Это третья часть рассказа о том, как проходили съемки охоты в оскароносной картине С. Бондарчука «Война и мир». Ссылку на две предыдущие части, как обычно, оставлю внизу.
Решено было начать притравки. Ранним утром выехали на грузовой машине подальше от села. Запрыгивая через опущенный борт, Загар угодил передней ногой в щель между опущенным бортом и днищем машины и сорвал коготь. Кровь лилась струйкой, носовые платки, которые мне давали, тут же промокали. И вот тут я стала свидетелем явления, о котором слышала, но никогда не видела.
Вера Константиновна заговорила кровь. На глазах остановилось кровотечение, но Вера предупредила, чтобы я следила за собакой, иначе второй раз она не сможет остановить кровь. Приехали. Собака спрыгнула с машины, и я повела ее привязать к дереву. Загар спокойно улегся. Я пошла к месту притравки. Спустя какое-то время, услышав улюлюканье, он, видимо, стал рваться, запутался в кустарнике, и кровь полилась еще сильнее.
Кобель вышел из строя на несколько дней. Несмотря на рьяные поощрения, взрослые собаки не притравливались по волчонку. Активность проявил только 10-месячный кобелек Буран Вознесенского, впоследствии проданный в Англию. Буран щипал волчонка за гачи, не давая ему уходить. Волчонок был сострунен, и за ним волочилась длинная веревка, чтобы можно было его остановить. Вот тут произошла довольно курьезная ситуация.
У Василия Ивановича оторвалась от пальто пуговица, и он стал ее искать в жухлой траве, приговаривая: «Надо найти, Лидия Павловна, супруга, будет очень недовольна». Ко мне с возмущенным возгласом подбежала экспансивная Вера Амелунг: «Галя, собака травит волка, а он пуговицу ищет». Хотя дальше щипков дело не двигалось, и Буран, нащипавшись, стал заигрывать с одной из борзых. Вот так закончились наши садки на злобу, для которых было срочно разработано временное положение, утвержденное охотинспекцией.
Неугомонные владельцы ежедневно водили борзых вдоль забора, за которым находились волки, в надежде перебороть у собак страх. Приехали операторы и режиссеры. Им нужно было пристреляться, с какого ракурса лучше снимать травлю матерого борзыми. Были смонтированы два вольера с расстояниями между ними в 300-500 метров.
В один сажали Лобана, в другом давали ему мясо. Через 2-3 дня Лобан усвоил, где мясо, и, выпущенный, крупным накатом стремился к вольеру. Операторы со множеством аппаратуры размещались вдоль линии его движения, чтобы найти лучшую точку для съемок. Два рейса Лобан сделал, как было задумано.
На третий день, видимо, его отвлекло стрекотание аппаратов, и он повернул к снимавшим его операторам и группе людей, стоявших возле них. Шубин крикнул:"Стойте спокойно, не бегите". Но некоторые в одно мгновение оказались на единственном дереве, растущем на месте съемок. Как выяснилось позже, они никогда в жизни не лазили по деревьям. Другие упали на землю и лежали, прикрыв руками голову. Лобан спокойно обнюхал лежавших на земле и, несмотря на зов Шубина, направился к расположенному недалеко лесочку и скрылся в нем.
Помощник дрессировщика быстро привез лаечку, которая по команде «Ищи Лобана! Где Лобан?» по его следу скрылась в лесу. Через какое-то время оба вышли на опушку, и Лобан был взят на поводок. Настал день, когда снимали уже с борзыми. Георгий Шубин все-таки не доверял борзым. Он боялся за своего любимца и просил не пускать собак раньше, чем Лобан уйдет метров на двести.
Я же боялась за своих собак. Их держал муж, а я стояла у него сзади него с палкой, грозя выдать ему по спине, если он первым пустит борзых. Съемка прошла удачно. Волк на махах спешил к куску мяса.
Борзые стремительно скакали за ним, и прежде чем расстояние значительно сократилось между ними, Лобан был в вольере. Удачно сняли на пуск гончих, а затем записали хор стаи, протащив у них под носом лисицу.
Вскоре приехал Сергей Бондарчук. Он обязательно хотел, как он говорил, снять свару борзых с волком, причем непременно в водомоине. Водомоиной он, вопреки настойчивому разъяснению Василия Ивановича, понимал, по-своему, «крутой овраг с водой». Василию Ивановичу много раз приходилось убеждать Сергея Бондарчука в части охотничьего снаряжения охотников, упряжи лошадей и прочего. Но в данном случае режиссер был непреклонен.
Овраг был найден, но с маленьким ручейком. Выход нашли быстро. Приехали пожарные машины с цистернами воды и накачали в овраг воду. На клочок земли среди воды посадили волчонка, (заметно выросшего), и привязали к колышку, чтобы не убежал. На берегу в высоком кресле восседал Сергей Бондарчук и давал команды.
Операторы разместились по обе стороны оврага. Мы с борзыми стояли поодаль. По команде мы должны были пустить трех собак на волчонка. Собаки, как и ожидалось, к волчонку не собирались. Бегали по берегу оврага, некоторые облаивали зверя. Волчонка взяли самого свирепого. Была мысль, если борзая прыгнет на него, он огрызнется, и начнется то, чего так ждал наш главный. Кто-то предложил посадить к волчонку кошку.
Борзая, увидев кошку, бросится туда, и вот - долгожданная свара. Вокруг съемочной площадки столпились жители села: и стар, и млад. Ребятишки тут же принесли кошку и, получив за нее рубль, сразу бросились по селу ловить других. Посадить кошку к волку никто не решался. Предложили бросить ее через воду под ноги волчонку. Но просчитались. Голубка Коблова поймала ее на лету.
Из этой затеи ничего не вышло, так как собаки ловили подобным образом всех кошек. Василий Иванович в сердцах махнул рукой и ушел прочь. Раздосадованный Бондарчук дал команду купить на птичке овчаркообразную собаку и выкрасить ее под волка. Что в итоге и получилось. Но это снималось позднее, в Подмосковье.
На съемках охоты требовалось сострунить матерого Лобана, которого, по Льву Толстому, задержал дядюшкин Карай. На роль ловчего Данилы Василий Иванович предложил известного в то время всем собаководам Лешу Землякова. Человек он был смелый, ловкий. Если его попросить, сворует любую злющую собаку, найдет любую пропавшую. Он на первых послевоенных садках по лисице на станции Планерная успешно ловил ее вместо борзых. С ролью Данилы Леша справился вполне, даже импровизировал что-то очень уместное.
Снимали одного Лобана, огромного красавца, стоящего на фоне серого неба. В картине это выглядит впечатляюще. Он стоял на пригорке, а за пригорком сидел дрессировщик, держа его на тонком поводке. Приехала Людмила Савельева, исполнявшая роль Наташи Ростовой, а с ней был привезён с ипподрома белый красавец-конь-лебедь. Людмила отлично владела ездой в дамском седле, дублёрши не потребовалось.
С Людмилой Савельевой приехал совсем юный Никита Михалков (Петя Ростов), свободно державшийся в седле. Они с Людмилой ходили по селу, а мы любовались молодой красивой парой. Репетировали съезд охоты дядюшки с Николаевым Ростовым. Первые два дубля прошли нормально. Затем собакам и лошадям приказали двигаться на 50 метров в одном направлении и отправляться снова на исходную позицию.
Лошади артачились, собаки тянули в сторону, двигались вяло, а их заставляли снова и снова двигаться вперед рысью. Все нервничали. Казанский предупредил, что животные не выдерживают однообразия, но киноработники с этим не считались. Они ловили нужный кадр. Лишь лихо проносилась на лебеде Людмила Савельева. Снимали скачущих борзых из вертолета. Поле со жнивьем было перепахано полосами. Полоса пахоты – полоса жнивья.
Оператора привязали под бортом вертолета. Я бежала по полю через пахоту и жнивье с криком «Вот, вот!», подбрасывая меховую шапку. Борзые рвались на сворах, в нужный момент их пускали, и два-три дубля получились хорошо. Но на следующем дубле, когда собакам надоело скакать за мной впустую, мои собаки резко свернули в сторону, уводя за собой всех остальных. Вертолет впустую пролетел положенную дистанцию. Оказалось, в стороне лежала куча свежего конского навоза, до которой мои собаки были большие любители.
Первые две части - внизу! Продолжение следует