Как много значит ЧЕСТЬ РУССКОГО ИМЕНИ. Как мало ценят её порой… Это отрывок из автобиографичной книги «Голое поле» замечательного русского писателя-эмигранта Ивана Созонтовича Лукаша (1892-1940). В этой книге он рассказывает о жизни военнослужащих Русской армии генерала П.Н.Врангеля в Галлиполийском военном лагере в 1920-1923 годах. Просто отрывок…
«У порта – городской фонтан. Широкие, тёмные плиты мостовой всегда мокры и блестят. Вода свежо звучит и сверкает. Радостно звенят вёдра и жестяные баклаги…
А в кафе у порта – прохладно. От воды по белому потолку ходят солнечные водянистые разводы. По белой извёстке стен – свежая роспись: кальяны с малиновыми чубуками в золотом плетении, бутыли, налитые прозрачным, золотистым вином, серебристо-красные попугаи и огромные белые русские ромашки. Живописал русский. Русская роспись во всех турецких кафе у порта.
Вечером в кофейне «Олимпиум», у мола, зажигают четыре медные керосиновые лампы с рефлекторами. И бренчит там вечером на пианино русская офицерская жена старые романсы «Пара гнедых», и «Ах да пускай свет осуждает»…
А на шаткой веранде, что выходит в море, на поплавке, между облезлых, узких, крашенных в белое столиков, ходит русская ресторанная барышня-официантка, собирает посуду. Подведены её влажные глаза и губы тронуты кармином, как у всех ресторанных русских барышень в Турции.
Но её здесь не тронут. Её здесь не обидят чужие. Ей не исщиплют до синяков руки, как щиплют в кафе Стамбула. Она своя, Полковая Маша, идущая с полком походом ещё от Ростова и Новороссийска…
Осенью бывали кражи, были и грабежи, а по вечерам, на огни кафе, выходили из темноты бледные русские солдаты за милостыней. И был такой случай: в греческий трактир, где выли кошачьи песни загулявшие фелюжники, пришёл за милостыней солдат, а фелюжники затеяли шутку: налили стакан водки, наложили горку медных лепт.
– Вот, русский, бери вино и деньги, только стань на колени.
Солдат пришёл с осеннего дождя. В те дни вшивые, оборванные и голодные русские бродяги, вываленные на берег с кораблей, – забирались в тёплые кафе, к огню, и брали одну чашечку густого горьковатого кофе на десятерых, лишь бы набраться тепла, лишь бы отогреться. В те дни грохотало море и холодный дождь прихлёстывал к земле спящих вповалку. В те дни стояла у всех на душе студёная, чёрная ночь.
Русский нищий потоптался, наследил опорками, и стал вдруг опускаться на колена. И вот тогда то, такая ресторанная барышня, офицерская жена, ахнула, заломив руки, смахнула со стола рюмки и горку зазвеневших лепт и кинулась к солдату.
– Не смей. Не становись на колени… Ты – русский.
И было, вероятно, что-нибудь страшное в её крике, потому что нищий бежал, а черноусые, заросшие волосом, цепкие, как обезьяны, фелюжники молча поднялись и ушли.
Зовут эту офицерскую жену Викой. У ней стриженые белокурые волосы, пепельная родинка на круглом подбородке и ясные и весёлые ямочки, когда она улыбается. В прошлом году она кончила гимназию в Симферополе. Её Коля заболел туберкулёзом и вот теперь надо работать.
– Ну что же, как-нибудь, как-нибудь. Все терпят, – говорит она и мгновенно краснеет, перебирая худенькими загорелыми пальцами звонкие стаканы.
Было это в декабре. Когда студёная ночь шла у всех в душе. Когда люди бредили опрокинутыми орудийными передками, взорванными броневыми машинами, кровью и дождём и угольными ямами кораблей, где несмываемая чёрная пыль забирается в каждую бороздку кожи...».
«Россия – друг свободы и культуры, вернётся к русским тогда, когда русские будут достойны её»
И.С.Лукаш