— Мама? Ты где ты сегодня была? Опять нигде, целый день провалялась? Ну так же нельзя... Вчера здесь целый батон был, куда он делся, неужели съела? Ты с ума сошла, — целый батон... Мама, откуда в ведре обертка от шоколадки? Ты когда последний раз кровь на сахар сдавала? Встань, пожалуйста, на весы, ты за последний месяц килограммов пять прибавила!
Такие разговоры окончательно портили отношения матери и дочери! Нельзя сказать, что они были совсем уж плохие, будь так — Вера и не жила бы с матерью, она ведь пыталась жить отдельно... но вспоминать об этом не хотелось. Жили вместе уже год, и за это время девушка встревожилась за состояние мамы! Вот и стала присматривать за ней, — видела, что Людмила Константиновна, прежде такая активная и живая, махнула на себя рукой. Маме такая опека дочери, понятно, не нравилось, но что поделаешь, — роли сменились, Вере приходится следить за мамой, как за малым ребенком. И ведь это несмотря на то, что она еще вовсе не дряхлая, — всего-то пятьдесят лет. Она еще не на пенсии, работает на каком-то предприятии экономистом! Правда, работа на этом предприятии, то есть на частном производстве, судя по зарплате, довольно формальная. Вера всерьез подозревала, что и на работе мама сидит целый день, жует, потом дома занимается тем же самым! И смотрит бесконечные сериалы... Погулять её не выгонишь, за весом следить она и не думает! И дело же не в весе, — Веру вовсе не беспокоил внешний вид мамы, но ожирение, — это прежде всего болезни! Не дай Бог диабет или еще какая-то напасть. Ведь и всякие сердечно-сосудистые заболевания обостряются из-за этого, а после пятидесяти лет тем более. Страшно даже думать об этом! Но Людмилу Константиновну такие слова дочери даже не обижали, а раздражали:
— Прекрати за мной следить! Что это такое, — мне лишнего куска не съесть, лишний раз не посидеть спокойно! Хватит, набегалась, пока ты была маленькая, а теперь что же? Ты взрослая, самостоятельная женщина, у нас всё в порядке, почему я должна бегать и суетиться? А тем более за фигурой следить... И в возрасте, поверь, дочка, есть и свои преимущества! Если ты и дальше будешь так же продолжать жить одиночкой, в никому не нужных заботах обо мне, то и тебе с этим придётся столкнуться рано или поздно!
Да, это Вера тоже прекрасно понимала. Ей уже двадцать восемь, а ни мужа, ни детей, и ни малейшего желания как-то изменить это положение. И даже не потому, что нет желающих взять ее замуж... хотя, если честно, их нет! Ну ещё и потому, что она сама не хочет. Не верит она больше ни в искренние чувства, ни вообще в мужчин после нескольких неудачных даже не браков, а попыток выйти замуж, как-то устроить свою личную жизнь. Всё заканчивалось горькими разочарованиями, изменами, обманами, слезами, депрессией... В последний раз вроде все серьезно было, уже почти год вместе жили, но... Всё-всё, лучше не вспоминать, было и прошло! И в результате она стала такой, какая есть, — холодной, замкнутой, застегнутой на все пуговицы, не желающей подпускать к себе никого, — ни подруг, ни друзей! Все, что ей осталось, — это своя жизнь и забота о маме. Которая, как оказалось, эти заботы не хочет принимать, а только раздражается в ответ! Но ведь поймет когда-нибудь, еще и благодарна будет!
Но в какой-то момент Вера начала замечать, что ситуация несколько изменилась. Как-то мама и правда сказала:
— А ведь ты права, Верочка, распустила я себя до невозможности! Давай не будем больше белый хлеб покупать? И к чаю всякие сладости тоже!
— Очень правильное решение! — одобрила дочь, — Вот только надолго ли ты за ум взялась?
— А вот и посмотрим, надолго ли меня хватит. Я вот чай начала без сахара пить, и, между прочим, так гораздо вкуснее, — гораздо лучше чувствуется вкус именно чая. Если что, можно добавить лимончик... И ты знаешь, я решила действительно взвешиваться каждую неделю. Взвесилась недавно, — пришла в ужас, восемьдесят два килограмма! При моем росте это просто ужасно, согласись...
— Давно согласна! Я, честно говоря, думала, что уже и до девяносто дошло, так что твои восемьдесят — это еще не самое страшное. Но главное в похудении — физическая активность! Вот у нас в районе группа женщин собирается, твоего примерно возраста, ну или постарше, они со скандинавскими палками ходят, это сейчас очень популярный вид спорта! Не хочешь присоединиться?
— У кого популярный? — слегка огорчилась мама. — У старушек? Так я еще вроде не такая старенькая... Ну хотя если ты говоришь, то может быть, когда-нибудь... Ну я даже не знаю, может, чем-нибудь другим заняться?
— Говорю же, — твои ровесницы ходят, да и молодые тоже! Ну а чем еще ты можешь заняться? На фитнес ведь ты не пойдешь, там всё больше молодые и стройные, да и нагрузка великовата для тебя будет. Нет, тебе придётся сначала привести себя в порядок! — Вера была очень рада таким маминым планам.
— И я приведу, вот увидишь! — Пообещала мама, — А спорт этот... Никогда не увлекалась, и теперь что уж. Я лучше так буду прогуливаться каждый день, это тоже полезно.
И, казалось бы, действительно начала следить за собой. Всякие печенюшки и прянички в доме больше не появлялись, картошка и макароны тоже исчезли из рациона. Мама вытащила откуда-то заброшенную косметику, выкинула то, что уже было негодным, подкупила немало новой, стала заботиться о своей внешности, казалось бы, не на шутку! Впрочем, Веру это особо не обманывало, — у мамы раньше бывали такие поползновения, —то устраивала себе «пищевые паузы», ходила в парикмахерскую, на маникюр, поговаривала о записи в бассейн... Надолго ее не хватало, все возвращалось на круги своя, не исключено, что и теперь так же будет! Ну что ж, даже если она десяток килограмм сбросит и на этом прекратит, уже хорошо!
Но Людмила Константиновна не прекращала, и дочка не могла не заметить того, что день ото дня мать выглядит все лучше. Да и люди об этом говорили! Как-то раз, встретившись с соседкой, дочка услышала:
— Верочка, здравствуй! А мама-то твоя что, не замуж ли собралась? Такая вся интересная стала, помолодела прямо вдвое! Вас скоро за сестрёнок принимать будут...
— Да, взялась за себя , — согласилась Вера, — Замуж вроде не собирается, но как знать, как знать... — и поспешила пройти мимо, чтобы соседка не пристала к ней с вопросами о личной жизни. Соседям всегда надо знать больше, чем положено! Однако слова эти запали в душу, — вдруг и вправду мать решит поменять что-то в своей личной жизни? Вера бы, конечно, ничего против этого не имела, но и едва ли обрадовалась бы. Ее отец, муж Людмилы Константиновны, ушел из семьи довольно давно, Верочка была тогда еще маленькой, а когда она заканчивала школу, пришло известие, что он умер. Мама даже на похороны вроде ездила, а Вера отказалась, — она совершенно не помнила отца, и никаких эмоций его смерть у нее не вызвала. Мать несколько раз пыталась устроить свою жизнь, один раз даже несколько лет сожительствовала с мужчиной, но из этого ничего не вышло, разошлись.... После этого мама, кажется, и махнула на себя рукой, успокоилась, и решила жить спокойной одинокой жизнью.
А ну как опять появится какой-то кавалер? Вера с иронией представила себе дядьку предпенсионного возраста... а может и пенсионера! Нет, мама её, — женщина вполне здравомыслящая, и прекрасно понимает, что такой человек ей совсем не нужен. Какая ей пара этот самый пенсионер? У него ведь своя прошлая жизнь, свои привычки, возможно, бывшая жена, взрослые дети, внуки, долги, лысина, язва... Чем такую пару, лучше уже доживать в одиночестве! Ведь такой кавалер, а тем более муж, — это только обуза! Радости от него будет на пять минут, а потом? Заботы о его болячках, о его детях, внуках... И живут мужчины гораздо меньше женщин, того и гляди выйдешь замуж, — а он умрет через месяц, и связывайся с похоронами! Кому это надо, такое счастье? Уж точно не Людмиле Константиновне, которая как-то всю жизнь прожила без такой заботы, — ну и дальше проживет! А что собой занялась, — это очень правильно! Она же женщина, и всегда должна таковой оставаться, вон, — старушки, в восемьдесят лет, глядишь, и губки подкрасят, и прическу сделают... Потому всякую мысль о возможном замужестве мамы Вера выбросила из головы напрочь ... До тех пор, пока мама не пришла после очередной «просто прогулки» с букетом...
— Мама, какая роскошь! — воскликнула девушка, — В честь какого это праздника? И кто это тебя так балует?
— Ну о чём ты говоришь, дочка, кому меня баловать, — чуть смущенно улыбнулась мама, — Просто старушка продавала цветы на улице, вот я и решила помочь пенсионерке...
Это неловкое враньё уже всерьез обеспокоило... Да, пенсионерки порой продают на улице букетики, но какие? Самые простенькие садовые цветы, сорванные на своем участке, а то и на соседней клумбе, — без всякой упаковки. А тут явно магазинный букет, розы... Но даже не в этом дело! Допустим, мама сама купила себе букет, почему бы и нет? Но взгляд, улыбка... Нет, этот облик влюбленный женщины ни с чем не спутаешь! Явно появился-таки в ее жизни какой-то мужчина... Но зачем тогда врать? Однако и допрашивать маму было бы просто неловко! В конце концов она взрослая женщина, и мало ли что... Она действительно очень похорошела в последнее время, и может, просто незнакомый... или даже знакомый с работы, — взял да подарил ей букет! Не будет же Вера теперь приставать к ней с допросом... Хотя очень хотелось! Она смотрела на маму, пристраивающую цветы в вазу, и хмурилась. Да, повода для недовольства вроде и не было, но и радоваться чему? Людмила Константиновна оглянулась, посмотрела на дочь, покачала головой:
— Ну Верочка что за недовольный вид? Купила себе цветы, ничего особенного! Посмотри, как они оживляют вид в комнате! Разве тебе не хочется иногда, чтобы у нас в комнате были цветы? Не мешало бы нам хотя бы с получки покупать себе по букетику... раз уж никто не дарит.
— Ну да, вообще-то ты права, — согласилась Вера, — Прости, у меня вполне нормальный вид, я довольна, просто удивлена. И цветы — это очень красиво! Просто у нас как-то раньше было не принято их самим себе дарить. Давай дарить действительно друг другу изредка, дорогие нынче цветы. Эти почем купила?
— Ну говорю же тебе, — у какой-то старушки на улице, очень дешево, за бесценок можно сказать. И вообще, давай оставим эту тему, пойдём чай пить! Есть у тебя какие-нибудь новости? У меня вот точно нет. Ну разве что встретила по дороге Антонину Петровну, она говорит у нее сын вроде опять жениться собрался! Это Сашка-то, представляешь себе, третий ведь раз уже!
— Да, это очень интересно, — пробормотала Вера, отправляясь на кухню. Этот букет и мамин внешний вид не шли из головы! Хотя, может быть, Веру действительно это не касается никоим образом? Ведь мать молчит, не тащит в дом никаких мужчин, не говорит о возможных переменах в личной жизни, — так может быть действительно ничего и нет? То есть, допустим, даже есть! Ну возник у мамы роман с неким мужчиной, возможно, даже женатым, — ну и пусть себе! Хороша будет Вера, если начнёт вдруг возмущаться по этому поводу. А тем более отговаривать мать! Вообще-то обычно наоборот бывает, — это матери следят за дочками, и пытаются каким-то образом предостеречь их от необдуманных шагов, а они что же, будут делать наоборот? Вера вспомнила, как огрызалась на мамины вопросы на такую тему в подростковом и юношеском возрасте, как отмахивалась в более старшем, — нет, и она теперь не будет приставать к маме! Допустим даже, у нее роман, и что здесь такого? Раз не рассказывает — значит, ничего серьезного! А тем более страшного, — надо помнить о здравомыслии собственной матери! Пускай она на здоровье гуляет. Потом, возможно, и даже наверняка, все закончится разочарованиями, — ну так что ж поделаешь? Во всяком случае Вера будет рядом, сумеет маму утешить, отвлечь от печальных мыслей, только и всего...
А у Людмилы Константиновны действительно был роман... Она и сама от себя такого не ожидала, считала даже, что это невозможно, — почувствовать себя еще раз влюбленной, в ее-то возрасте! Казалось, что женская жизнь закончена, лимит сердечных чувств исчерпан, уж сколько раз и влюблялась, и пыталась устроить жизнь, да все неудачно.
Да, любила она Анатолия, Верочкиного отца, очень любила! Даже понимая, что не такой уж он подходящий для семейной жизни человек... Но так счастлива была, выйдя замуж, так мечтала, что он изменится, что проживут они всю жизнь вместе! И прожили бы, но Анатолий ушел, — нашел другую, и не стал скрывать, заявил, что хочет развестись. Что поделаешь — развелись... Сколько слез было пролито, сколько выстрадано! Спасибо, мама была рядом, помогала и с дочкой, и по дому, утешала, говорила, что найдет себе еще Люда жениха. Но ей тогда и думать о таком не хотелось, — ребенку только два года исполнилось... да и надежда на то, что Толя вернется, оставалась. Да, ждала, и, вернись он, — простила бы! Не вернулся...
А через год после развода появился Саша... И тоже влюбилась, — как говорится, «по собственному желанию», как бы назло ушедшему мужу. Почувствовала в мужчине интерес к себе и подумала: «А какого черта?! Толик, значит, живет с кем-то там в свое удовольствие, а я вечно плакать должна? Ну уж нет!! Вот пусть сейчас вернется и увидит, что я люблю другого, и любима, и счастлива!», — и закрутилось... Ни до чего серьезного, правда, не дошло, но это и с самого начала было ясно, что не дойдет. Сашка — парень молодой, то есть ее ровесник, но женат-то не был. И особого желания жениться на разведенной женщине, да еще и с ребенком, не выказывал. И все же Люда была счастлива с ним целый год! То, что он не давал надежд, казалось даже правильным. Он не дает — она не надеется, все вроде честно! Она даже спрашивала у него:
— Саша, у тебя со мной серьезно или как?
— У меня все серьезно! Куда уж серьезнее, — любим друг друга. Несерьезно будет, когда разбежимся, но зачем загадывать? Пусть всегда горит над нами радуга, как в песне поется!
Да, целый год радуга горела, и это был хороший год, Саше Людмила была благодарна за эти отношения. И разошлись они как-то незаметно, без объяснений и выяснения отношений, — легко. Да, поплакала Люда тайком, но без надрыва, просто оплакала ушедшие отношения.
Потом, спустя время, были и другие увлечения, но почему-то все так, не всерьез... То ли и сама не стремилась ни к чему такому, то ли что, — Людмила и сама не могла понять.
— Не затягивала бы ты, Людочка... Одной-то легко остаться, а вот жить-то как? — говорила порой мама, которая вообще не лезла в жизнь дочери. Та только отмахивалась:
— Успеется, мам! Куда спешить? Не до того сейчас.
Вообще Людмила не гулящая была, не было у нее такой склонности, чтобы мужчин менять. Хотелось постоянства, и замуж хотелось, но... То дочка маленькая, то дочка подрастает, то с работой проблемы, то еще с чем-то, — и все была она одна и одна, если не считать каких-то встреч, которые случались скорее так, по зову плоти, не души. Потом мамы не стало, это ее подорвало, лишило всяких желаний на долгое время, — мама много значила в ее жизни.
Уже в сорок лет поняла, что все, если и сейчас ничего не получится, то уже и никогда... Ну а что, — дочь почти взрослая, она уже почти немолодая, так что пора бы уже определиться. То есть не любви, не красоты искать, а надежности и постоянства. Так появился в ее жизни Дмитрий. Всё как заказывала, — никакой любви, просто симпатия, доверие к хорошему человеку, уважение к его желанию жить семейной жизнью. И он, судя по всему, сошелся с ней по тем же соображениям, — человек разведенный, уже вкусивший всякого, в том числе и одиночества, — так же, как и она, собственно... Прожили почти четыре года, привыкли даже друг к другу, но никакой уверенности в том, что это надолго, а тем более навсегда, не было! Ни у нее, ни у него.
— Ты знаешь, Люда, если бы мы хоть нуждались друг в друге, то это было бы понятней, а мы живем, словно пробуем жить! А нам некогда уже пробовать, начинать по-настоящему надо, — сказал ей как-то Дима, когда дело уже подходило к неизбежному концу.
— И что же, нашел себе эту настоящую? —спросила Людмила.
— Нет... Но такое ощущение, что вот-вот! И как я тогда с тобой буду — просто не знаю.
— И я тоже. Но вот дождаться этого знаменательного момента мне совсем бы не хотелось!
В общем, так и разошлись. И дома сразу как-то словно свободнее стало, все же тяжко было, когда чужой, по сути человек, рядом! Хотя и всплакнула как-то, — очередная попытка сорвалась, и ведь последняя уже!
Да, проводив Диму, она ясно сказала себе, — хватит! Ну не судьба, видимо, так что же голову морочить, и себе, и людям. У нее есть ради кого жить, — ради дочери хотя бы! Верочка к тому времени уже институт заканчивала, отношения у нее какие-то появились, — того и гляди Людмила Константиновна станет бабушкой, а никакой не невестой!
И действительно, начались волнения и переживания, связанные уже с дочерью... И эти переживания оказались даже более болезненными, — жаль было Верочку, а поделать ничего она, мать, не могла... Помнила она отношения со своей мамой, — та никогда «под кожу» не лезла, с советами не приставала, только утешала, если была такая нужда, и только. Вот и Людмила Константиновна пыталась так же действовать, — мягко, деликатно... Да и сама Вера такая скрытная была, никогда прямо не скажет, не пожалуется, не поплачет у мамы на плече. Но сердце порой просто разрывалось, глядя на ее бледное лицо, на темные тени под глазами. А чем тут поможешь? Ничем...
Не так давно вон даже серьезные отношения у нее начались, — жили они вместе с каким-то Сергеем, Вера их даже знакомила, — хороший вроде парень, симпатичный, серьезный, вежливый... Что уж у них там получилось, — так и неизвестно, но Вера вернулась домой. Матери только и сказала:
— Не тот человек. Не сможем мы быть вместе. И все, мама, забудем о нем, закроем тему!
Закрыли... Забыть удалось или нет, — это другой вопрос, но вслух об этом не говорили. И, понятное дело, из-за всего этого даже размышления о личной жизни были забыты. Какой уж там! «В двадцать, тридцать, сорок лет не смогла ничего наладить, а теперь что уж и пытаться. Людей смешить, что ли?», — вот на такой мысли все ее размышления на эту тему и закончились. Ну а заодно перестала она думать и о собственной женственности! Когда основные волнения из-за неудач Веры улеглись, Людмила Константиновна и на самом деле махнула на себя рукой. Зачем ей теперь думать о своей внешности, о фигуре, заботиться о гардеробе? На все один ответ: «Я не невеста!». Отросшие волосы можно собрать аптечной резинкой в пучок, — очень удобно, не мешают. Наглаживать, готовить на выход деловой пиджак, кокетливую блузку, юбку, — ну я вас умоляю! Футболка, толстовка, бриджи, — вот и весь наряд, хоть в пир, хоть в мир, не на смотрины же, — на работу! Или по магазинам, или мусор выносить... Дочка, правда, заметила такие мамины перемены, начала упрекать: опустилась, мол. А у Людмилы Константиновны один ответ:
— «Опустилась», — это если бы я пить начала, работу бросила, грязная бы по улицам ходила, но ведь этого нет? Ну вот и все хорошо. Не опускаюсь я, а старею. И в старости тоже есть свои преимущества, — мне уже не надо стараться кому-то понравиться, теперь меня должны не любить или любить не за красоту, а за душевные качества!
— Да не рано ли ты себя в старухи-то записала?! — возмущалась дочь, — Подождала бы хотя бы пенсии!
— А я готовлюсь! Вот выйду на пенсию, — и, возможно, начну свою вторую жизнь, — отвечала мать...
Потом грянуло пятидесятилетие... Людмила Константиновна не особо собиралась праздновать эту дату, хотя понимала, что на работе придётся проставиться. Особых корпоративов они не затевали, но после работы собирались, накрывали стол, праздновали всякие даты, — так уж было принято! А она работала давно, всех знала, увиливать не удастся. Но тут уж куда денешься, — надо так надо!... А дома думала посидеть тихо, в своём кругу, — с дочкой и несколькими родственниками. Да и много ли их! Ну, крёстный Верин заедет, он давний друг семьи. Конечно, сестра двоюродная с мужем, и хватит на этом... К моменту празднования этой знаменательной даты Людмила Константиновна уже находилась в состоянии махнувшей рукой на себя женщины, — располнела, опростилась, особых нарядов у нее не было... Конечно, понимала, что придется и в парикмахерскую сходить, и какую-нибудь свежую кофточку купить, но не более того... Но ведь Верочка же! У нее на все свои соображения:
— Нет, мама, ты как хочешь, но это всё-таки дата! Ты не последний человек, который думает, что прожил пятьдесят лет совершенно зря и никаким праздником это не является, а ты всё-таки чего-то добилась! Поэтому как хочешь, но необходимо и себя в порядок привести, и отметить этот день достойно!
— Ну что значит «достойно»? Стол накроем, конечно, все, как положено сделаем...
— Ага, три салатика, пироги, горячее... Нет уж, мама, сейчас так никто не делает! Тем более, когда такая дата. Арендуем небольшой зал в ресторане... — Людмила Константиновна испуганно охнула, но дочка не позволила возражать, объяснила: — Небольшой ресторан, не делай ужасные глаза! Недалеко от дома, недорого, ничего в нем сверхъестественного нет! Но просто будет торжественно и солидно. Своих пригласим, своих подружек тоже нескольких позови, и мы посидим по-хорошему... В парикмахерскую я тебя уже записала, а сейчас пойдем платье тебе хорошее купим!
— Сразу уж платье! Давай джемпер какой-нибудь симпатичный...
Вера только рукой махнула и развела бурную деятельность по своему вкусу. Не обращая внимания на недовольство матери, которая продолжала ворчать по поводу всей этой суеты, она все же сделала все так, как и задумала, и праздник все-таки удался, и на работе, и дома. Людмила Константиновна видела в зеркале себя, неузнаваемо изменившуюся, — нарядную, с прической, с макияжем! Слышала, как ей желают жить долго, и всегда быть такой же красивой, молодой и счастливой, и думала, как же действительно было бы здорово, если бы она могла всегда быть такой! Но ведь праздники проходят... Вечером она сказала дочери:
— Ох, Верочка, как я тебе благодарна! Никогда у меня такого замечательного праздника не было... И как же правильно люди делают, когда организовывают торжества не дома! Сейчас бы одной посуды пришлось перемыть вагон, а уж уборки сколько было бы... В общем, я совершенно счастлива и благодарна тебе, как никогда!
— Ну вот видишь, мама! И совсем не обязательно ждать каких-то дат, чтобы устраивать себе вот такие вылазки иногда. можно и просто так посидеть в ресторанчике, в небольшом в кафе, с подружкой поболтать о чем-нибудь... Ты вот любишь говорить о преимуществах возраста, — так у тебя сейчас то самое время, когда эти преимущества надо использовать по полной, во всей красе, — ты ещё не старая, но совершенно свободная!
Все это было так, но больше устроить таких вылазок не получалось. Да, Людмила Константиновна была совершенно свободной, но привычки устраивать себе какие-то небольшие праздники как не было, так и не появилось. В общем, после юбилея красивое платье отправилось в шкаф, причёска за ночь слежалась, макияж был смыт, и жизнь пошла по-прежнему... Осталась память о том, что это, вероятно, еще не конец! Ещё что-то будет в жизни, обязательно должно быть. Когда появлялись такие мысли, она смеялась над собой, — ну что будет? Внуки родятся, вот и будет тебе и радость, и любовь, и забота, а все остальное, — это же ерунда!». И оправдывалась перед самой собой: «Так я об этом и думаю! Не о любовниках же, прости Господи». Не о любовниках, может быть, но и не только о внуках!
Был у них на работе симпатичный такой мужчина. По служебным надобностям Людмила Константиновна с ним никогда не сталкивалась, на ее дне рождения он тоже не присутствовал, просто видела его каждый день по дороге на работу, с работы, даже здоровалась с ним... и он глядел с улыбкой. Но ведь и только! Даже имени его не знала до поры до времени... И узнавать не собиралась, потому что зачем бы ей это? Да, он ей вроде как немножко нравился, но ни о какой любви, а тем более о мечтах, и речь не шла! А тут вдруг совершенно случайно услышала, кто-то его позвал:
— Саша!, — и он оглянулся... «Ну вот, опять Саша... То есть что значит "опять"? Имя-то самое распространенное! И каким образом это может касаться меня?», — удивилась Людмила Константиновна. Но вот почему-то приятно было узнать его имя... И вот так, по шажку, каждый день узнавала она о понравившемся мужчине еще и еще что-то новое. Нет, не расспрашивала, — она бы скорее язык себе откусила, прежде чем посмела бы у кого-то узнавать о нем, просто начала прислушиваться... Да и что она узнала, — где и кем работает, возраст тоже, — тридцать шесть лет... Что он ей понравился, — она уже понимала, но слово «влюблена» естественно, даже не возникало! То есть она гнала его от себя как могла... Но попробуй-ка прогони чувство, если оно уже есть!
Нет, она не делала ни малейших поползновений в сторону понравившегося мужчины, — не пыталась чаще попадаться ему на глаза, не подходила с разговорами, решила пережить все в себе. Да, именно в то время стала она более тщательно следить за собой, и это очень быстро принесло результат. Сама Людмила была уверена в том, что дело не в том, что она пряников не ест и кремами мажется, а в этом чувстве... Да в любви, что тут от себя скрывать! Да, влюбилась в пятьдесят лет, и в молодого, и что? Она же не мучается от этой любви, а радуется! Сердце-то живо, оно подпрыгивает каждый раз, когда она видит этого Сашу! И это здорово... И ничего в этом плохого или стыдного нет! А потом произошло их с Сашей знакомство...
Да, Людмила Константиновна не искала этого, но оказалось, что молодой человек сам заметил ее! Виной ли тому усилия женщины, сделавшие ее за короткий срок настоящей красавицей, или, может, она неосознанно испускала такие флюиды, которые достигли понравившегося ей человека... Или это был тот самый козырь, который ее судьба прятала в рукаве? Но Александр первым нагнал ее по дороге с работы и завел ничего, на первый взгляд, не значащий разговор. Ничего особенного, — два человека, работающие на одном предприятии, идут рядом с работы, говорят ни о чем: «Как прошел день» и все такое... А их подсознания тем временем ведут другие, куда более важные переговоры.
Вот так и познакомились, а потом начали встречаться. Нет, это был еще не роман, — просто тянуло друг к другу! Они даже целей никаких не ставили, но Людмила, выходя на обычную вечернюю прогулку «просто так», встречала Сашу, — и они гуляли вместе. Это было здорово, но приносило в жизнь не только радость, но и беспокойство! По крайней мере в жизнь Людмилы, — она считала, что эти встречи надо скрывать от окружающих. А главное — от дочки надо скрывать! Перед Верой стыдно, что она подумает о поведении матери?
Да и вообще, частенько ее мучила мысль: «Зачем все это? И что будет потом?». А потом было то, что Саша однажды подарил тот самый букет...
— Ну и ну... — пораженно сказала Людмила, не ожидавшая такого поворота, — С какой это вдруг стати?
— А как же... Ведь у нас вроде как свидания, а я все время с пустыми руками, не порядок, кажется! — как бы пошутил, но и смутился Саша.
— Скажешь тоже — «свидания»... Какая уж из меня барышня? — еще больше смутилась женщина.
— Для меня — самая лучшая. Я считаю, что ты — моя девушка, вот и все! И не возражай, пожалуйста, не будем продолжать этот разговор! Будем, как всегда, просто рядом!
С этим Людмила согласилась и не стала ни продолжать, ни возражать. Но с этого дня отношения вышли на новый уровень, и вскоре стало ясно, что дальше будет или продолжение, или разрыв. Так и получилось: вскоре встречи перешли уже в настоящие отношения... Людмила была уверена, что у Саши все это несерьезно, скоро он исчезнет из ее жизни, все закончится, но получилось иначе, — парень сказал, что любит, и предложил жить вместе...
— Ты с ума сошел? Мне пятьдесят лет! — вздохнула она.
— И что? Мне тридцать восемь. Мне не паспорт твой нужен, а ты, Люда! Все остальное значения не имеет.
Разговор получился долгим и трудным, — Людмила не знала, как отказаться от человека, которого полюбила, а он не собирался отказываться и клялся в любви...
— У меня же дочка ненамного младше тебя, как я ей-то скажу? Саша, это просто стыдно! — чуть не плакала женщина.
— Ты у дочки собираешься замуж отпрашиваться? Обычно наоборот происходит! — смеялся Александр... Разговор так ни к чему и не привел, — решено было все пока оставить как есть. Людмила и в порядке бреда не могла представить, как расскажет Вере о возможных переменах в своей жизни! Саша согласился не настаивать на официальном оформлении отношений, но упорно звал жить к себе, — у него была однокомнатная квартира. Но оказалось, что кое в чем Вера уже осведомлена... Видели ее маму с молодым человеком, и не раз, и доложили об этом дочке! И она решила, не откладывая в долгий ящик, все выяснить.
— Как это понимать, мама? Что за романы ты крутишь? И где тебя нашел этот альфонс?
— Что за допрос, Верочка? — удивилась Людмила Константиновна. Тон дочери как бы давал ей право и обидеться, и возмутиться, а заодно и говорить открыто, — Да, у меня роман. Но не с альфонсом, а с нормальным мужчиной.
— Сколько ему лет? Чего он от тебя хочет? И чего ты хочешь? — уже сдержанней спросила дочь.
— Он на двенадцать лет младше меня. И он хочет на мне жениться... И я, кажется, тоже не против... — уже счастливым голосом сказала мать. А Вера про себя охнула: «Да, “поплыла” мама моя... Неужели так бывает и в ее возрасте? Но что поделаешь, спасать надо, пока этот молодец ей сердце не разбил!».
— И что же, — прописаться к нам хочет? Жить с тобой? За твой счет? Или какие еще у него соображения? — спросила она.
— Нет, дочка! Есть у него квартира, наоборот, меня к себе жить зовет. И работает он, получает даже чуть больше меня. И знает прекрасно, что никакая я не миллионерша, так что меркантильные цели можешь отмести сразу. Не цель я ни для альфонсов, ни для брачных аферистов! И сама я, по понятным причинам, братишек-сестренок тебе в подоле не принесу! Так что ничего страшного не происходит, наоборот, — твоя мама на старости лет влюбилась! А ведь это здорово, Верочка... Ты вспомни меня какой-нибудь год назад, — унылая, толстая тетка, а теперь? И это все от любви!
— Ты с ума сошла! Ну какая любовь, мама, какая?! Ты не сестренок, ты инфаркт себе так наживешь! Я уже скучаю по тебе, толстой домоседке, потому что боюсь за тебя, мама! — пыталась девушка объяснить свои опасения, — Неужели ты думаешь, мама, что я пытаюсь помешать твоему роману из ревности или зависти? Да я бы рада была твоему счастью, но поверить в серьезность происходящего, согласись, трудно!
— Согласна. Сама не могла поверить, а потом решила: «А почему нет? Почему в моей жизни этого больше не будет? Тем более, когда оно уже есть»... И решила не отказываться от счастья, пусть, возможно, недолгого, но — своего!
У Людмилы Константиновны тоже мелькнула недобрая мысль, — может, Вера и правда завидует? Ну какого ей, молодой, красивой, но одинокой, видеть, что у матери вдруг-да случилась любовь! Может, Верочке просто обидно из-за этого? Или и правда по-детски ревнует, не хочет отпускать маму? А Вера гнула свое:
— Мама, ну ведь мы вместе смотрели передачи про мошенников... Это ты считаешь, что с тебя нечего взять, а он, возможно, думает иначе! Вынудит тебя взять огромный кредит, — и на этом прости-прощай! А тебе всю жизнь выплачивать...
— Ты считаешь меня такой уж простофилей? — улыбнулась Людмила Константиновна.
— Нет, но я ведь вижу, что ты и правда влюблена... А ты такой человек, что для любимого на все готова! И он, видимо, это понял, и не с ножом требовать будет, а как-нибудь так подъедет, что ты и оглянуться не успеешь, как подпишешь что-нибудь! А потом всю жизнь будешь работать на его машину, или что там еще он задумал купить! Ну пойми, я о тебе, о твоем будущем думаю! — пыталась достучаться дочь, а мать думала: «Как же так у нас роли поменялись? Ведь это я должна так дочке говорить, а не она мне! Что происходит в самом деле? Как объяснить ей, что она зря волнуется? И не о том вообще? И если она будет вот такой, то действительно рискует остаться в одиночестве... или стать жертвой мошенника! Потому что приемы-то бывают разные».
— Вера-Верочка... — печально сказала Людмила Константиновна, — Поверь, я от своей мамы таких слов никогда не слышала! И совсем не поэтому я не раз обманывалась в мужчинах. Но — в чувствах, а не в деньгах, как-то так получилось, что материальная составляющая никогда в мои отношения не вмешивалась. И сейчас этого не будет, поверь мне! Да, возможно, с Сашей мы пробудем вместе недолго, ну и что же! Ради какого будущего я должна отказываться от настоящего? И знаешь, я склонна к мысли, что мне надо переехать пожить к нему. У нас тоже можно, но, думаю, тебе это будет неудобно... И ему тоже. Если ты всегда будешь подозревать его во всех грехах.
— Ты точно сошла с ума! Ты не хочешь слышать меня! — уже со слезами выкрикнула Вера, выбегая из комнаты. Людмила Константиновна смотрела на захлопнутую дверь и думала: «Мы помиримся, ведь мы мать и дочь... А я, судя по всему, поступаю вполне правильно. Когда-нибудь и Вера это поймет!».
Она действительно решила принять предложение Саши и переехать к нему. Заключать брак, возможно, рано, да и вообще ни к чему, но кто помешает им жить вместе? Только таким образом можно доказать серьезность их отношений, над которыми, она знала, некоторые подшучивают и на работе тоже! «Потом, когда все закончится, пусть и смеются, и злорадствуют, а сейчас нам... мне, по крайней мере, можно только позавидовать!».
Но ничего не закончилось, — они с Сашей жили долго и счастливо. И до ЗАГСа через пару лет дошли, и с Верой помирились... То есть примирение матери и дочери произошло тем же вечером, в который произошла ссора! Не в их характерах было долго дуться друг на друга. И с будущим отчимом Вера познакомилась хоть и без радости, но довольно мирно, — поняла, что обидит в первую очередь маму.
А главное она поняла уже после того, как увидела согласную жизнь Людмилы Константиновны и Александра! Не стоит, видимо, от каждого встречного ожидать какого-то злого умысла. Особенно от того, к которому тянется твое сердце! Вероятно, это понимание и стало причиной того, что Верина свадьба состоялась даже раньше, чем пожениться официально решила ее мать.