Найти тему
Татьяна Уланова

Иногда мемуары - это просто способ исцеления

Вчера я подняла очень трудную тему:

Сама не могу перестать думать о том, что насилие может быть не только физическим. "Но он же её не бил!"

Сегодня тут много про меня. Поэтому проиллюстрирую своими портретами. Вот такой я была, когда страшное только начиналось.
Сегодня тут много про меня. Поэтому проиллюстрирую своими портретами. Вот такой я была, когда страшное только начиналось.

Иногда не надо бить руками, чтобы причинить сильную боль. Иногда достаточно слов. И когда этих слов много, они подтачивают уверенность в себе, собственную ценность, собственную нужность. Иногда после жестоких холодных слов хочется только одного: не быть, перестать существовать. Меня от последнего шага удержало в своё время только то, что я знаю, каково оставшимся родственникам человека, который решил не быть. После этого я очнулась и подала на развод. Мне повезло в том, что было куда уйти.

А вот так я выглядела уже почти дойдя до ручки. И не скажешь, правда?!
А вот так я выглядела уже почти дойдя до ручки. И не скажешь, правда?!

После долгих моральных страданий человек меняется. Это банальная мысль, но от этого не менее верная. Недавно вспомнила рассказ из 1980-х, который прочитала тогда же в каком-то журнале. Там о солдате, который возвращается домой из Афгана. Думает о том, как там было страшно. И о том, что кормили их почти одной только гречкой, которую он когда-то любил, а сейчас видеть не может, потому что сразу вспоминает друзей, которые остались там. Вспоминает всё, что пришлось пережить.

И вот этот солдат заходит домой. Мать, постаревшая за время ожидания, обнимает его, гладит по лицу и всё время приговаривает: "Целенький, миленький!" Говорит, что видит: сын ведь не ранен, руки-ноги на месте.

А потом радостно сообщает, что достала по великому блату пачку гречки - большой дефицит, самая вкусная каша! "Пойдём, кормить тебя буду. Целенький, миленький!"

Солдат был хорошим сыном. Конечно же, он ел эту проклятую гречку. Давился слезами и старался не показать виду, чтобы не расстроить мать. А в голове у него билось: "Целенький, миленький!"

Вот так и жертва домашнего насилия может выйти из больных отношений с полным комплектом органов.

Вот в этот солнечный день подруга сказала, что рядом со мной находиться трудно, в таком я диком напряжении. А я ещё спорила с ней и защищала Его. Оказывается, со стороны многое виднее!
Вот в этот солнечный день подруга сказала, что рядом со мной находиться трудно, в таком я диком напряжении. А я ещё спорила с ней и защищала Его. Оказывается, со стороны многое виднее!

А что в голове? А цело ли сердце? А умеет ли она доверять людям? А скоро ли перестанет втягивать голову в плечи при резком звуке рядом? Скоро ли осознает, что достойна заботы, достойна любви? Как научиться заново жить? Как собрать себя из осколков?

Был ещё один комментарий, который по...ерил мои планы на сегодняшнюю публикацию. Я было хотела написать про Теннантов, про их замок, про семью. Но ничего, это никуда не убежит. Сейчас мне важнее рассказать о другом, о том, что мне помогло вырулить.

Комментарий такой: леди Анна написала книгу, чтобы привлечь к себе внимание. Пожилые люди часто нуждаются во внимании.

Спорить не буду. У каждого свой жизненный опыт, свои выводы, своя кочка зрения.

Я всё про себя.

Когда я выползла из того короткого, но истинного брака - в смысле, изделия с дефектом, я сначала попала в больницу, в онкоцентр в первый раз.

А потом стала писать. Больничный был до-олгий, сил всё равно ни на что не было, поэтому я просто нажимала на клавиши ноутбука. Это не роман, конечно, а просто события, которые впились в мозги отравленными иглами и торчали наружу, как у Страшилы Мудрого.

Всегда настороже, всегда в ожидании подвоха...
Всегда настороже, всегда в ожидании подвоха...

Мне было важно выпустить из себя те мерзкие подробности. Впрочем, кто-то, может, и не увидел бы ничего страшного в той моей жизни, потому что, действительно, побоев-то не было. Но для меня те два года оказались чуть ли не самыми жуткими за все мои прожитые.

Написать, чтобы выбросить из головы. Написать, чтобы можно было двигаться дальше. Написать, чтобы в моменты жалости к себе от одиночества можно было прочитать, снова окунуться в ту выгребную яму и обрадоваться тому, что хватило решимости встать и уйти.

И я вообще не думала о том, что получу внимание. Что привлеку внимание. Вообще ни о каком внимании не думала. Совсем не было такой цели.

Не знаю, ставила ли такую цель перед собой леди Анна на десятом десятке.

___

Смешно самой: когда я поняла, что буду сегодня писать вот этот текст, я вдруг стала наряжаться. Откопала в коробке забытый свитер, купленный в 2011-м в самом Лондоне - чистый кашемир, что вы! И нацепила самые-самые свои драгоценности: синие корунды, голубые топазы и жемчуг. :)

-5

Мне вдруг захотелось ощутить себя яркой, сильной, способной на поступок.

Если бы я не была блогером и не писала ничего в Сети, я бы просто готовила ужин в этом наряде а потом бы кормила Инженера.

Потому что для меня не так важно внимание со стороны, как внутренний покой, внутренняя уверенность в том, что я есть самая главная своя драгоценность.

___

Про Глен и семью Гленконнеров здесь:

___

Про то, кто такие Гленконнеры и Теннанты, можно почитать вот в этой подборке:

Мои книги | Татьяна Уланова | Дзен