Роман «Братья Карамазовы» – одно из самых известных произведений в истории литературы. В романе столько таинственного, что не одно поколение литературоведов и филологов спорят о том, как же его трактовать. Одним из наиболее загадочных эпизодов считается диалог Ивана Карамазова с чёртом.
Перед началом основной части нашей статьи хотим бережно напомнить, что мы - магазин букинистики "Книгоед", и в нашем ассортименте представлено необъятное количество самых разнообразных книг. В том числе, множество изданий произведения «Братья Карамазовы».
Взгляд на роман в целом
Лингвисты и философы
Роман Достоевского «Братья Карамазовы»– один из самых загадочных в творчестве писателя – и без того достаточно таинственном. Лингвист Вячеслав Иванов видит в работах Достоевского смесь трагедии и мистики, что и достигает кульминации в финальном романе автора. Философ Григорий Померанц также подмечает в произведении тайну и загадку.
Весь роман, по мнению Вячеслава Иванова, – это трагедия. Все события имеют трагический итог. Учёный считает, что сцены у Достоевского имеют сразу два плана. Иллюстрирует он это с помощью легенды о Великом инквизиторе, которую Иван Карамазов называет мистерией. Поскольку Легенда – это центральная часть романа, она даёт ключ к пониманию всех остальных сцен. Таким образом, каждое действие имеет два плана – бытовой и мистериальный.
Читая роман, сразу можно увидеть, что Достоевский стремится к остросюжетности и скандальности в духе Эжена Сю. Однако, присмотревшись пристальнее, можно увидеть пронизывающую роман мистику. Иванов в своей работе «Достоевский: трагедия – миф – мистика» отмечает: «Творения Достоевского неизбежно должны иметь в своей основе мифические представления, и это предположение подтверждается присутствием мифологических лейтмотивов в его главных произведениях. Представления Достоевского о трагедии, разыгрывающиеся в метафизической сфере между Богом и человеком, складываются в диалектическую систему. Основана эта система, сообразно трагическому началу, на Августиновом противоположении любви к Богу и любви к самому себе, доводящей до ненависти к Богу».
Мир по Достоевскому – это место борьбы Бога и Сатаны. Достоевский не прибегает к использованию аллегории о борьбе добрых и злых сил. В его представлении борьба понимается буквально как битва Рая и Ада. В Легенде о Великом инквизиторе действует настоящий Христос, который имеет дело с инквизитором, отдавшимся злу. Сцена эта определяет весь роман.
Григорий Померанц добавляет, что подобная трактовка – это ключ к пониманию всего творчества Фёдора Достоевского, которое иногда определяют как фантастический реализм. Дело в том, что для Достоевского нет реализма без мистики. То, за что часто ценят писателя, – психологизм, социальные наблюдения – всё это невозможно понять без учёта мистических начал всех поступков человека. Мир, как и душа человека, пронизаны влиянием высших сил, которые не просто вторгаются в повседневную жизнь, а зримо присутствуют всегда.
Психологизм романа
Впрочем, можно встретить и более реалистичную трактовку романа, а именно – психологический анализ.
В произведении одной из наиболее важных тем становится то, что обычно называют нравственностью. В лице трёх братьев Достоевский представляет разные аспекты психики. Все братья оказываются лицом к лицу с проблемой выбора и ведут себя в подобной ситуации абсолютно по-разному.
Алексей Карамазов, к примеру, – идеалистично настроенный человек, который ещё не разочаровался в своих идеалах и морали. Его убеждения регулярно испытываются на прочность, когда он сталкивается с остальными персонажами романа, в частности со своим братом Иваном.
Иван Карамазов, в свою очередь, представлен как радикальный скептик, атеист, отрицающий нравственность как таковую. В беседах с Алексеем он подвергает сомнению существование какой-либо морали или справедливости, с помощью чего Достоевский показывает столкновение веры и рационализма.
Дмитрий Карамазов – воплощение всех низменных чувств. Он, безусловно, полон сомнений и конфликтов, он осознаёт, что в тех или иных ситуациях поступает не так, как следовало бы. Это приводит его к поиску каких-то нравственных оснований жизни.
Весь роман – это столкновение разных убеждений и психических типов, а также столкновение всех трёх братьев с определёнными обстоятельствами, которые подвергают сомнению убеждения героев. Достоевский не выносит приговор своим персонажам, поскольку не считает, что кто-то из них прав, а кто-то нет. Скорее, писатель ставит перед читателем вопросы об их собственных убеждениях и мировоззрении, показывая на примере героев возможные сценарии жизни.
Есть, впрочем, и более радикальная, психиатрическая трактовка романа. Психиатр Д.А. Аменицкий, много анализировавший произведения Достоевского с точки зрения медицины, в своей статье «Психопатические типы в «Братьях Карамазовых» подверг анализу героев романа. В частности, он определяет произведение как «драму глубоко дегенеративной семьи, каждый член которой является индивидуальным выразителем характерологических особенностей, свойственных определённой группе конституциональных расстройств».
Фёдор Карамазов характеризуется как человек откровенно дегенеративный, лишённый самоуважения, каких-либо моральных ориентиров, сексуальный извращенец, связывающий себя с откровенно психически больными женщинами.
Разумеется, при таких родителях дети получились соответствующие. Дмитрий в целом – неплохой человек, поскольку у него есть множество положительных качеств. Однако он вспыльчив, порывист, не сдержан в проявлении своих эмоций, будь то восторг или гнев. То есть он проявляет яркие черты психопата со склонностью к чередованию маниакальных и депрессивных фаз с преобладанием первых.
Иван Карамазов – человек интеллектуально способный. Впрочем, у него выражена индифферентность к моральным нормам. Этим он напоминает своего отца, с тем только отличием, что нигилистическое отношение к жизни у Ивана – это захватившая его идея, которую он не воплощал на практике. Его аналитический ум при этом не так глубок, как может показаться, поскольку Иван способен исключительно на критические замечания. В нём начисто отсутствует творческое начало. По мнению психиатра, Иван имеет все черты, которые приближают его к «типу психопатов с параноидной конституцией». Далее мы увидим, что именно этот персонаж представляет для нас наибольший интерес.
Алексей Карамазов – инфантил и истерик, унаследовавший эти черты от матери, склонной к религиозной экзальтации. Алёша даже испытывает припадок, сходный в своих чертах с припадком его матери. Алексей крайне внушаем, а также склонен к самовнушению, благодаря чему смог избежать типично карамазовских черт характера – к примеру, эгоизма. Герой относится к тем истерикам, которые склонны к мистике. После смерти своего кумира, старца Зосимы, он испытывает настоящие галлюцинации, приводящие его в экстаз. Таким образом, Алексей Карамазов – инфантильный психопат.
Разумеется, эти две трактовки – условно назовём их гуманитарной и медицинской – строго друг друга не исключают. Однако рационалистический психиатрический анализ, стоит признать, оставляет мало места для мистики, трактуя сюжет, фабулу и героев романа исключительно в русле психиатрии, открывая в персонажах откровенно психопатологические черты.
Образ чёрта в романе
В связи с вышесказанным стоит обратить внимание на одну из ключевых сцен романа, а именно – на разговор Ивана Карамазова с чёртом. Существует несколько интерпретаций этой сцены, часть из которых мы сейчас рассмотрим.
Философская
Подобный взгляд высказал писатель, поэт и публицист Дмитрий Сергеевич Мережковский в своей работе «Л. Толстой и Достоевский». Мережковский не затрагивает вопроса о том, реален чёрт или нет. Для него это не играет роли, хотя, скорее всего, видит он его вполне реальной фигурой. Мережковский пишет, что чёрт – «метафизическая середина, вечное ни то, ни сё». С точки зрения автора – это самый настоящий Сатана, поскольку он несколько раз намекает на свою истинную сущность. Чёрт говорит, что для него есть две правды. И это, с точки зрения Мережковского, и есть главная тема всех романов Достоевского. Две правды, две идеи, противостоящие друг другу. Это злое и доброе начала. Такой гностический дуализм виден и в «Преступлении и наказании», и в «Братьях Карамазовых». Тем не менее сам Мережковский не противопоставляет две идеи, поскольку и Христос обладал двумя Ликами. С точки зрения исследователя, Достоевский в своих романах пытался спастись от собственной раздвоенности. Мережковский уверен, что человек его эпохи уже не может быть только человеком, мыслящим себя Богом. Дмитрий Сергеевич убеждён, что человек должен совместить в себе и богочеловека, и человекобога. Таким образом, чёрт для Мережковского – воплощение Идеи. Реальность или фантастичность персонажа его не волнует. Дмитрий Сергеевич рассматривает этот образ с точки зрения собственных религиозно-философских взглядов, далёких от официального церковного православия.
Литературоведческая
Литературовед В.Н. Захаров в своей работе «Концепция фантастического в эстетике Достоевского» выдвигает другую версию. Он убеждён, что чёрт – это ни в коем случае не галлюцинация Ивана Карамазова. Это сон, и доказательством тому – стакан, который стоит на столе, хотя Иван ранее бросил его в чёрта. Учёный считает, что читатели XIX века не поняли бы фантастический элемент, в котором действовал бы чёрт. При этом литературовед поясняет, что фантастическое у Достоевского встречается довольно часто, а в произведениях, которые писались с 1865 года, сон – это один из возможных для писателя вариантов внести фантастический элемент в реалистическое произведение.
В 2020 году была опубликована статья американской исследовательницы Мелиссы Фрейзер, в которой она проанализировала связь русских писателей XIX века с современными им естественнонаучными теориями. В частности, она упоминает о популярности книги «Вопросы о жизни и духе» английского философа-позитивиста Дж. Г. Льюиса, в которой он отстаивал идею о возможности существования такого пространства, которое противоречит известным нам законам физики и математики, а также о том, что есть такие формы чувств, которые воспринимают действительность совершенно иначе, чем мы привыкли, при этом она не перестаёт быть реальной. Льюис убеждён, что человек, таким образом воспринимающий мир, может испытывать галлюцинации, чувство тоски, депрессию. В этом состоянии человек допускает возможность встречи с фантастическим. Фрейзер резюмирует, что чёрт в романе мог быть вполне реальным, не являясь симптомом болезни Ивана. Достоевский выдвигает идею, что мир – вещь гораздо более сложная, чем его представляют позитивизм или нигилизм. Таким образом, реальность чёрта не имеет точного ответа. Прямо по лингвисту и семиотику Цветану Тодорову, для которого подобная неопределённость была ключевым элементом фантастического произведения.
Психиатрическая
Уже упомянутый психиатр Аменицкий анализирует образ чёрта с точки зрения медицины. Появление этого образа он выводит из «схизоидно-паранойидного характера» Ивана Карамазова. К моменту, когда должен начаться суд над его братом, Дмитрием, Иван догадывается о личности реального убийцы их отца, что приводит к галлюцинациям и бреду. К нему является чёрт, с которым герой вступает в диалог и спорит. В рассуждениях воплощаются собственные мысли и сомнения Ивана. Из-за своих сомнений он готов поверить в реальность явившегося ему существа. Точнее, как он сам говорит, хотел бы поверить, но не может. Он чётко осознает, что чёрт – не более, чем галлюцинация, что в словах его – лишь собственные идеи Ивана. Однако он не может не говорить со своей галлюцинацией, слушает его, вступает в перепалку и даже бросает в него стакан. После исчезновения галлюцинации Иван остаётся убеждённым в том, что беседовал с реальным чёртом.
На следующий день Иван выглядит сильно больным. Он заявляет, что виноват в смерти отца, резко обращается к аудитории и вообще демонстрирует яркие признаки бреда и помешательства. Чем закончилась болезнь героя, Достоевский не описал.
В связи с этим диагностировать конкретное заболевание у Ивана крайне трудно. Наиболее похожа картина на течение острой паранойи (сейчас она уже не считается самостоятельным заболеванием, в XIX же веке, когда практиковалась симптоматическая классификация, острая паранойя была обычным диагнозом). В наши дни психиатры иногда относят подобное состояние к бредовой форме мании, родственной маниакально-депрессивному психозу (об общем у этих двух заболеваний пишет, например, австрийский психиатр Эрвин Странский). Чувство эйфории в сочетании с чувством страха (а именно это мы наблюдаем у Ивана) может привести как раз к появлению бредовых идей. Впрочем картина заболевания не выглядит классической. Скорее всего, это реакция на внешние обстоятельства. Подобная вспышка вполне может закончиться полным выздоровлением.
Таким образом, мы видим несколько совершенно разных трактовок одного и того же эпизода романа: религиозно-мистическую Мережковского, литературоведческую Захарова, условно переходную между литературоведением и естественнонаучной концепцию Фрейзер, связавшей эпизод с научными теориями XIX века, в которых допускается существование альтернативных миров, которые так же реальны, как и тот, где мы живём, а также психиатрическую интерпретацию Аменицкого. Все трактовки имеют право на жизнь, все являются убедительными. Какой из них придерживаться – зависит от читателя, который может выбрать любую. Каждая придаёт роману новое д измерение и взгляд, открывающие произведение с совершенно другой стороны.
Мы рады, что статья оказалась для вас интересной! Больше фактов из мира литературы вы можете найти в нашем телеграм-канале "Книгоед".
