О шахте «Анна» я впервые услышал от пацанов на областном пионерском слёте. Якобы в ней находились несметные сокровища, оружие, значки – медали. Тогда все мальчишки нашего края были помешаны на старых подземельях, благо их было в избытке. На следующий день, сбежав со слета, мы с приятелем рванули в посёлок Янтарный. Идя вдоль моря, мы действительно увидели небольшой вход в штольню и, не раздумывая, полезли, точнее, полез я.
Попадались среднего размера куски янтаря, которые я запихивал в карманы штанов. Большой кусок янтаря с острыми углами спрятал у выхода за бревнами крепежа лаза. Лаз был узкий, не развернуться, сразу понял, что назад придётся ползти вперёд ногами. Я почти касался спиной потолка и чувствовал, как потолок «дышит», готовый в любую секунду обвалиться. Но любопытство было сильнее. Вдруг я увидел, что лаз под углом в сорок пять градусов уходит вниз и сворачивает направо. В нос ударил резкий запах сероводорода. Самое страшное, что я начал медленно съезжать вниз, испугался и выронил фонарик. В ту же секунду, поняв, что вперёд ногами по крутому склону я не выберусь, стал отчаянно ползти назад. Повезло, смог отползти от крутого спуска. Я начал медленно ползти назад, как вдруг понял, что за что-то зацепился и гребу песок, оставаясь на месте, я закричал. Мне никто не ответил, на голову свалилась крупная лепёха мокрого песка. Решив немного отдохнуть, я впал в забытье, сильно болела голова, стучало в висках. Очнулся, когда ощутил широкую и жёсткую ладонь на своей лодыжке. Чужая рука медленно тянула меня к выходу, что-то треснуло, послышался звук рвущихся штанов, я с ускорением поехал к выходу. Перед нами стоял широкоплечий мужчина с рюкзаком, из которого торчал сачок для ловли янтаря. Мой приятель, оказывается, позвал его на помощь.
- Пацаны, сюда уже двое залезли, но обратно так и не вылезли, - его голос звучал всё громче. – хотите присоединиться к покойникам? Некогда мне вас в милицию сдавать. Ну-ка, марш отсюда, чтобы я вас тут больше не видел. Уши оборву!
Мы дали стрекача. Обернувшись, мы увидели, как он сачком выуживает из воды водоросли. Увидев, что мы обернулись, погрозил нам кулаком. Мы побрели на остановку междугороднего автобуса. Спустя пару месяцев я вернулся за тем, спрятанным, куском янтаря, но… не нашел тот лаз. Видел только несколько полусгнивших брёвен. Видимо, тот вход в штольню обрушили.
В Калининграде жил удивительно интересный человек, инженер-полковник в запасе, краевед Авенир Петрович Овсянов. Пытливый ум, любовь к краеведению, знания военно-инженерного дела позволили ему стать экспертом в области немецких фортификационных и других капитальных сооружений. Опыт службы в сапёрных подразделениях, изучение немецких методов минирования, позволяли предугадывать возможные способы минирования объектов при отступлении немецко-фашистских войск. Уже в 70-х годах прошлого столетия Авенир Петрович слыл наиболее знающим экспертом в области немецких сооружений, где могли быть спрятаны культурно-исторические ценности. Его не раз приглашали в качестве эксперта в Польшу, Германию и другие страны. Причем, как и все сапёры, Авенир Петрович был педантом в деле поиска, утраченных в годы войны, ценностей. Он не признавал слухов, не признавал выводов, начинающихся со слов «наверняка, там что-то есть». Все версии строились на основе запротоколированных бесед, допросов, письменных показаний. Все исчезнувшие из Кёнигсберга музейные ценности Овсянов делил:
- Ценности, которые успели вывезти в шахты Силезии, Рура, Словакии;
- Ценности, спрятанные в подземельях нынешнего Калининграда (бывшего Кёнигсберга) и области. И их, как считает автор, более всего;
- Ценности, сгоревшие во время англо-американских бомбардировок и штурма города советским. войсками. А также ценности, разграбленные после штурма;
Интерес к поиску сокровищ вспыхнул с новой силой в 90-х годах. Искали по принципу «раз довоенная постройка, значит, там что-то есть». Не хватало информации. А где нет информации, там полно слухов м домыслов. Нам казалось, что каждый заброшенный бункер хранит в себе сокровища. Ловили каждую заметку в местной прессе по довоенной истории нашего края. И вдруг в издательстве «Янтарный сказ» выходит новая книга Авенира Петровича Овсянова «В лабиринтах шахты «Анна». Было это в далёком 1988 году. Тогда я не смог достать эту книгу, её раскупали мгновенно, очереди в библиотеках были огромные. Давали её читать только в читальных залах. Кто-то её перефотографировал. .
Прошли годы. Недавно посетил места своего детства и юности. Посёлок Янтарный не узнать. Из какого-то захудалого посёлка, он превратился в красивый курортный центр. Пляжу Янтарного присвоен международной класс безопасности и комфорта «Голубой флаг». Но на окраине посёлка всё также таинственно виднелась подпорная стенка шахты «Анна».
Что там внутри? Вновь очень захотелось узнать про шахту. И… случилось чудо. На одном из рыночков города бабулька торговала цветами и несколькими старыми книгами. Среди них увидел книгу А.П. Овсянова «В лабиринтах шахты «Анна»». Сразу приобрёл книгу и всю ночь читал. Книга действительно интереснейшая. Читается на одном дыхании. Написанная в публицистическом стиле, она имеет добротный детективный налёт, оставляет привкус разочарования действиями советских властей.
«В районе Пальмникена (Янтарного) были заложены несколько шахт, (одна — в 1873 году, другая — в 1883-м), но только две из них носили стационарный характер. Им дали женские имена — “Анна” и “Хенриетта”. Одновременно началось строительство надшахтных и вспомогательных зданий и сооружений, железной дороги, обогатительной фабрики, цехов и инженерных коммуникаций.
Шахта “Хенриетта” из-за малой рентабельности вскоре была закрыта. Сейчас уже невозможно на местности отыскать ее былое расположение, хотя план ее штреков по состоянию на 1913 год существует. Первоначально (до 1899 года) шахта “Анна” принадлежала фирме “Штантиен и Беккер”, а затем она была выкуплена государством за 9 700 000 марок. В 1922 (по некоторым данным, в 1924) году шахта “Анна” была законсервирована, а штреки ее оставались в сохранности.»
Автор книги пишет, что по приблизительным расчетам протяженность шахты составляет многие десятки километров и проходит под несколькими посёлками. Шахте «Анна» довелось прославиться и после её закрытия. В январе 1945 года со всех концлагерей Восточной Пруссии были согнаны в Пальмникен (Янтарный) около 4-х тысяч заключенных. Их планировали засыпать и затопить в штольнях шахты. Но староста (по другим сведениям, руководитель шахты) закрыл вход в шахтные сооружения, объясняя это тем, что питьевая вода будет на десятилетия отравлена. Времени для споров не оставалось, многотысячную колонну вывели на берег моря и расстреляли напротив подпорной стенки шахты «Анна». В советское время о трагедии умалчивали. На некоторых могильных ямах построили дома и объекты соцкультбыта. В 2011 еврейской общиной был воздвигнут монумент жертвам того массового расстрела. Всё бы хорошо, но на благоустройство прилегающей территории денег не дали. В итоге вокруг большого мемориала пыльная, ухабистая дорога, вокруг грязь, пивные банки, пакеты. Напротив мемориала – скорбный камень на месте массового захоронения расстрелянных.
За камнем стоят детские качели, тут же стоят развалившиеся полусгнившие киоски. Рядом продают пиво и шашлык. Полураздетый жующий народ идет мимо мемориала на пляж, иногда, ради любопытства, подходит к монументу. В метрах 10 от мемориала стоит какой-то разухабистый шалман, с гордым названием ресторан «Ладья». Гремит разудалая музыка. Жизнь кипит. Но выглядит это как-то не очень. И поселковую администрацию можно понять, бюджет посёлка невелик. Им бы центральную часть города и центральный пляж сохранить в пристойном виде. Когда руки до окраин дойдут?
Автор книги рассказывает о массовом расстреле заключенных. Но еще больше места в книге отводится письменным свидетельским показаниям, как незадолго до оставления Пальмникена (Янтарного) немецкими войсками к центральной штольне «Анны» в течении нескольких дней непрерывно подъезжали грузовики и в шахту разгружали какие-то ящики.
«Однажды к командиру нашей части обратился немец, который сказал, что на территории местной шахты по добыче янтаря в штольне сложено много ящиков с необычайно ценными янтарными изделиями. В качестве доказательства, что он не врет, он принес с собой сделанный из большого куска янтаря парусник, инкрустированный серебром. Кроме того, немец показал овальный медальон, представляющий растительные мотивы, выложенные из кусочков янтаря разного цвета. Как переводчик, я была при этом разговоре и видела оба янтарных предмета.
Командир части не проявил большого интереса, и лишь по настойчивым просьбам немца, который неоднократно подчеркивал, что речь идет о ящиках с ценными предметами, обещал на следующий день послать несколько солдат для охраны штольни. Этот немец на следующий
день не пришел, а позднее мы узнали, что его нашли в дальнем погребе повешенным. Больше мы этим не занимались, так как в Пальмникене нашли массовые захоронения узников и это привлекло внимание всех нас”».
А дальше Овсянов сухими строчками, постоянно приводя свидетельские показания, рассказывает о невиданном размахе грабежа и мародёрства советских войск. Солдаты разграбили коллекцию янтарных мундштуков времен кайзера. Стреляли по ценнейшим большим камням янтаря с вкраплениями флоры и фауны (так называемыми, инклюзами). Читая всё это, аж дух захватывало. Причем автор рассказывал и о подобной участи орденского замка Кёнигсберга. Тащили все, кто сколько мог.
«Как могло случиться, что в мирные дни специально присланные из Москвы и тогдашнего Ленинграда поисковые группы во главе с профессорами, работниками именитых музеев СССР, остепененными учеными находили в поверженном городе культурные ценности, которые после составления соответствующих документов бесследно исчезали?
Так случилось и с найденной в Орденском замке Кенигсберга дарственной книгой, актом и описанием Янтарной комнаты. Эти документы были снова утеряны по вине профессора МГУ Д. Д. Иваненко.»
Как не вспомнить участь городов, подвергшихся разграблению воинами Чингисхана (писал о книгах про Чингисхана здесь и здесь). Да, я читал про вагоны Жукова с трофейным барахлом из Берлина. Но здесь автор описал повсеместный грабёж. Многие офицеры комендатуры Пальмникена (Янтарного) понятия не имели о янтаре, большими кусками топили буржуйки, от многих свидетельств захоронения культурных ценностей просто отмахивались.
«О том, какое значение придавали янтарю в первые послевоенные месяцы, говорит и такой эпизод из той истории с янтарными произведениями. Когда немец заявил, что в заброшенной штольне сосредоточены ящики с большими ценностями, командир части спросил: “Золото?” — “Нет, янтарь”. — “Так зачем вы мне голову морочите?”».
Но всё же это были мелочи, крупногабаритные ценности не были тронуты. Автор продолжает:
«Шахта “Анна” и ее лабиринты еще ждут исследователей, оснащенных современными геофизическими приборами и средствами обеспечения безопасности проведения изыскательских работ. Кустарный поиск частными искателями и любителями приключений здесь чреват тяжелыми последствиями из-за особой конструкции (как правило, из дерева) обделки штреков и штолен. В отличие от шахт Тюрингии и Саксонии, где штреки и штольни прокладывались в скальных грунтах, калининградские аналоги находятся в обводненных осадочных горных породах, что способствует естественным обвалам в местах сгнивших креплений из-за переменной влажности.»
Мой отец был знаком с Авениром Петровичем Овсяновым, звал его в гости, да вот не судьба, не успел. Как-то мой отец был крайне озадачен словами Авенира Овсянова о том, что созданная калининградская геолого-археологическая экспедиция фактически не занималась поиском. Овсянов в книге «В лабиринтах шахты «Анна»» пишет, что основное время тонуло в различных согласованиях, добывании техники. Москва установила оклады рабочим в размере 80 рублей (в то время рабочие на заводе получали 250 – 300 рублей, а на стройке и того больше). Много приходило рабочих устраиваться но, узнав про заработок, уходили. Не было техники, если договаривались по экскаватору, то, экскаваторщик был болен. Нашли экскаваторщика, не было согласования с электросетями, получив согласование, не могли найти геолого-разведочное оборудование. И так по кругу. Если версионный объект находился на территории воинской части, пусть не использовался, давно был заброшен и завален мусором, то получить разрешение на его осмотр было практически нереальным делом. Заявка на осмотр вручалась командиру части, тот пересылал её в штаб армии или флота. Оттуда заявка убывала в Министерство обороны и там терялась.
«И опять “пошла писать губерния”. В ее оборот были втянуты командиры десятка воинских частей, советские и партийные органы Калининградской области, Министерство культуры РСФСР, кандидат в члены ЦК КПСС депутат Верховного Совета СССР командующий войсками Краснознаменного Прибалтийского округа А. М. Майоров, маршал артиллерии П. Н. Кулешов, начальники служб ПрибВО. Переписка КГАЭ с вышеназванными инстанциями породила длительную переписку уже между ними. Причем большинство запросов и просьб сопровождалось неоднократными напоминаниями об исполнении. Одной из важнейших причин нерешенности вопросов возвращения духовного наследия в места первоначального хранения является прямое противодействие этому процессу некоторых архивных органов. Речь идет о Центральном архиве Министерства обороны.»
И далее автор приводит ряд примеров саботажа или просто ленивости работников архива. Дальше – больше. Калининградскую геолого-археологическую экспедицию заставили составить план социалистического соревнования (неизвестно с кем) и взять на себя социалистический обязательства по осмотру объектов. Так было и с шахтой «Анна». Сотрудники постояли, покурили у заваленного входа в шахту и написали отчет, что объект проверен.
С болью пишет автор о бездарно потерянном времени, когда были свидетели, жители городов Восточной Пруссии, готовые рассказать и показать места спрятанных культурных ценностей. Никто этим не занимался, жителям разрешили выехать в Германию. До 80-х годов в обком партии шли письма от бывших участников штурма Кёнигсберга, от бывших жителей Восточной Пруссии с описанием мест возможных схронов культурных ценностей. Письма игнорировались, подшивались, а то и просто выкидывались. Экспедицию по поиску ценностей даже не знакомили с этими письмами.
А нужны ли были культурные ценности нашим партийным бонзам? Показателен факт. Перед оккупацией, работники Могилёва сложили в сейф драгоценности музеев, редчайшие артефакты, золото. Сейф отправили в обком партии на эвакуацию.
«Почему работниками обкома не был вывезен бронированный сейф или только его содержимое, если Могилев оборонялся почти месяц и в тыл нашей страны были отправлены 956 вагонов и платформ с материальными ценностями, архивами, в том числе и обкомовским партийным, с зерном и хлебом? И только бронированный сейф, набитый золотом, бесценными историческими реликвиями, по каким-то причинам был оставлен фашистам.»
В 70-годы шел очередной допрос бывшего гауляйтера Восточной Пруссии Эриха Коха, отбывающего пожизненное заключение в Польше.
«В записке В. А. Боярский приводит ранее неизвестные данные о показаниях Э. Коха польскому журналисту Славомиру Орловскому: “Янтарная комната находится в надежном секретном убежище. Там же хранится мой парадный мундир и ордена, а также уникальный украшенный эмалью и драгоценными камнями портрет Бисмарка”.»
Несколько позже, Кох назвал место этого убежища. Искали? Нет. Обком написал формальную отписку – не нашли. Да и о чем говорить, если наши партийные руководители щедро одаривали лидеров братских партий и государств подарками из хранилища Оружейной палаты. Если из сорока «Пасхальных яиц» великого русского ювелира Карла Фаберже коммунисты продали тридцать.
После взятия Кёнигсберга советская контрразведка установила, что хранитель музейных ценностей, в том числе янтарной комнаты и других украденных ценностей, доктор Роде остался в городе. В контрразведке знали, что Роде руководил вывозом и сокрытием огромного количества ценностей Кёнигсберга.
«Перед ними предстала образная картина. Доктор А. Роде вскрыл замурованный в стене сейф с документами, разжег костер на полу и все сжигает. Наши офицеры арестовали его, а оставшиеся обрывки документов бережно собрали, вытаскивая их даже из костра. Доктора А. Роде доставили в разведывательный отдел. Там А. Роде сделал вид обиженного и скорбленного, убедил разведку в своей невиновности, и его отпустили. Брюсов узнал об освобождении А. Роде только через неделю. Поднял розыск, но А. Роде уже исчез»
Авенир Петрович Овсянов делает осторожный вывод, что Калининград и область таят огромное количество спрятанных ценностей. И надо поторопиться, ибо «черные» копатели не ждут. На подпольном рынке периодически всплывают ценности из коллекций кенигсбергских музеев и частных собраний. Автор увлекательно рассказывает об истории янтарных промыслов. Ярко описывает шедевры из янтаря. В своей книге он замечательно и очень подробно описывает проект музея из части штольни шахты «Анна». Есть же уникальные и очень интересные шахты-музеи. Например, соляная шахта-музей в польском городе Величка.
Музей в части шахта «Анна» был бы очень интересным и познавательным, единственным в мире музеем шахтной добычи янтаря.
Писать о деятельности Авенира Овсянова очень трудно. Самые знаковые труды последних лет – работа в составе Царскосельской янтарной мастерской по воссозданию Янтарной комнаты и участие в создании Каталога утраченных российских культурных ценностей. Впервые в России создан такой каталог в 15 томах. А еще – энциклопедический словарь Калининграда. Авенир Петрович Овсянов ушел в 2014 году. Есть ли сейчас эксперты такого уровня, каким был Авенир Петрович?
Всего Вам самого доброго! Будьте счастливы! Вам понравилась статья? Поставьте, пожалуйста 👍 и подписывайтесь на мой канал