Белокурая красавица указала на обшарпанную «хрущёвку», где в убогих подъездных дверях не виделось ни специальных домофонов, ни обыкновенных замков, – никаких сомнений о неблагонадёжной публике, постоянно здесь обитавшей, больше не оставалось. Карен, к которой Майкл давно уже чувствовал не одну простую симпатию, повела его в родительскую квартиру, располагавшуюся во втором подъезде, на самом верху. Когда они приблизились ко входному устройству, Мэссон поразился ветхим, вконец непрезентабельным, качеством и изумился едва ли не до дикого ужаса: ему бы, скорее, подошло название простого дверного проёма, при частичном отсутствии навешанной створки. Размочаленная конструкция, изрядно покосившаяся и висевшая на колыхавшейся «липочке», оказалась незаперто́й. Кое-как протиснувшись внутрь, оба чистоплотных союзника, привыкших жить в комфортных условиях, шокировались до глубокой, если и не последней жути; они неприятно закашлялись, поперхнувшись от представшей их виду унылой картине. Внутри присутствовал полный бедлам: повсюду виднелись разбросанные пустые бутылки, стеклянные и пластиковые, оставшиеся после употребления всяческих алкогольных напитков; они дополнялись жестяными баночками, содержавшими практически аналогичные хмельные продукты. Изо всей мебели наблюдались едва живой шкафчик (вероятнее всего, из-за потрёпанного вида не сумевший удачно продаться) да зелёный диван, оказавшийся на удивление сносного качества; в углу, на тумбочке (невероятно каким непонятным образом?), сохранился старенький цветной телевизор.
На единственном спальном предмете мебели, оставаясь в рваном носке, в синих, изрядно пожухлых трусах и в пожелтевшей от грязи по́рванной майке, развалился беспечный хозяин, доведший личное жилище до неприглядного состояния. Он выглядел пьяным, ну! просто мертвецки. Из его нынешнего состояния отчётливо следовало, что вряд ли он толково разговорится и изъяснится хоть как-то членораздельно – по крайней мере, не раньше, чем через три-четыре часа.
- Что будем делать? - хорошо понимая, что «дивная» экскурсия, приведшая в жилую помойку, изрядно затянется, неуверенно спросил Михаил. - Ожидать нескорого пробуждения разлюбезного братца, сидя в загаженной, до жути загрязнённой квартире, не очень-то и приятно.
- У тебя, наверное, есть другие, наиболее приглядные, варианты? - злобно оскалилась Карен. - Скинем его на тот во-о-он старый матрас, разложенный на голом полу, а сами, если потрёпанный диван не обоссан, усядемся на него. Ежели нам повезёт, и вдруг окажется, что телевизор рабочий, мы прекрасно проведём вечерне-ночное время. Желающие, кстати, могут вздремнуть, тем более что немного восстановительного сна нам просто необходимо – сколько мы бессменно находимся на ногах?
Опытный авантюрист подивился логичным доводам, возникшим в сообразительной белокурой головушке, мало того что умной, но к тому же и бесподобно красивой. Потом пришло сомнение, ничуть не менее важное:
- Неплохо бы купить ему пару бутылок пива, не то, когда проснётся, говорить с ним, без опохмелки, окажется не о чем – вряд ли он сообразит, кто мы, что мы и чего нам потребовалось?
- Кажется, ты действительно прав, - согласилась Хлоя с устоявшейся истиной; она нисколько не озаботилась: - Здесь в двух кварталах существует ночной магазинчик, - со всеми текущими неприятностями и крутыми разбирательствами время приблизилось к двадцати четырём часам, - там можно купить всего чего не угодно.
- Пойдём сходим, - предложил Мэссон, пытаясь нащупать в карманах какую-то мелочь.
- Не боишься?! - чему-то весело рассмеявшись, воскликнула задорная Карен. - Там ведь зло-о-обные гопники, а кроме них, полным-полно всякой поганой швали – как бы нам опять не попасть в нежданные неприятности? Джинсовый костюм?.. «Хрен» бы с ним, его мне не жалко; но вот кожаные разноцветные сапоги – за них я, пожалуй, смогу убивать. Ты как, готов к дополнительным приключениям?
- Эх! И кровожадная ты всё-таки, Сидни, - не понимая озорную смешливость, искренне подивился Майкл, мысленно представивший недавно случившуюся историю (гораздо больше всего остального ему не давали покоя шесть миллионов долларов, которые он, успешный пройдоха, умудрился задолжать безжалостной русской мафии); впрочем, как и всегда, уверенно вставая и долго не раздумывая, он сразу же согласился: - Идём! Скоро надо его будить.
- Хорошо, - мгновенно стала серьёзной Кара, - дело есть дело. К моменту «счастливого» пробуждения надо вернуться во всеоружии, - имела она в виду удачную опохмелку, про себя же тихонечко прошептала: - Только бы он не сделался законченным наркоманом, тогда всё окажется намного сложнее.
Вмиг сговорившись, деятельные партнёры, начинавшие испытывать друг к другу не просто дружескую привязанность, направились закупаться живительным пивом, предназначенным для беспробудного братца. Выбираясь в затхлый подъезд, на неказистом входе столкнулись с двумя полупьяными пацанами, едва ли достигшими четверти века. Хотя выглядели они на сорок, а может, и больше.
Увидев людей незнакомых, да ещё и прилично одетых, они, естественно, изумились, и, наверное, даже подумали, что попали не туда, куда нужно, или вообще заблудились. Грубый и злобный голос Хлои вернул их к суровой реальности:
- Вы к Алику, что ли?
- Ну… вроде того, - неуверенно отвечал один, стоявший в приспущенных штанишках, съехавших чуть ли не до колен и оголивших нехилые причиндалы (очевидно, он только-только справил маленькую нужду и всё пытался подтянуть их до ве́рху?).
- В общем, так, недорогие ребятки, нежеланные посетители, - самоуверенно заверила великолепная Сидни, - скажу вам со всей откровенностью: пьяная лавочка здесь закрылась – это понятно?
Чтобы поддержать грозную, но справедливую спутницу, вмешался и Мэссон, мгновенно вспомнивший, чего из существующих правил наиболее боятся лица крайне заниженной социальной ответственности:
- В его квартире произошло неслыханное убийство, и сейчас здесь будет полным-полно полицейских. Если не хотите провести ближайшую ночь – а то и не одну? – в непривлекательном «обезьяннике», лучше побыстрее поменяйтесь временной дислокацией и сместитесь отсюда подальше – спрячьтесь как можно надёжнее.
Хлоя благодарно посмотрела на Майкла: дельная мысль «напугать ночных посетителей скорым прибытием правоохранительных органов» самой ей в голову не пришла. Конечно, и на законных основаниях, она могла бы вызвать местных блюстителей, а с их непосредственной помощью освободить принадлежащее ей родительское жилище; но… нежелательная встреча с дотошной полицией вовсе не предусматривалась, да и затянуться официальное разбирательство могло на неоправданно долгий период. Тем временем Мишин, получив от несравненной подруги (одарившей одной из милых улыбок, сулившей чертовски многое) мимолётное одобрение, взлетел (в непристойных фантазиях) чуть ли не на бескрайнее небо и вознёсся нескончаемыми хвалами вовремя случившейся комбинации.
Пока они спускались, Карен восхитительной, хотя и нещадной ножкой, обутой в ковбойский сапо́жек, периодически пинала под зад обоих полуночных пьянчужек. Больше всего доставалось презренному негодяю, у коего низенько «подспустились» джинсовые штанишки, никак не давая одеться обратно; так он и достиг первого этажа с полностью голой задницей. Разумеется, в период проведения не слишком корректного ритуала Сидни пыталась оставаться серьёзной; но даже с первого взгляда становилось больше чем очевидно, что неблаговидное занятие доставляет той немалое удовольствие.
Видя, что при сомнительных обстоятельствах, в которых они вдвоём оказались, неотразимая компаньонка ещё и находит силы для веселого времяпрепровождения, Михаил подивился её самоотверженной выдержке. Тем более что от злачного условия (найдёт ли она неподъёмные деньги или же нет?) целиком зависела жизнь её недавно прооперированной сестры. С другой стороны, необъяснимые проявления могли в то же время предполагать, что у неё начиналась обычная неконтролируемая истерика; основным пиком она приходится на последние сутки, в редких случаях, за день до конца, отмеренного судьбой.
Размышляя о неординарных особенностях, Мэссон и не заметил, как Хлоя к нему обратилась. Настырной блондинке пришлось повториться, от нетерпения немного повысив голос:
- Майки, ты что, уже спишь?! Мы пришли – вот ночной магазин! У тебя хоть какие-то деньги есть?
- Конечно же, нет, - браво ответил отъявленный аферист, низко опуская улыбчивое лицо. - Хотя-а… разве я смогу утаить от прекрасной спутницы, что имею крохотную заначку и что при мне всегда есть пять-шесть двадцатидолларовых купюр. Они сокрыты настолько надежно, что их не найдут даже при самом детальном досмотре.
- Где же ты их прячешь, - игриво оскалилась Карен, - в мужских «семейниках», что ли?
- Именно в собственных «труселя́х»! - непринуждённо заметил Майкл. - У меня, если что, оборудован специальный кармашек, где и сохраняются кровные денежки, предназначенные на всякий пожарный случай. Время, знаешь ли, такое – никому нельзя доверять, а при моей нескромной профессии некоторую наличность лучше иметь завсегда.
- Спорить не буду, - согласилась враз озаботившаяся подружка, - сама убедилась. Последний случай – хорошее, тому доказательство.
Они выбрали две бутылки крепкого пива, вполне пригодные для возвращения к жизни несчастного братца, находившегося (как следует понимать) в глубоком запое. Расплачивались у привередливой продавщицы. Вначале она цинично разглядывала американскую, необычную для столицы, одежду, а потом никак не желала принять двадцатидолларовую купюру, ссылаясь, что не сумеет посчитать с неё российскую сдачу. Не придя ни к чему толковому, так и пришлось отдать двадцатидолларовую купюру всю целиком; зато набрали столько съестных припасов, сколько позволяло «штатовское достоинство» (им пришла своевременная идея, что неплохо бы чего-то перекусить, раз уж зелёненькие баксы успешно не поменялись).
Хорошенечко нагрузи́вшись, отправились обратной дорогой. Недолгий путь прошёл спокойно, без дополнительных происшествий. Видимо, тот пьяненький парень, что заявился со спущенными штанишками (невероятно «полюбившийся» Карен), успел растрепать по ближнему околотку, что в ситневской квартире совершено кровавое преступление; ну, а неприятное известие проявилось неким тревожным катализатором, предупреждавшим всех остальных, что от злополучного злодейства лучше держаться подальше (ни в понятые, ни в свидетели, ни тем паче в подозреваемые, никому попасть не желалось).
Зайдя в родную квартиру, захламлённую бессовестным братом, Хлоя (как ранее обещала) сбросила безвольного пьяницу на обшарпанный пол; предварительно она подстелила под него вонючий матрасик. Сами они уселись на сносный, а главное не мокрый, диванчик и рискнули включить цветной телевизор (пульт находился рядом). На общее удивление он оказался рабочим, да ещё и показывал, притом на редкость отменно. Устав от мучительных неприятностей, под монотонное жужжание провалились в непродолжительный сон, пускай и тревожный, но так им необходимый.
Первым проснулся Мэссон. Он почувствовал какое-то стороннее шевеление и, поддавшись наработанной интуиции, резко приподнял сомкну́тые веки. Альберт, начинавший отходить от сонного алкоголя, вращал очумелыми зенками, а ничего не соображая, находился в полоумной прострации. Майкл легонько вывел Сидни из состояния отдохновенного сна, и оба они с настороженным видом поглядывали на никчёмное создание, не похожее ни на что человеческое.
Ситнев Альберт Амирович – это спившийся человек; он выглядел отвратительно, если и не ужасно. Законченный забулдыга был старше великолепной сестрёнки всего на каких-то три года (ему исполнилось двадцать пять лет), но в нём давно уж не те́плилась свежая молодость (алкогольная деградация придавала старческий вид). Хотя ежели, к примеру, нашёлся бы некто, кто взял бы необузданного повесу в нешуточный оборот и попробовал вернуть ему божеский вид, то из тлетворного недотёпы вполне бы получился респектабельный человек. Из внешних признаков особенно выделялись следующие: рост находился в пределах среднего; мышцы давно атрофировались; худощавое лицо, изъеденное скору́злыми оспинами, усыпа́лось ещё и многочисленными веснушками; рыжие волосы совсем не чесались и торчали засаленными клочками; карие глаза казались выпученными, словно у дохлой рыбы; лопоухие уши торчали большими локаторами; крючковатый нос изрядно скривился на левую сторону. Опустившийся бедолага походил на мерзкую страхолюдину – и именно в неприглядном виде он предстал перед нарядными компаньонами.
- Что это с ним? - обреченно промолвила сердобольная сострадалица. - Он что, вообще «зачморился»? Он по-человечески хоть разговаривать сможет?
- Не знаю?.. - неуверенно поразмыслил Мэссон; он пристально разглядывал близкого родственника, ничуть не похожего на сногсшибательную сестрицу. - Через несколько минуток, наверное, проясним?
И тут, видимо вдоволь «насладившись» похмельной инсинуацией, Альберт вроде как различил, что в загаженной комнате, помимо него одного, находятся и некие посторонние люди. Разнясь с его обычными посетителями, они выглядели роскошно одетыми. Зачумлённому парню даже пришло на ум: «А не заглянула ли к нему небезызвестная «белочка»?»
Предположение представлялось воистину вероятным, потому как каждодневный рацион предусматривал горячительные напитки; напиваться же он старался до крайней степени, чтобы полностью терять людское обличье.
- Ну что, вонючее тело, - первой высказалась Карина, пиная полупьяного братца разукрашенным сапогом и направляя неприятное воздействие в едва прикрытую грудь (тот безуспешно пытался подняться и с третьей попытки валился обратно), - рад ты родной сестре, или же как?
- Чего-чего? - Алик неуклюже сощурился и попытался разглядеть прекрасную незнакомку. - Карина, ты, «мать твою…», что ли?
- Наконец-то узнал, спасибо, - процедила Хлоя, ядовито вздыхая. - Ну, дык как, рад ты мне, грязный пропойца, либо же нет?
- Я бы сейчас пивной бутылочке сильно обрадовался, - честно признался отъявленный алкоголик, натужно пытаясь сглотнуть, но ощущая полную гортанную сухость.
- Да?.. Действительно? - заворковала озорная сестра и, показывая желанную ёмкость, игриво продолжила: - А что у меня есть, а? Что у меня, интересно спросить, находится?
Увидев «живую влагу», Алик потянулся к «спасительной выпивке», для него считавшейся дороже всех долларов и бриллиантов на свете. По понятным причинам ухватиться за неё не сумел: проворная сестрица быстро отдёрнула нежную ручонку назад. Сделав наивное личико, та заговорщицким тоном спросила:
- Ты чего, разлюбезный братец, неужто подумал, что в твоём зачумлённом бомжатнике я появилась исключительно потому, что соскучилась по пахучему раздолбаю?! - В непрезентабельных выражениях Хлоя нисколько не церемонилась.
- Так! Я, кажется, понял, - подытожил Альберт, энергично потирая одной рукой об другую и заворо́женно разглядывая пивную бутылку, - вам, скорее всего, чего-то понадобилось… что именно? Говорите – я в вашем полном распоряжении.
- Мне, думается, он недостаточно ещё отошёл, - по-английски заметил Мэссон, - и не способен оценивать с достаточной ясностью. По-моему, за бутылку пива он нам навешает обыкновенной «лапши». Мы только время зазря потеряем, а к нужной цели так ни на йоту и не приблизимся – ты не считаешь?
- Ничего, - по-русски ответила Карен, ничуть не стесняясь искомого человека, о ком и проводилась недвусмысленная беседа, - я видела его в состоянии, значительно худшем. Не сомневайся, у меня получится и разговорить его, и выудить необходимую информацию.
- Послушайте, хватит вам совещаться, - не выдержал Ситнев (по-видимому, его «трубы горели» настолько сильно, что вот-вот готовились, не «приту́шенные», «расплавиться»), - говорите быстрей, чего от меня потребуется, – и дайте мне срочно опохмелиться!
«Хорошо ещё, что он простой алкаш, а не закоренелый «наркоша», - и горестно и радостно подумала Хлоя, - с ненасытным пьяницей договориться немного попроще». Непродолжительно поразмыслив, она обратилась к очумелому братцу, по её разумению целиком деградировавшему:
- Я, конечно, понимаю, что вопрос мой покажется необычным, но нам вот с этим молодым человеком…
- Которого, кстати, Майклом зовут, - бесцеремонно вмешался Мишин.
- Да, зовут его именно так!.. - недовольная блондинка одарила Мэссона выразительным взглядом, способным испепелить кого угодно (чего уж там говорить про него?), - но, полагаю, в настоящей ситуации его имя не так уж и важно… Короче! Нас интересует другое, более злободневное, обстоятельство...
- Какое? - не выдержав речевых испытаний, допытывался дрожавшим голосом Алик, любыми путями желавший «поправиться».
- Нас интересует, - нещадная сестра решила, что пора перейти к насущной проблеме, - где можно занять немаленьких денег, разумеется, в долларовых купюрах.
- А-а, и только-то… - обрадовался Альберт, сделавшись несказанно счастливым, - враз найдём – и даже не думайте! Выглядите вы солидно; а под мое честное слово, ручаюсь, дадут без лишних вопросов.
- Ты, наверное, не так меня понял, «любименький» братец, - змеиным шёпотом прошипела Хлоя, - нам нужно много – порядка шести миллионов. Вот теперь и скажи: где, а главное, у кого в Москве возможно занять настолько большие деньги?
Ситнев чуть ли не поперхнулся… Шесть миллионов долларов?! Да ему и ста тысяч никогда не приходилось воочию видеть. Естественно, ничего более или менее дельного посоветовать он не мог. Но выпить-то?.. Опохмелиться уж сильно хотелось. Сверх прочего, какое-то внутреннее чутье непостижимо подсказывало, что пиво ему предлагается, далеко не последнее. Основываясь на вовсе не глупых предположениях, он решился на рискованную игру, понятную разве ему одному и сулившую долгую бесплатную выпивку.
