисером, где-то полупрозрачное. Оно показалось Зое настолько «праздничным», что она не решилась бы надеть его на улицу – разве что в ресторан или в театр. О том, насколько вещь соответствует моде, ей даже не пришло в голову подумать.
Зоя примеряла наряд в туалете. Платье село как влитое, девушка оглаживала бока, твердые от бисера.
- Я возьму, - сказала она Кате, вернувшись на рабочее место.
- Ну вот! Если ты мне три тысячи дашь – я буду рада…
Катя была девчонка своя, с ней можно и поторговаться, но Зоя этого не умела решительно, и попросила только отсрочить до зарплаты.
- Может, и в парикмахерскую еще успеешь?
Но тут Зоя уже закрутила головой. Покупка платья и так уже выбивала ее из финансовой колеи. И еще она решила задержаться в регистратуре подольше, чтобы отсюда сразу пойти на встречу. Не стоило заглядывать лишний раз домой. Мало того, что мать поспешит нагрузить работой, которую никак отложить нельзя («ну, хоть мусор вынеси-то!»), так она еще будет расспрашивать – куда Зоя собралась, и кто ее туда позвал, и кто станет за банкет платить…Зоя ждала радости – хоть на один вечер, а мать непременно постарается плюнуть в этот колодец, скажет что-нибудь вроде: «Ну, понятно, у Андрея любовь к Надьке кончилась, теперь хочет на тебя переключиться».
…Хорошо, что вечер нынче выдался прохладный, и платье удачно спряталось под плащом, только розовый газовый подол было немножко видно.
…Эта площадь была очень красивой, очень нравилась Зое. С одной стороны – Дворец культуры, огромный, девушка пару раз ходила сюда в концертный зал, на приезжий балет. С другой стороны – гостиница с рестораном, а с третьей – городской парк. И на самой площади – фонтан, даже в летнюю жару здесь стоял чуть прохладный туман. Голубые ели, туи как зеленые свечи, розы с их малиновым запахом… И люди тут – всегда праздные, дети кормят голубей. Сюда прийти – это уже было как праздник.
Андрей ждал на ступеньках у входа. Учёный. Он знал, какая Зоя робкая. Спроси ее кто-нибудь у входа строгим голосом: «Девушка, вы куда?» - она растеряется, повернется и уйдет.
Андрей обрадовался – подхватил ее за локоть:
- Пришла, молодец…
…Ресторан оказался небольшим. Приятная полутьма, негромкая музыка – там, где барная стойка, там и свет, и мерцающие огоньки и просверк бокалов. Каждый столик – сам по себе, отгороженный полукругом кожаного дивана. Зоя села, и так было мягко, так хорошо – что никогда бы она с этого дивана и не вставала… Поднялась-то она сегодня как обычно, в пять часов…
Друзей Андрея еще не было.
- Заказать тебе пока что-нибудь? Тебе очень идет платье…
Андрей улыбался. Он всегда и со всеми находил общий язык, всегда казался дружелюбным и радостным. Мать называла это «нездоровым оптимизмом». А Зое было легко с Андреем, как со старшим братом.
- Ничего не надо, - в голосе Зои опять послышался легкий испуг.
Вдруг даже кофе в этом ресторане стоит сто тысяч миллионов?...Зоя знала, что платит за всё Андрей, но боялась вводить его в новые расходы. Однако он точно услышал, как хочется ей себя подбодрить. Им принесли по маленькой чашечке кофе, такого крепкого, что он казался густым. И это был самый вкусный кофе, какой Зоя пила в жизни.
- Они сейчас подойдут, - уже не в первый раз сказал Андрей.
Он не вдавался в подробности о своих друзьях, и Зое известно было лишь, что это – супружеская пара. Однако мужчина, который подошел к их столику, был один.
- А Ира? – спросил Андрей, когда они поздоровались и пожали друг другу руки.
продолжение следует