Я пришел в «Веселые ребята» весной 73-го года. По стране уверенно шагала «Эпоха развитого социализма», которой целеустремленно рулил дорогой Леонид Ильич Брежнев, давая народу кучу тем для создания веселых анекдотов о себе и о своём окружении. Мы были, во всяком случае нам так казалось, сильно продвинуты и то, что мы, практически все, пришли из популярных групп московского андеграунда, позволяло нам существовать, не чувствуя под собой земли. «Скоморохи», «Ветры переменные», «Мозаика» - названия этих групп часто фигурировали в наших беседах, когда мы вспоминали сейшены, в которых когда-то участвовали, будучи непрофессионалами. Буйнов, которого я считал выходцем из «Скоморохов», если быть корректным, пришёл к нам скорее из группы «Аракс», которую создали братья Касабовы. Сами они играли на басу и барабанах. Состав у Касабовых постоянно менялся, причём качество игры, с появлением нового музыканта, неизменно росло. И от «Скоморохов» Градского в «Аракс» пришли сначала на клавиши Саша Буйнов, а потом и Юра Шахназаров, сменивший бас-гитару на соло. Нужно сказать, что в «Скоморохах» была приличная текучка кадров. Градский считал, что «Скоморохи» это - он, и неважно кто рядом: Лерман, Шахназаров, Игорь Саульский, Глеб Май… Поэтому появление в дальнейшем Лермана и Полонского (вспомните фильм Данелии «Афоня») в «Араксе» никого не удивило. Так вот братья Касабовы тоже не очень беспокоились о целомудрии своего первого ансамбля. Они мне в этом отношении напоминают менеджеров какой-нибудь «Барселоны» или «Реала». Новый участник должен хорошо играть и желательно быть популярным, применю сегодняшнее словечко, в тусовке. Уже после прихода в «Аракс» Буя и Шаха кто-то отрекомендовал Касабовым барабанщика «Орфея» Борю Богрычёва. И он там прижился. Я думаю, в это время их кто-то показал Марку Захарову, и он их в дальнейшем пригласил в Ленком.
Несмотря на то, что Буйнов и Шахназаров писали достаточно яркие песни, команда взяла курс, равняясь на популярный в той и другой Америке ансамбль «Сантана». И «Аракс» отменно зазвучал: Шах сумел поймать звук Карлоса Сантаны, Боря сумел в одиночку производить столько ритмического шума, что успешно заменял всю группу неисчислимого числа перкуссионистов от Карлоса Сантаны, а Буйнов умел играть все, что касалось звука клавишных. Да, Саша, придя к нам в «Веселые» вспоминал «Аракс» чаще, чем время службы у Александра Борисыча. Вот так… Я помню, как Буй буквально насильно усаживал Полонского слушать записи Сантаны. Песня «Если любишь ты…» сделана Буйновым и там слышатся отголоски араксовских увлечений латин-роком.
Неудивительно, что, когда наш ансамбль покинула ритм-группа из Казанцева и Полонского, Буйнов отрекомендовал к нам на работу Борю Богрычёва. Он влился в репертуар, и наша музыка из хорошего добротного сухого вина преобразовалась в шампанское. А Боря неожиданно для многих стал солистом, которому вменялось оставаться одному на сцене и исполнять соло на ударных. Он делал это очень артистично, номер продолжался около семи минут.
Запись с концерта в Куйбышеве 1974 года из коллекции Валентина Титова. С 1:55 можно послушать как Богрычёв играет соло на барабанах.
Боря (что у него там было с обменом веществ, я не знаю) через три минуты начинал интенсивно потеть и с его головы словно дожди лились потоки пота на малый барабан. Поэтому каждый удар по малому поднимал кучу брызг, которые очень эффектно выглядели в свете «пушки».
И совершенно неожиданно Боря стал в «Веселых» самым популярным артистом. Он получал, при объявлении состава, самые бурные аплодисменты. Ни Алла, ни Барыкин, ни мы с Лерманом не собирали такие овации, которые срывал наш ударник Борис Богрычёв. А какие очереди выстраивались из девушек после концерта, желавших добиться свидания с Борюней. И часто он уваживал соискательниц своим вниманием. Нужно сказать, что не только молодые теряли голову из-за нашего ударника.
Галина Ненашева - очень известная и популярная певица, лет на десять старше Бори смертельно влюбилась в него. Он ответил ей взаимностью. И мы живо часто обсуждали их ревнивые разборки с мавританскими страстями. А один раз мы были свидетелями («ВР» с Ненашевой вместе летели на Ан-24 по маршруту) как Галя натурально дала в глаз стюардессе за то, что та, по ее мнению, некорректно обошлась с нашим барабанщиком. Потом Боря и Галя узаконили свои отношения. Так было. А ещё было неумеренное поглощение красненького сладенького винца. И Боря, к большому сожалению рано ушёл из жизни. Так наша эстрада лишилась хорошего барабанщика и прекрасного артиста.
В «Веселых ребятах», отчасти и в «Голубых гитарах» руководство меня (как непьющего) отправляло на «трудные участки». Я имею ввиду дисциплину и, в частности, повышенный интерес участников ансамбля к выпивке в свободное от работы время. И Пал Яклич бросил меня на амбразуру по имени «Богрычёв». А Боря в шестнадцать лет, спасаясь от армии, умудрился получить диагноз «хронический алкоголизм». У меня больше не было таких друзей, которые через подобный диагноз сумели освободиться от службы в армии по призыву. Меня прикрепили к Богрычеву, дабы я его оберегал от возможности начать выпивать, потому что остановить процесс было практически невозможно.
У Саши Лермана есть совместный с группой «СВ» альбом 2002 года «Перемена Ветра». Так в нем есть его песня, которую я ужасно не люблю. Она называется «В самолете над Рыбинском». Но в ней Лерман в достаточно ярких эпитетах описывает быт ансамбля в бесконечном гастрольном перелете. И в этой песне звучит фамилия Богрычева, наряду с именами других участников ансамбля.
И вот мы приехали с «ВР» в Киев на большой концерт на стадионе. И пришёл нас проведать на концерт бывший басист «Веселых» Валя Витебский. Встретив меня, он рассказал, что вместе с женой (солисткой Киевского балета на льду) он был, играя в сопровождающем представление оркестре на бандуре, в Штатах, а потом в Ташкенте.
- Приходите ко мне в гости, посмотрим фильм об Америке, полакомимся клубникой, попьём вина, - рассказывал Валя программу вечера.
- Я боюсь, - честно ответил я, - Борис, отведав красненького, а он - любитель именно сладенького красненького, потом не остановится и сорвёт все наши концерты.
- Да, ты прав, - решил Валентин, - Борю не возьмём с собой.
И мы вероломно уехали в гости к Витебскому. Да, выпили, но немного. Но было сладенькое, красненькое и вероятность, что Боря попадёт в штопор, была велика.
А жили мы в гостинице, которая тогда называлась «Москва» (это та гостиница, что находится над грустноизвестным майданом).
В три ночи я вернулся в гостиницу из гостей и не нашёл ни Бори, ни постельных принадлежностей. На одной из двух кроватей сиротливо отдыхала простынь, одеяла и подушки отсутствовали. Квест!
- Ну, ты только вернись, я те устрою - был мой молчаливый приговор Боре.
И в 10 утра он вернулся. Когда я его увидел, вся моя злость мгновенно пропала и меня начал душить сумасшедший смех. В том месте, где у Бори должно было быть лицо, у него помещался громадный блин…, ну, хорошо, шар!
- Боря, что случилось? - сквозь слёзы спросил я.
- Знаешь, - ответил наш барабанщик, - когда вы с Валей меня кинули, мы с басистом Кати Шавриной Костей сняли двух телок, финок-туристок... Закупили море портвейна, но нас дежурная не пропустила в номера. И тогда я из окна скинул подушки и одеяла. Ребята все это отловили, и мы раскинули дастархан под окнами отеля. Было выпито и разлито на одеяла половина закупленного портвешка. Принуждали ли мы их к сожительству - не помню. Но то, что мы всем гуртом заснули на этом, подмоченном портвейном одеяле - это было. А утром, когда взошло солнышко, прилетели… пчёлы собирать свой урожай. Ну и вот, теперь я такой. Наверное, Паша меня выгонит, - закончил Борёк.
Но Слободкин не выгнал Богрычёва и около трёх недель на концертах прятал его в глубине сцены…
P.S.
Я написал, что Боря Богрычёв не участвовал в студийных записях песен и уже опубликовал статью. Но мне написал мой товарищ и напомнил несколько песен, где точно играл Борис: «Полоса невезения» и «Арлекино»... Исправляюсь.
А с пластинкой «Любовь - огромная страна» всегда была путаница (не для знатоков ансамбля, конечно)... В ней ритм-секция - это Полонский и Казанцев, которых уволили (в предыдущей части я рассказывал об этом) и на пластинку не поместили. А портрет Богрычёва поместили, хотя участия в записи он не принимал, но к моменту выхода винила был в составе. На пластинке есть и мой портрет, хотя ни одной сольной песни я там не спел, только ансамблёво.
А Борю и его барабаны можно услышать за записи живого концерта в Москве 1974 года:
Данный текст охраняется законом РФ о защите авторских прав. Любое частичное или полное копирование и воспроизведение без разрешения автора запрещено.
Продолжение: