—Куда ты, милая? Да так поздно? — спросил он, дав команду кобыле остановиться. Включив фонарь, направил его на Анну.
—В Хвойную, —хриплым голосом ответила та.
глава 46
Входя в дом, он наткнулся на огромный узелок, надутый и туго затянутый. Споткнувшись об него, Федя растянулся на нем и ударился головой о печную дверцу.
—Да чтоб тебя через коромысло!! —Заорал он, и Аня ощутила ужас.
Федя прежним стал! Утром уходил спокойным, а вернулся на рогах и матерится, как сапожник! В памяти Ани вспыхнули давно потухшие воспоминания тех лет, когда Федор с кривой ухмылкой перешагивал порог, держась за дверной косяк, и дышал со свистом. Его глаза сбивались в кучу, Федя не видел, куда прёт, сбивал всё на своем пути, пускал слюни, рыгал, хихикал, нес всякую чушь. Вот он, во всей красе. Полюбуйтесь!
—Что за барахло ты тут навалила? —Пытался подняться пьяный мужик.
Неожиданно Аня вспомнила, как муж закрыл ее в туалете, и ей пришлось просидеть в мерзлой будке несколько часов.
—На выброс? —кряхтел Федя, скользя по грязи, отвалившейся от его ботинок. —Так выноси, чё расселась??
А вот и другие воспоминания выползли из дальнего уголка памяти: Федю привез Юрка, вывалил его из трактора, дотащил до крыльца, посадил на ступеньку, но Федя не смог удержать равновесие и рухнул вперед, лицом в обледенелую землю. Было это зимой, после Нового года.
—Анька, дери тебя за ногу, дай воды!
Воды ему подай. Подавала уж и не раз, когда его тошнило после пьянки. Утром проснется, весь дрожит, плохо ему с похмелья. Не похмелялся никогда, а воду дул, как верблюд.
—Ёшки-матрёшки, руку дай!! —занервничал Федор, чувствуя, как под рубахой стало жарко, и пот полился по шее под рубаху. Печка хоть и не топится, но мужика от натуги в жар бросило. —Где ты есть, дурында стоеросовая?!
Не помня себя, Аня подскочила к нему, ухватилась за его руки и попыталась поднять. Тяжеленный, спасу нет. Аня плюнула и ушла в комнату.
Грубая потасовка и ... отправлены в Премиум (1/2 главы)
Федя не успокаивался. Он кричал, матерился, угрожал Анне. Она не выдержала и выскочила к нему, обзывая дрянными словами...
***
Ане показалось, что муж встал и уже выходит к ней. Как назло, узел был затянут так туго, что она не смогла развязать его, чтобы хотя бы вытащить платье и одеться. Оглядевшись впотьмах, Аня нацепила свои рабочие калоши, в которых убирала навоз в сарае, сорвала с гвоздя потрепанную рабочую ветровку и побежала к трассе. Ловить попутку. Вадим обязательно обрадуется ее приезду, думала она. И спасет, укрыв в своем доме. Сегодня же только второе, вряд ли он уехал. Аня, прихрамывая, чуть ли не бежала по дороге. Она почти не могла дышать из-за тупой боли в груди. По ощущениям, заплывал левый глаз, в который попал кулаком муж. Аня видела через узкую щелочку мутные пейзажи и не придавала этому серьезного значения. Слезится, и ладно. Зато глаз на месте.
Добежав до трассы, Анна начала усиленно махать каждой проезжающей мимо машине. Но, почему-то, никто из водителей не спешил подвезти бедную женщину, слоняющуюся по ночной обочине.
—Скоты, —сказала Аня последнему шоферу и потопала в сторону поселка своим ходом. А до него добрых тридцать километров.
Через час Анна выдохлась. Ноги отказывались идти, левый глаз – видеть дорогу, так как кожа вспухла, закрыв весь обзор, и жутко зудела. Аня чувствовала дикую жажду и огромное желание хорошенько выспаться. Наконец, какой-то старичок подъехал к ней на кобылке, запряженной в телегу.
—Куда ты, милая? Да так поздно? — спросил он, дав команду кобыле остановиться. Включив фонарь, направил его на Анну.
—В Хвойную, —хриплым голосом ответила та.
—Садись. Небось, от мужа сбежала. —заметил он синяк под глазом. —Понимаю, лезу не в свое дело, сами от батьки по детству натерпелись, а оно ведь как положено – чтоб баба терпела, а муж семью кормил. Правда, я не стал таким, как наш отец, но иногда женку поколачивал, Царствие ей небесное. Каюсь. А поздно уже каяться-то. Нету моей Серафимушки уж десять годков. Померла родимая от хвори пакостной. Мучилась долго, прости господи. Отмучилась. Вот, теперь я мучаюсь. Не болезнью, так одиночеством. Детки меня давно уж забыли. Не навещают старого отца. Все городскими стали, чтоб им в дышло. В деревню не воротишь. Я уже и хозяйство распустил, и картоху сажаю в две грядки, а им все нипочем. То работа, то дети сопливые. Внуков в последний раз год назад видел. А теперь эти внуки сами ко мне не хотят. Делать, говорят, тут у меня нечего. Скучно им, неблагодарным. Не желают утром курочек покормить, да воды натаскать. А курочек я страсть как уважаю. Потому и оставил. За яички их люблю. Без яиц куриных жизнь не представляю. Утрушком сварю, сольцей посыплю, да с салом вприкуску. Ай да благода-а-ать…
Слушая старика, Аня не заметила, как они доехали до нужного поворота.
—Пр-р-р-рр, —натянул вожжи старик. —Стой! Приехали! Ну вот, девонька, слезай, твоя остановка. А мне чуть дальше надобно. Еду за медком. Там брат мой старший живет, —махнул он вперед рукой, —пасека у него небольшая. За все лето, лодырь, ко мне не добрался, а я и сам не мог. Но́ги, чтоб их расчекрыжило, подводят. Так и просидел на завалинке с папироской. Несколько дней назад только шевелиться начали, оглобли окаянные. Ну, бывай. Удачи тебе!
Аня кое-как слезла с телеги и поплелась в поселок по разбитой грузовыми машинами и тяжелыми тракторами дороге. Темень, хоть глаза выколи: куда идет — ни черта не видно. Хорошо, что не так холодно, только пить очень хочется. Аня шла наощупь, один раз свернула с дороги и уткнулась в ветки одинокого дерева, растущего тут уже много лет. Неприлично выругавшись, женщина вышла на дорогу и поплелась дальше.
Сколько шла, она не знала, пока не увидела первые появившиеся впереди домики с горящим светом в окнах. Радость окутала Анну. Наконец-то! Дошла! Сейчас она спросит, где дом Вадима и прямиком к нему. Вот он обрадуется!!
Глава 47 Вы будете в курсе всех событий, если составите нам компанию в телеграмм
Благодарю за лайки, репосты и подписку на канал.