- Вера начала пить. Сначала понемногу, потом чуть больше, - Эльвира вдруг встала и подошла к окну. Что-то не давало ей покоя и Мышь догадывалась что. Женщина изо всех сил противилась откровениям, пыталась сопротивляться, но раз за разом терпела поражение, не понимая что происходит, паниковала, но перестать говорить при всем желании не могла.
Часть 12
Начало
Тяжело вздохнув, Эльвира смиренно присела напротив Мыши и начала рассказ:
- Верин отец умер от обширного инфаркта когда нашей девочке едва исполнилось шестнадцать. После его смерти она быстро изменилась до неузнаваемости, совершенно отбилась от рук и я категорически не справлялась, - в голосе Эльвиры явственно проступало отчаянье. Грустные воспоминания, судя по всему, ожили, расправили плечи, разминаясь, хаотично облепили Эльвиру с ног до головы.
- Ближе к делу, Эльвира Назаровна! - чуть громче чем следовало, грубо потребовала Мышь, опасаясь как бы действие препарата не закончилось раньше, чем удастся выяснить с чем имеешь дело.
- Наши отношения оставляли желать много лучшего, Вера часто не ночевала дома, никогда не рассказывала где бывает и с кем. Она вела непонятный мне, таинственный образ жизни, с каждым днем отдаляясь все больше. Сколько бы я ни пыталась наладить контакт, Верочка от меня дистанцировалась. Я много работала и не могла...
- Сколько лет было Вере, когда появился Леонид? - нетерпеливо перебила Мышь.
- Она была уже достаточно взрослой, двадцатипятилетней женщиной, - коротко ответила Эльвира.
- Что с ней случилось? - поторопила собеседницу Мышь.
- Как я уже говорила, мужчина от которого родился Лёня, был не свободен и менять что бы то ни было не планировал, - Эльвира прикрыла глаза, провела по лицу руками, словно собираясь с силами или же силясь отогнать морок.
- Продолжайте пожалуйста, Эльвира Назаровна, - снова не выдержала Мышь, - И будьте добры, налейте мне воды.
Беспрекословно выполнив просьбу, Эльвира поставила аккурат перед гостьей высокий красивый стакан.
- Я слушаю вас, не останавливайтесь, - повинуясь безотчетному порыву, Мышь достала из сумки колбу номер четыре и добавила в воду несколько гранул.
"Так мне будет спокойнее," - подумала она, посмотрев на Эльвиру, которая, казалось, не находила себе места.
- Вера долгое время пыталась изменить сложившуюся ситуацию, переломить в свою пользу, но ни рождение сына, ни ее просьбы на того человека не действовали. Вера... Она сломалась, понимаете?
- Я понимаю, - кивнула Мышь, не сводя глаз с растерянного лица Эльвиры.
- Вера начала пить. Сначала понемногу, потом чуть больше, - Эльвира вдруг встала и подошла к окну. Что-то не давало ей покоя и Мышь догадывалась что. Женщина изо всех сил противилась откровениям, пыталась сопротивляться, но раз за разом терпела поражение, не понимая что происходит, паниковала, но перестать говорить при всем желании не могла.
- Лёня был очень привязан к матери и чем старше становился, тем более остро реагировал на её...
- Невоздержанность, - услужливо подсказала Мышь.
- Лене исполнилось четырнадцать, это был очень умный, сообразительный и тонкий мальчик. Вера стала часто срываться на нем. Она его обижала. Боже, как она бывала резка, несправедлива к сыну... Однажды он вернулся из школы, стояла поздняя осень, а Вера...
- Вера все ещё виделась с его отцом? - перебила Мышь.
- Да. Он все эти годы содержал их с Леней, но штука в том, что при этом строго-настрого запретил Вере говорить мальчику о том, что он отец. Лёня знал его как друга семьи, возможно моего близкого друга... - Эльвира задумалась, вспоминая.
- Что же случилось? - напомнила Мышь.
- В тот день Вера была чем-то расстроена и выпила больше обычного. Она никогда не напивалась в стельку, нет. Ей удавалось балансировать на грани, на очень тонкой, опасной грани.
- Что же дальше? - поморщилась Мышь, чувствуя, что развязка близка.
- Было холодно, шёл дождь, но Вера открыла окно и сидела на подоконнике в одном белье... - Эльвира судорожно вздохнула, память больно ущипнула её, схватила за горло. Все то, что Эльвира пыталась забыть, о чем старалась не думать, внезапно возникло перед ней во всей своей неприглядности.
- Лёня вошёл к ней в спальню, увидел, что мать не в себе и принялся умолять её слезть, закрыть окно.
- Мне холодно, мама! - кричал он.
Мышь хмыкнула:
- Откуда вам известны такие подробности? Насколько я понимаю, вас в это время дома не было?
- Вы правы. Меня по обыкновению не было... Так рассказывал Лёня, а у меня нет оснований ему не верить.
- Возможно так оно и было, но что же дальше? - Мышь чувствовала, времени осталось немного, а главного Эльвира так и не сказала.
- Вера выпала из окна, не удержалась. Мы жили тогда на семнадцатом этаже, - бесцветным голосом произнесла Эльвира и в этот момент на кухню зашёл Петрушевский.
- Что происходит, ба? Зачем ты рассказываешь этой убогой мыши о нашей семье? Кто она вообще такая?! - рявкнул он.
Мышь собралась, сосредоточилась, готовая ко всему.
"Если Эльвира скажет правду, станет понятно как действует сыворотка, - подумала напуганная, но любознательная и расчетливая Мышь.
Откровенен ли подопытный с любым, кто заговорит с ним? Или же правду он говорит только тому, кто сделал это первым?"
Бледное лицо Эльвиры, которое Мышь не упускала из поля зрения, неуловимо изменилось, как изменилось выражение глаз. Мышь со всей ясностью поняла, что действие порошка вот-вот закончится. Дальнейшее поведение издательницы могло оказаться каким угодно, в том числе неуправляемым, агрессивным. Бдительная интуиция тихонько шепнула Мыши о том, что следует подготовиться к самому неожиданному развитию событий.
- Слышь, ты, чудовище, - обратился к ней Петрушевский, - Что ты делаешь? Зачем вынюхиваешь?! Какое твоё дело, жалкая тварь?!
Мышь, между тем, не теряя попросту драгоценное время, нацепила перчатку на правую руку и окунула указательный палец в колбу под номером два.
Надежда Ровицкая