Январь был холодным, но тихим. А вот в феврале завьюжило, захолодало так, что щеки покалывало, и даже пяти минут хватало, чтобы замерзнуть. Но и в такие холода грузчики работали посменно, а вместе с ними конторщики и заадресовщики вагонов (их потом будут называть "приемосдатчики груза").
Контора, да и все помещения на станции, быстро остывали, хоть и протапливались сторожем Григорием Варочкиным регулярно. Григория давно уже дедом звали: и по возрасту подходил, и внешне, да и внуки у него. Но поскольку с трудовыми кадрами было сложно, вот и работал дед Гриша и сторожем, и истопником.
Начало здесь:
Вечером, когда уже стемнело, Григорий, закутавшись в тулуп и подняв воротник, обошел всю территорию, заглянув в каждый закуток. Посторонним пройти сложно, все выезды закрыты, а своих он наперечет знал. Вон диспетчер Кольцов пошел на смену, пряча руки в карманах, а там грузчики работают, подгоняемые десятниками. А вот уже готов состав к отправке – Григорий на всякий случай прошелся вдоль всего состава, не покажется ли кто чужой. Но на станции было тихо. Истопник вернулся в контору, проверил все печки, прикинув, что утречком надо золу выгрести и растопить к приходу конторских.
Поздней ночью он хотел еще раз выйти, проверить, как там составы – так положено было. Но вдруг занемог, в глазах потемнело, и он свалился тут же у печки, не в силах подняться.
Деда Григория нашла утром уборщица. – Что с тобой, Гриша? – она стала тормошить его. И он, придя в себя, бормотал что-то несвязное, всё перепуталось, он не мог понять, что это с ним было.
- Дохтура надо, дохтура, - тараторила уборщица.
Григорий поднялся, попросил воды, и стал припоминать, что же с ним приключилось. – Занемог я, Глаша, не заметил, как ночь прошла, надо бы посмотреть, как там, да печи топить надо.
- Куда тебе?
- Легче мне. А к дохтуру я днем наведаюсь. – Пошатываясь, он натянул свой тулуп, шапку-ушанку и вышел на мороз.
- Здравствуй, деда Гриша! – Навстречу попалась конторщица Полина Еремина. Щеки «горели» от мороза, на ресницах иней, и сама торопливая такая, видно, что замерзла.
- Здорово, Полинушка, иди, погрейся. – Григорий пошел, не спеша оглядывая территорию, и с обеих сторон проверил состав, готовый к отправке. И хотя снега в эту ночь не было, он заметил следы возле последнего вагона, посветив фонарем. Здесь, в конце состава, было почти темно. Хотелось взобраться на вагон и заглянуть - на такие дела у Григория нюх был. Но в этот раз стало страшно: ведь он всю ночь провалялся в забытьи, и что тут ночью было – ему неизвестно.
Ответственность заставила пойти к конторе, там и застал начальника погрузки Федора Ивановича Зарубина, который пришел на работу пораньше.
- Иваныч, дорогой, давай глянем, чего-то сердце не на месте.
- Ну чего стряслось? – нахмурившись, спросил Зарубин.
- Вон там состав стоит, надо бы заглянуть в последний вагон, кажись, следы там…
- Григорий Фаддеич, так это уже к отправке состав, конторщик проверил, паровоз подадут и отправим.
- Глянуть надо…
- Что ты так тревожишься? – спросил Зарубин.
- Каюсь, дорогой ты мой, каюсь, худо мне ночью стало, не доглядел… не выходил я, не знаю, чего тут делалось без меня…
Зарубин рассмеялся. – Ну, конечно, без Григория Варочкина дело не сделается, - он слегка хлопнул его по плечу. – А может ты не вышел, потому что выпивши был?
- Помилуй, Иваныч, я же на работе – Боже упаси, ты меня знаешь…
- Знаю. Ну, тогда если плохо тебе, давай к доктору, распоряжусь, там бричка стоит, отвезут.
- Это потом, давай сначала глянем, а то душа не на месте.
Тихо переговариваясь, они прошли вдоль всего состава, не заметив ничего подозрительного.
- Вот туточки, - указал Григорий, - вон натоптано, видишь, следы…
- Да-аа, Григорий, такие следы только ты можешь узреть, - удивился Зарубин. – Ладно, проверим, - он отдал фонарь Григорию, а сам, кряхтя, полез на вагон. – Твою макушку, как же они взбираются, - ворчал он, одновременно сочувствуя конторщикам.
Поверхность вся обрызгана известью - это хорошо видно. И только в самом углу зияет яма, точнее сказать – ямка. И это тот факт, что угля отсюда нагребли.
- Та-аак, идем дальше, - сказал Зарубин, и направился к следующему вагону. Но там всё без изъяна – ни одного куска не уволокли.
- Похоже, что только там выгребли. – Зарубин занервничал. - Давно такого не было. В зиму сорок второго, сорок третьего – нередко. Но закон настолько суровый, что охотников нагрести угля поубавилось. К тому же местным уголь выдают, всё строго по спискам.
- Батюшки, как же это? – сокрушался Григорий. – Кто же это? – Он стянул шапку, не обращая внимания на холод, и вытирал лицо от слез. - Иваныч, это я виноват, прихватило меня, свалился, не наведался, прости…
- Да перестань ты, никто тебя не винит! – Приказал Зарубин. – Разбираться будем.
- В милицию, значит? – спросил Григорий.
- Сначала начальнику станции и парторгу доложу… а ты, - он посмотрел на несчастного Григория, - в лазарет срочно, не хватало мне еще с тобой беды.
- А может, все-таки Григорий Фаддеевич виноват? – спросил начальник станции Николай Степанович Лукьянов. – Выпил и уснул, или того хуже: сделал вид, что не заметил воров, потому как в сговоре с ними был…
Федор Иванович Зарубин мотнул головой. – Двадцать лет знаю Григория Варочкина, никогда не подводил. Да и вообще, не похоже на него. Он ведь сам меня к вагону привел… был бы виновен, зачем тогда на пропажу указывать?
В кабинете начальника станции было трое: Лукьянов, Зарубин – руководитель отдела погрузки, и парторг Иван Иванович Павловский.
- Ну что, в милицию значит? – спросил Лукьянов.
- Погодите, товарищи, давайте посмотрим, кто в эту ночь работал, - предложил Павловский.
- Работала бригада грузчиков, бригадир Надымов. Но они в другой стороне были, далековато им, к тому же я выяснил и проверил: на месте все были, никто не отлучался.
- А кто этот состав проверял? – спросил начальник станции. – Кто из конторщиков работал в эту ночь?
- Состав проверяла Еремина, - ответил Зарубин.
- Это которая молодая совсем? – решил уточнить Лукьянов. – Дайте ее личное дело.
- Николай Степаныч, дело, конечно, можно посмотреть, но сразу скажу: там только школа и вот… у нас теперь.
- Как она работает?
- Да хорошо работает, грамоту хотели дать…
- Без году неделя, сразу грамоту, - проворчал начальник станции. – Все-таки поговорить с ней надо. Получается, она последней состав проверяла… неужели не заметила хищение? Или не хотела замечать?
Полина еще не успела уйти с работы после смены, как ее вызвали к начальнику станции.
- Так вы что, на меня думаете? – она вспыхнула, как спичка, от мысли, что ее подозревают.
- Никто на тебя не думает, - сказал Павловский, - но хотели бы уточнить, может, вспомнишь… вдруг кто подозрительный был.
- Да никого не было, честное слово, никого… даже наш пёс, что на станции живет, голоса не подал.
- А могла не заметить хищение? – спросил начальник станции. – Темно было, заглянула… и пропустила.
- Не-еет, что вы, я всегда внимательно смотрю…
Полина смотрела в лица мужчинам, то на одного, то на другого взглянет, словно ищет поддержки и защиты. Она представила, что ее уволят, или того хуже: арестуют. А это же какой позор… что мать скажет, родственники, что подумают...
- Я не виновата, я, правда, не брала. Зачем мне? У меня папка на фронте погиб… ну как бы я… это же стыдно…
- Успокойся, - сказал Павловский и по-отечески взял ее за руку, - никто на тебя не думает, мы разбираемся. Так что иди домой и отдыхай после смены.
Полина вышла из конторы, а ноги подкашивались. Она только воспряла духом, гордилась тем, что работает, что платят ей хорошую зарплату, даже в деревне теперь ею гордятся... И вдруг в ее смену хищение.
Утром в общежитии застала только Клавдию и Марию, они тоже пришли со смены.
- О-оо, Полинка-картинка, давай к нам, - позвала Клавдия, приглашая к столу. Вообще, Клавдия на вид женщина суровая, да и голос громкий, прикрикнет – так и присядешь. А в душе добрая, Полина давно заметил какое-то тепло в ее глазах.
Она ничего не хотела говорить, просто промолчать хотела, но не сдержалась и вытерла слезы.
- Это чего? Что такое? – строго спросила Клавдия. – Первый раз тебя такой вижу…
- В мою смену хищение произошло, - призналась Поля и обессилено опустилась на табурет, даже не успев раздеться.
- Ну и что? – спросила Клавдия. – Ты же не сторож, ты конторщик, твое дело замеры делать.
- Так вот я и делала, а оказалось, что там уголь пропал.
- Целый вагон что ли? – смеясь, спросила Мария.
- Нет, там немного, может мешок будет.
- Всего-то? – продолжая смеяться, спросила она. – Ну, посадят тебя на год-два, отсидишь, вернешься…
Полина заплакала.
- Машка, заткнись! Нашла, когда шутковать! Видишь, девка не в себе от пропажи. – Сказала Клавдия.
- А-ааа, а ведь я предупреждала: тырить уголь нельзя, - продолжала Мария.
- Не брала я! – Закричала Полина.
- Да уймись ты! – Клавдия со злостью посмотрела на Марию. – Не пугай ее!
Мария перестала смеяться. – Ну ладно, ну пошутила я, - сказала она, - не плачь, разберутся…
- Меня уже к начальнику станции вызывали, - призналась Поля.
- Ну, так они обязаны это сделать, - сказала Клавдия, - не надо раньше времени слезы лить.
- Ага, милицию вызовут, что я скажу…
- Слушай, Поля, а может ты просто не заметила пропажу? – спросила Мария.
- Маша, клянусь, я всё осмотрела, ничего не пропустила…
- Ну значит, кто-то после тебя поработал, вот только кто – неизвестно, - сказала Клавдия. Она подошла к Полине и обняла ее за плечи. – Не бойся, если что – я первая за тебя поручусь. Клавку Ахтобину тут все знают, я ведь «стахановка», я за тебя заступлюсь.
Тем временем в кабинете начальника станции разгорелся спор.
- Наши братья и сестры на фронте победу ковали, а мы тут уголь растаскиваем, когда вся страна в нем нуждается, - едва сдерживаясь, чтобы не выплеснуть весь гнев на товарищей, всё больше распалялся Лукьянов.
- Согласен, Николай Степанович, - виновато кивал начальник погрузки, - хищение на лицо, будем разбираться, акт уже составили, придется вызывать милицию…
- Да-аа, товарищи, - угрюмо заметил парторг Павловский, - не так много украли, сколь позора принесли… стыдно. Но и оставлять это так нельзя, иначе хищения участятся.
- В общем, звоню в милицию, чего кота за хвост тянуть, - сказал Лукьянов, - пусть смотрят, допрашивают…
Начальник погрузки Зарубин заволновался, дело-то неприятное, лишнее пятно теперь на весь отдел ляжет.
Но тут снова заговорил Павловский: - Погоди, Николай Степанович, не сообщай… ну сам подумай: кого допрашивать? Больного Григория? Или эту девчонку? Она ведь совсем молодая, но старательная. К тому же к знаниям тянется, в библиотеку часто ходит, даже техническую литературу читает, ей бы дальше учиться, а тут… допрос, да еще в спешке дело могут завести…
- Что предлагаешь, Иван Иванович? – спросил начальник станции, нервно постукивая пальцами по столу.
- Предлагаю пройтись по поселку… у нас ведь лишний раз печку не растопят, экономят на угле. А раз уголь украли, кто-то может и выдать себя дымком…
- Ну-уу, это еще бабка надвое сказала, - разочарованно заметил начальник станции, - так можно неделю ходить и ничего не выходить…
- А что? – оживился начальник погрузки, - попробовать можно, - ну хотя бы сегодня… я хоть сейчас готов пойти…
- Так и я готов, - сказал парторг.
- Своими силами хотите обойтись? – спросил Лукьянов. – А знаете, что за это бывает?
- Николай Степанович, всю ответственность на себя беру, - пообещал парторг.
- Да уж нет, Иван Иваныч, ответственность у нас общая, - он решительно хлопнул ладонью по столу, - в общем, времени у вас до обеда, если ничего и никого не найдете, заявляем в милицию… и пусть тогда всех допрашивают.
Лукьянов и Павловский вышли на мороз, не чувствуя холода, настолько были озабочены хищением. К ним подошел диспетчер Алексей Тимофеевич Кольцов и поздоровался.
- Федор Иванович, - Кольцов обратился к начальнику отдела погрузки, - ты уж прости, но я всё знаю… я ведь дежурил сегодня ночью…
- Алексей, а что ты можешь знать? – спросил Зарубин. – Ты же у себя, в диспетчерской…
- Я человека этого знаю, она хоть и молодая, но совестливая. Поверь, я на фронте разных людей повидал…
- А с чего ты взял, что мы Еремину обвиняем? Ведь ничего еще неизвестно, - спросил Зарубин.
- Так ведь ее к начальнику станции вызывали, а потом я ее видел заплаканную… переживает девчонка…
- Погоди, Алексей, - в разговор вступил парторг, - никого мы не виним, мы разобраться хотим, проверить надо, пройтись по поселку…
- Понял! – Сказал Кольцов. – Это я поддерживаю, и пойду с вами.
- Ладно, пойдем, - согласился Зарубин, - ты здесь хорошо всех знаешь.
Поселок, окутанный морозной мглой, предстал перед взглядом мужчин. Народ уже отправился на работу. Уже слышно вовсю гудки паровозов, поскрипывание саней, мчащихся по своим делам. Вот уже появилась полуторка, видно, кто-то из города приехал.
Пройдя центральную улицу, ничего особенного не заметили. Из торчащих на крышах труб, даже намека на дым не было.
- С вечера протопили, а утром на работу... на кой ляд уголь зря жечь? – спросил Зарубин. – Видно, ничего мы не найдем.
- Глянь, Федор Иванович, дымок идет, здорово так идет.
Все трое остановились и подошли ближе. – Так это дом Катерины Кузовлевой, кажется, - предположил Зарубин.
- Кто такая? – поинтересовался парторг Павловский.
Зарубин усмехнулся. – Вот когда придет к тебе жена Василия Надымова, тогда и узнаешь, кто такая Катерина Кузовлева.
- Загадками говоришь, Федор Иваныч, - недовольно заметил парторг.
- А чего тут тайного? Все знают, что Кузовлева – полюбовница Василия Надымова. Работает этот Надымов хорошо, в передовиках, но в личной жизни – слабак… еще тот слабак…
- Ну и какое нам дело до этого? – спросил Кольцов.
- Да никакого, - ответил Зарубин, - если не учитывать, что труба у нее дымит, как у паровоза.
- Ты что, Федор Иванович, думаешь, она нашим угольком обогревается? – спросил парторг.
- А вот это мы сейчас узнаем. – И он постучал в двери.
Катерина – женщина видная, даже непонятно, когда во всей этой кутерьме успевает нарядиться. Вот и сейчас она уже с накрашенными губами и с закрученной косой.
- Катерина Семеновна, побеспокоим тебя, - сказал начальник отдела погрузки.
Кузовлева, не ожидала увидеть в своем доме гостей со станции, но быстро спохватилась и улыбка показалась на ее красивом лице.
- Ой, как вы ранёхонько! Я и прибраться не успела…
- Нам твои углы ни к чему, - сказал парторг, - уж извини за ранний визит, дело у нас к тебе.
Женщина картинно махнула рукой на стулья, а сама поправила волосы, продолжая излучать улыбку. – Да какое же ко мне дело, я ведь женщина одинокая, муж с фронта не вернулся, живу как сирота…
- Ну, сейчас полно сирот, - прервал Зарубин, - ты лучше скажи, как у тебя с углем? Хватает?
Катерина сразу изменилась в лице, не ожидала, что про уголь спросят. – Не жалуюсь, - ответила она.
- Ты вот с утра протопила, на работу что ли не торопишься?
- Тороплюсь. Я на почте работаю, все знают. Да и какое дело вам до моего угля? Выписали. Положено мне.
- Ух, тепло у тебя Катерина Семеновна, - заметил парторг, - видно топлива в избытке.
- Да какой избыток? – вспылила хозяйка. – Сами посмотрите, вон под навесом уголь у меня.
- А что, и посмотрим.
Все вышли.
Зарубина и его спутников интересовало, не помечен ли уголь известью. Осмотрев, ни одного куска помеченного не нашли.
- Это все? – спросил Зарубин.
- Все! – Ответила Катерина. – Можете проверить, хоть все пересмотрите.
- Верим, - ответил парторг. - Ты уж прости, время такое.
- Но хочу заметить, что уголька у тебя больше нормы, - сказал Зарубин, - а все потому, что снабжают тебя…
- Может и снабжают, - гордо заявила хозяйка, - только уголь этот честный, не ворованный, мне человек от всей души приносит…
- И этот человек Василий Надымов, - сказал Зарубин.
- И что? Имеет право. Свое приносит.
- Эх, Катерина Семеновна, - Зарубин вздохнул и осуждающе взглянул на хозяйку, - а то, что этот уголек бригадир Надымов из собственного дома приносит, это тебя не тревожит…
- А мне какое дело? Сам так пожелал…
- Ладно, пойдем, - предложил парторг, и все трое вышли.
- Вроде не мое дело, - не унимался Зарубин уже за воротами, - но ведь Надымов от собственных малых детей отрывает, у него же их двое… а Катерина знает и без зазрения совести принимает подачки…
- Как же это так? – удивился Кольцов. – У него же дети, получается, мерзнут, а он Кузовлевой угля подкидывает? Или это не его уголь?
- Его это уголь, - ответил Зарубин, - Васька – он ведь четный, чужого не возьмет, а свое отдаст. Вот и отдает Катерине, видимо, совсем голову потерял.
- А что же теперь делать? – спросил Кольцов. – Время идет, а мы ничего не выяснили.
- А вон пойдем туда, мы там еще не были, - предложил парторг.
Продолжение по ссылке:
Автор: Татьяна Викторова