— Бери то, зачем пришла, и убирайся вон! И не суйся ко мне больше никогда! — раздраженно сказал Игорь Юрьевич, увидев на пороге дочь.
— Я к тебе никогда не совалась, и мне от тебя ничего не надо, — спокойно ответила Соня, направляясь к секретеру, в котором лежали документы. Она даже рада была такой встрече, посчитав, что отец не хочет с ней вести никаких разговоров, и потому все закончится довольно быстро, — она действительно заберет необходимое ей и уйдет. Ну у Игоря Юрьевича видимо еще было что сказать дочери:
— Ишь ты гордая какая, прямо святая! Это мы еще посмотрим, как ты не будешь соваться, когда прижмет! Но не надейся, я твоё предательство никогда не прощу!
— Кто бы говорил о предательстве, — пробормотала Соня, ища нужные документы. Не собиралась она вступать ни в какую перепалку с отцом, но и смолчать было трудно, тем более на такие слова.
— Что бы ты понимала! А что притащишься, — это я не сомневаюсь! Подумала бы лучше, кому ты, кроме отца, нужна, мамаша многодетная. Да только мне твои дети тоже не нужны, неизвестно, где ты их взяла!
Соня уже готова была взорваться и еле сдерживалась, — все же по молодости она была слишком горяча, в том числе и на язык:
— Взяла я их точно так же, как и все остальные, ничего принципиально нового я не изобрела, — еле сдерживаясь, сказала она. Как назло, попалась ей среди бумаг старая свадебная фотография родителей, — мамочка на ней была такая молодая, счастливая... и беззащитная! На глаза сразу навернулись слёзы, она быстро согнула фотографию, порвала ее надвое. Ту, половину, на которой был молодой и счастливый отец, оторвала и сунула на место, мамину положила в свои бумаги. И, чтобы не расходиться еще больше, не вступать в споры, пошла к выходу, стараясь не слышать тех оскорблений, которые бросал отец ей вслед. Боялась, что получится большой скандал, что могло обернуться торжеством Игоря Юрьевича и ее горькими слезами...
Вот такой получилась её последняя встреча с родным отцом... Больше они не виделись. Именно этот разговор и вспоминала Софья Игоревна через много лет, держа в руках письмо отца... Собственно, их отношения испортились, то есть сошли на нет, задолго до этого последнего разговора. Да, Игорь Юрьевич оказался не самым лучшим мужем и отцом, этого трудно было не признать! Самого начала их жизни с мамой Соня, конечно, не застала, может, сперва все было не так... Но когда девочка стала подрастать, то ясно увидела, что в их семье всё далеко не так, как у других... Не так, как хотелось бы ей! Маленькая Соня часто спрашивала у мамы где папа, почему его всегда нет дома, почему он не забирает ее из детского сада, как других детей, и Татьяна Васильевна объясняла это тем, что их папа занят, он очень много работает. И в то же время жили они бедно, у родителей часто возникали ссоры из-за денег, и заканчивались они чаще всего отцовскими оскорблениями и мамиными слезами.
— Денег тебе захотелось? А ты сама-то нормально зарабатывать можешь, художница недоделанная? Ходишь и разрисовываешь там что-то своими цветочками! Могла бы деньги за это брать, а ты только деньги тратишь на краски и время на всю эту ерунду! А с меня деньги требуешь, — просто молодец! Нашла бы себе богатого, который бы содержал тебя, пока ты сидишь тут и малюешь!
Мама работала учительницей рисования в школе, и она действительно очень хорошо рисовала и любила это. Всегда с удовольствием оформляла учебные пособия и стенгазеты для школы, расписывала стены в детской поликлинике, и никогда не гналась за деньгами, — не считала, что ей должны платить за то, что нравится самой. Рисование было для нее не столько работой, сколько любимом занятием. А отец этого не понимал и кричал:
— Сама бездельница, и эту вот тоже хочешь вырастить такой же, на музыку её отдала, на пение! Тоже мне, нашла знатную певицу, к делу бы приучала!
Это уже относилось к дочке, которая, действительно, любила музыку, с удовольствием училась в музыкальной школе, и не понимала, а к какому делу можно её приучить с ранних лет? Дома она всегда помогала маме... Впрочем, и хозяйство у них было небогатое, — трудно ли убрать небольшую двухкомнатную квартирку и вымыть после обеда пару тарелок? Да, чаще всего пару, потому что папа редко когда обедал дома... Да и вообще чем дальше, тем реже баловал семью своими посещениями, к чему Соня в результате привыкла и была даже рада, — нет отца, нет и скандалов! Жалко, правда, было маму, — она грустила, а тайком даже плакала, дожидаясь его. Уже школьницей девочка спрашивала:
— Мама, что, папа нас бросил? А может с ним что-то случилось? Ведь его уже третий день нет дома!
— Ну что ты, Сонечка, — отвечала мама со своей вечной печальной улыбкой, — Ничего с ним не случилось, и не думает он нас бросать! Он ведь звонил, сказал, что очень занят.
— Почему он все время занят? —удивлялась Соня. В конце концов она поняла, что по большей части отец их все-таки бросил, — ведь нельзя же появляться дома от случая к случаю, и так невнимательно относиться к своим родным! Но маме о своих предположениях старалась не говорить, понимая, насколько ей это больно. И в конце концов Игорь Юрьевич действительно ушел из семьи... То есть окончательного разрыва вроде не произошло, он даже не разводился с матерью, просто появляться стал гораздо реже, — сначала раз в неделю, а потом и вовсе его месяцами было не видно. Где он был, что делал, — совершенно непонятно, а сам он и не думал ничего объяснять. Дела его вроде пошли в гору, он стал хорошо зарабатывать и одеваться, у него появилась новая, дорогая машина... Но на материальном положении Татьяны Васильевны и Сони это мало сказывалось! Появляясь дома, он выдавал жене какую-то сумму и с брезгливым, негодующим видом говорил:
— Ну что, этого вам хватит?
Татьяна Васильевна говорила, что хватит, благодарила, но жили они по-прежнему в режиме экономии. Соня уже понимала, что отца у нее, считай, что и нет! Он даже не общался ни с ней, ни с матерью, не интересовался их делами... Девочка, поняв это, в общем-то успокоилась на этом, — что ж поделаешь, многие ее подружки жили в неполных или «переформированных» семьях, то есть у них появлялись «новые папы», — ничего удивительного в этом не было!
Татьяна Васильевна замуж больше не выходила и даже не пыталась, ее личная жизнь ограничилась редкими встречами с мужем и его скандалами и упреками. Эти неудачи в личной жизни перекинулись видимо и на дочку. Соня вовсе не выросла гулякой, — она училась, подрабатывала, и ни о каких «глупостях» не помышляла. Были, конечно, и встречи, и романы, но ничего серьезного не было. Однако первого своего сына, Владимира, она родила в двадцать два года без всякого замужества. Вроде никто ее не обманывал, и Константин, отец Вовочки, предлагал ей выйти замуж, но девушка быстро поняла, что не хочет, чтобы её мужем стал такой человек, — иначе жизнь будет ненамного лучше, чем с отцом! Отказала ему, — и стала матерью-одиночкой.
Это дало Игорю Юрьевичу повод для новых попреков и издевок! Узнав о том, что стал дедом, он после очень долгого отсутствия заявился все-таки к своей уже практически бывшей семье, и, указывая на Соню, склонившуюся над детской кроваткой, сказал жене :
— Ну что, вырастила себе доченьку?! Это ж надо, никогда бы не подумал, что до такого позора доживу, — у меня будут незаконнорожденные внуки! А ты что глазами хлопаешь? — обращался он уже к Соне, — Или ты думаешь, что я буду содержать твоего ребенка? Нет милая, и не подумаю, сама наделала делов, —сама и выкарабкивайся как хочешь!
— И выкарабкаюсь, — отвечала счастливая дочь, — Мы у тебя никогда никаких денег не просили, а уж теперь и подавно.
После того, как Соня стала совершеннолетней, Игорь Юрьевич действительно прекратил всякую финансовую поддержку жены и дочери, тем более что они действительно никогда ничего не просили. Соня, учась в институте, подрабатывала, — она устроилась в хороший ресторан, играла там на пианино и пела. Отец знал об этом, девушка иногда даже видела его среди посетителей ресторана, частенько с женщинами, и хоть ей это было очень неприятно, увольняться не собиралась, — такая работа все-таки давала неплохой доход. Да и руководство ее ценило! А вот отцу теперь дало повод для злобных комментариев:
— Вот они, две творческие личности: художница до кабацкая певичка! Ишь, выкарабкаются они, как же! Приползаете небось, как последний hрен без соли доедите.. А может и не приползёте! Сонька, наверное, не теряется, объедки в ресторане собирает? Ну так с голоду не помрёте!
— Ну зачем ты так, Игорь? — устало говорила Татьяна Васильевна, — Ты бы хоть на внука посмотрел, порадовался бы...
— Чему радоваться? Тому, что дочка загуляла? Тут не радоваться, а плакать горькими слезами надо! Мне такие внуки даром не нужны, знать я его не хочу, — отрезал новоиспеченный дед, и с тем и ушел из квартиры. Понятно, что после таких слов никаких особых чувств к отцу у Сони не осталось, она постаралась просто забыть о том, что он вообще существует. Иногда она спрашивала у матери, почему она не разведётся с отцом официально, но та только плечами пожимала:
— А зачем? Мне этот развод не нужен, а если ему понадобится, то пусть он сам и занимается!
Но, видимо, и отцу развод был не нужен, поэтому они так и остались мужем и женой до самой смерти Татьяны Васильевны... Она заболела как-то неожиданно и тяжело. То есть поначалу, скорее всего, скрывала свои недомогания от дочери, не хотела её расстраивать, отвлекать от возни с маленьким ребенком, и, хотя жили они в одной квартире, Соня долго не замечала ее состояния. А когда заметила и чуть ли не силой отвела мать к врачу, было уже поздно... То есть не совсем даже поздно, — врачи говорили, что если начать лечение, то хотя бы долгой ремиссии добиться можно... но лечение сейчас везде платное и очень дорогое. Что же тут поделаешь, придется или платить, или... Соня ни в коем случае не собиралась мириться, она готова была заплатить любые деньги. Но где их взять? Никаких особых сбережений у них с матерью никогда не было, сама она последнее время не могла работать, так как сидела с ребенком, никакой помощи не было... Тут она вспомнила об отце, — знала, что его дела давно пошли в гору, и он человек весьма состоятельный. Так неужели же он пожалеет денег на лечение жены? Пусть давно забытой, пусть даже нелюбимой, но все же... Готовая ради жизни матери на любые унижения, с этой просьбой она и решилась явиться к Игорю Юрьевичу, который, выслушав ее нахмурился:
— Ну что ж... Татьяна, как всегда, в своём репертуаре, — дотянула до последнего, а теперь давай ей денег, так, что ли? Все это можно было вылечить в обычной поликлинике, а она чем занималась, картинки рисовала?
— Ну папа, — с усилием выговаривала это слово Соня, так как «папа» давно стал для нее чужим, — Ты пойми, сейчас речь идет о жизни и смерти, сейчас не время...
— Вот именно что не время! Ты сама попробуй понять, что у меня все деньги в деле, я сейчас не могу просто так изъять такую сумму, это зависит не только от меня! И это тоже вопрос жизни и смерти! А что будет, если Татьяна все равно умрет, и я останусь без денег? Поэтому, уж прости, конечно, немного я тебе дам, — сколько могу, а остальное, уж извини как-нибудь сами...
Поняв, что спорить с отцом после таких слов совершенно бесполезно, Соня ушла, и, только оказавшись на улице, дала волю слезам. Как он мог так поступить? И что же теперь делать ей, где взять деньги? Той суммы, которую он ей выделил, было слишком мало, и, если бы не крайние обстоятельства, она бы бросила эти деньги ему в лицо! Но не смогла... «Все, теперь я знать его не хочу и не буду! Нет у меня отца, и никогда не было!», — твердо решила она. Тех денег, что она в отчаянии и последней надежде на чудо, всё же добыла, тоже не хватило, Татьяна Васильевна не выжила, оставив дочку и двухлетнего внука одних... Игорь Юрьевич даже на похороны жены не пришёл. Говорят, его не было в городе, уехал куда-то отдыхать.
— Я сейчас и отца и мать похоронила, — сказала Соня родственникам, возвращаясь с кладбища.
У неё действительно было такое чувство, что теперь никакого папы, на которого она в глубине души все-таки надеялась, больше нет . Целый год она с трудом переживала свое горе и свое одиночество. Хорошую работу она всё же нашла, образование это позволяло, к тому же она понимала, что ей нужно содержать сына и отдавать долги, которые набрала для лечения матери и на похороны. Она уже всерьёз считала, что навсегда останется одна, и ее это в принципе устраивало, тем более что жила она с сыном совсем неплохо. Вова рос хорошим, послушным мальчиком, и особых беспокойств не доставлял... но все же было трудно! И это замечали окружающие. Особо общаться с родственниками ей было некогда, только одна тетка, старшая сестра мамы, заходила иногда поговорить, спросить, не нужна ли какая-то помощь. Однажды она сказала:
— Сил нет, Сонечка, смотреть, как ты одна колотишься! А ведь молодая совсем, тебе же еще двадцати пяти нет, а ты на себя вроде уже рукой махнула, так нельзя! Замуж бы тебе выйти...
— Ох, тётя Галя, не до того мне сейчас, чтобы женихов искать, я об этом и думать не хочу, — ни о замужествах, ни о кавалерах! — совершенно искренне ответила девушка.
— Вижу, что не до того... Вот уж судьба наша, все женщины в нашей семье какие-то одинокие, — и мама наша рано овдовела, и вот мы с Таней одни, считай, прожили... А теперь еще и ты! Но все же не дело это! Сама подумай, у тебя же сын растет, как ему без отца?
— Ну как, — я ведь выросла, и он вырастет, что ж такого! — вздохнула Соня.
— Не скажи, милая... Ты всё-таки девочка, а Вовочка мальчик, ему надо, чтобы папа был. Я ведь почему говорю, — потому что знаю. Я вот тоже не последняя неумёха, одна своего Женьку растила, и что получилось? Так он и есть у меня непутевый! Уехал куда-то в Сибирь и живет там, вроде как нашел себе бабу какую-то, но не думаю, что толк из этого будет. Пьет, наверно, там с ней вместе... А я ведь к чему говорю, — у нас на работе мужчина есть, и хороший мужчина, вдовец, и сын у него твоему Вове ровесник. Вот и растили бы двоих, и ему хорошо, и тебе тоже! Познакомить тебя?
— Ну что вы, тётя Галя, не хватало еще сватать меня! — ответила Соня, хотя в голове ее некоторые мысли закрутились... Да, она часто думала о том, что неплохо бы ей выйти все-таки замуж! А так как была молодой и красивой женщиной, за ней, разумеется, ухаживали. Но на этот счет у нее были свои соображения, — ей хотелось найти мужчину взрослого, серьезного, знающего жизнь...Может, с таким удалось бы связать свою судьбу? А такой, которого предлагает тетя Галя, кажется действительно человеком неплохим, — вдовец, один воспитывает сына, то есть мечтает о семье... И уже вечером она, проводив тетку, думала об этом человеке, которого пока и в глаза не видела. Но и Галина Васильевна не собиралась отступать от своей идеи, и вскоре устроила-таки им встречу, — пригласила племянницу на день рождения, где и познакомила с этим ее знакомым. Знакомство оказалось вполне удачным в том смысле, что два одиноких человека по крайней мере понравились друг другу. Начались встречи, которых оба затягивать не собирались, и через полгода поженились. Так Соня стала замужней женщиной и матерью уже двоих сыновей, Володи и Саши, почти ровесников. Нельзя сказать, что их с Сергеем связала такая уж большая любовь, просто они таким образом боролись с одиночеством! Муж Сони был человеком замкнутым, довольно мрачным после смерти первой жены во время родов, и даже совместная жизнь с молодой, жизнерадостной женщиной его мало изменила. Однако Соня не жалела о принятом решении и не считала его неправильным, — все же Сергей был заботливым человеком, прекрасно общался с детьми, и даже, кажется, полюбил их обоих равно! Она уже думала, что жизнь таким образом наладилась, и в конце концов сработает пословица «стерпится — слюбится»! И так бы, вероятно, и получилось, потому что и Сергей, и Софья были людьми серьезными, настроенными на нормальную семейную жизнь. Год они прожили вполне счастливо, начали уже привыкать друг к другу, а может и любить, но тут произошла трагедия, — муж Сони попал в аварию и разбился насмерть... После поминок Галина Васильевна плакала и каялась перед племянницей:
— Ты прости, Сонечка, это я тебя с толку сбила! Выдала, называется, замуж, — и что получилось? Не думала я, что так будет!
— Ну что вы, тетя Галя, — отвечала совершенно раздавленная произошедшим молодая вдова, — Видимо и вправду судьба наша такая. Ничего, как-нибудь проживем...
— А Сашеньку ты как же, с собой оставишь? — неожиданно спросила тетя Галя.
— Куда же я его дену? Я его усыновила, он мой сын, меня мамой зовет.
— Одна с двумя детишками, да еще и мальчишками? Ты сама подумай, каково тебе будет. А ведь у Саши есть другие родственники. У Сергея, правда, никого почти не осталось, но у Саши-то есть и бабушка со стороны матери и еще кто-то...
— Есть-то есть, да только где они? Я их и не видела никогда, и Сашу они не навещали и не интересовались им, уж очень обижены были тем, что Сергей женился, ну и на меня, естественно, тоже. Видите, они даже на похороны не пришли!
У Софьи действительно не было даже мысли о том, чтобы отказаться от Саши, — она полюбила мальчика, считала свои сыном, братом Володи. Да и мальчики быстро привыкли друг к другу, стали друзьями и братьями! «Куда мне теперь без Саши? Я ведь не предательница... И не правы те, кто считает, что с двумя детьми сложнее, чем с одним! Мне наоборот с двумя проще, — они друг с другом играют, потом будут помогать друг другу! Ведь плохо же быть единственным ребенком в семье, а мои так и будут расти как двойняшки, хоть и разница у них в полгода!», — думала она. О том, что она ещё раз может выйти замуж и у нее могут быть еще какие-то дети, Соня тогда не думала. Она считала, что и вправду что-то не так в ее судьбе, а раз уж так, то не хочет она больше выходить замуж и переживать такие трагедии или разочарования! К тому же сама она прекрасно справлялась со всеми делами, и материально обеспечивала свою семью вполне достойно!
Конечно, она была молодой женщиной, и у нее появлялись кавалеры, и даже вполне неплохие, но Софья не хотела никаких серьёзных отношений!
— Какой там замуж, у меня двое детей, какая я теперь невеста? Вот подрастут они, — может быть тогда... А сейчас не до этого, — отвечала она знакомым.
Софья всерьез так думала, ей пока совершенно ни до каких мужей, — надо, чтобы дети хоть немного подросли...
Мальчикам было уже по шесть лет, когда семью потрясла новая трагедия... Нет, на этот раз пострадала в основном сестра покойной мамы, Галина Васильевна. Ее единственный сын, Евгений, действительно был непутевым парнем с самого детства, даже под суд попал, когда был еще несовершеннолетним. Но тогда обошлось, отделался условным сроком за хулиганство. Некоторое время казалось, что он взялся за ум, — поступил куда-то учиться, обещал, что не будет больше ни пить, ни свяжется с сомнительными компаниями... но не сдерживал обещаний. Несчастная мать немало слёз пролила из-за него! Но ничего не действовало на молодого человека, который привык к свободной жизни, и закончилось это весьма печально, — он попал-такие в колонию, на небольшой, но вполне реальный срок. Отправили его куда-то далеко, на север, и оттуда он возвращаться не собирался, — освободившись, написал матери, что остается жить там. Как ни просила его мать вернуться, он не собирался этого делать.
— Ты посмотри, что пишет, — плача, рассказывала тётка Соне, показывая письмо: «Здесь останусь! В городе все равно покоя не дадут, на каждом шагу полиция, за все могут арестовать и отправить обратно! Так я лучше и останусь, теперь у меня здесь семья и дети!», — и показала фотографию, на которой был Женя со своей супругой, женщиной явно старше него...
— Вот на что это похоже, Сонечка? — спрашивала женщина, — Это ладно, что в возрасте, так по лицу видно, что пьющая, и у нее трое детей! Две девочки уже почти взрослые, а сын маленький, усыновил Женя его... Что же теперь с ним будет, так и покатится? А ведь похоже на то...
— А вы к нему не собираетесь, тётя Галя? Может, можно его как-то увезти от всего этого?
— Ну, во-первых, он меня и не приглашает! А во-вторых, не думаю я, что можно будет как-то повлиять... Съезжу, конечно, но скорее всего это будет напрасно!
Галина Васильевна съездила, но вернулась оттуда совсем раздавленной:
— Все, как я и опасалась! — рассказывала она, — Баба совершенно не годная, и пьющая, и еще Бог знает что.. Вместе они там заливаются в две глотки. Две девки старшие тоже к этому идут... Мальчишку маленького жалко, конечно... Пыталась я Женьку домой утащить, но что ты! Они и встретили-то меня как чужую, а когда я заговорила о возвращении, сказал: «И не мечтай! В городе за все, за что попало могут под суд отдать, а здесь я сам себе хозяин!». Вот каково мне это слышать? Как мне теперь-то жить?
— Да уж, ситуация... Что поделаешь, тётя Галя, не знаю даже, что и ответить вам на это, — вздыхала Соня. Она понимала, что никак повлиять на двоюродного брата не удастся, и не имела понятия, как утешить тетку.
Так прошло несколько лет в относительном покое, — Галина Васильевна иногда заезжала к Соне, нянчила маленьких Сашу и Вову, играла с ними, и радовалась, что у нее есть хоть какие-то внуки. Вполне ожидаемая беда произошла уже позже, — из дальнего села, в котором обосновался Евгений, пришла страшная весть, — он и его жена утонули на рыбалке... Соня, понимая, что отпускать одну Галину Васильевну на похороны просто опасно, ведь бедная женщина была просто сражена этой вестью, оставила шестилетних мальчиков с нянькой и поехала с теткой. В селе, в небольшом полуразвалившемся домике, их встретил только восьмилетний Андрейка, зареванный и испуганный...
— А где же старшие? — удивилась Галина Васильевна, — У тебя же две сестры еще есть.
— Ну да, есть, они там живут, у своих мужиков, — ответил мальчик, —А здесь я жил с папой и мамой, а теперь один буду.
— Ты же ещё совсем маленький! — охнула Соня.
— Ну или отправят куда-нибудь, я не знаю...
Они видели, что мальчик действительно был в неведении о своей дальнейшей судьбе, — как он мог что-то знать? Погибших похоронили, помянули, засобирались домой. Галина Васильевна спросила у старших дочек своей невестки:
— У вас-то, девушки, как я понимаю уже семьи свои есть? Андрюшу кто-нибудь из вас к себе возьмет или что?
— Вот именно — свои семьи, и свои жизни, — ответили девушки, не показывающие никакой скорби по поводу умершей матери, — Куда нам еще этот мальчишка? Когда он еще вырастет! А пока на него только деньги тратить. В приют отдадим, пусть там живет! А подрастет, вернётся, — и хорошо, примем, конечно! Дом-то за ним его останется! Вырастет, — пусть приезжает и живёт себе!
— Да этот дом через год в труху превратится! Да и мальчик... Как он будет жить один, в детском доме, раз у него родные есть! — пыталась усовестить их Галина Васильевна, но куда там!
— Вот ты забирай его к себе, раз такая добренькая, — ответили сёстры. По всему было понятно, что братишка их совершенно не интересует...
— «Забирай»... Да кто мне его даст? И возраст, и здоровье... Да и вообще не знаю, как я дальше жить буду! А ребенка действительно жаль, ничего хорошего его здесь не ждет... — плакала Галина Васильевна.
— Ну вот что, тётя Галя, тогда я его возьму. А что? Я тоже родственница можно сказать, родная тетка. Думаю, что никаких возражений не будет, - решительно сказала Соня
— Да ты что, детка, у тебя и так двое, а ты и этого ещё...
— Знаете, где двое, там и третий, ничего страшного не произойдёт! Будут три сына, три брата, — разве это не здорово?
— Здорово-то здорово, но ты ведь посмотри, девочка, кто его мать, сестры? Еще неизвестно, каким он и вырастет-то!
— Каким выращу, — таким и вырастет, — твердо сказала Соня, — И грех так говорить о ребенке, по матери судить!
Документы на усыновление оформили на удивление быстро, — действительно, никому не хотелось в этой глуши возиться с круглым сиротой, и домой Соня вернулась с третьим сыном, на этот раз старшим.
— Вот, ребята, братишка ваш новый! — представила она Андрея сыновьям. Те поначалу восприняли новость без особого воодушевления, но вообще-то им было интересно появление в их доме нового мальчика. Сам Андрюша поначалу дичился, попав в незнакомую обстановку, и вечером даже спросил тайком у Сони:
— А зачем вы меня взяли, когда у вас свои есть?
— А разве ты не хочешь тоже быть моим? Неужели ты думаешь, что в детском доме было бы лучше? Да и вообще в городе, по-моему, лучше жить, чем в деревне! Здесь у нас интересно, тебе понравится. В школу в новую тебя отдадим...
— Наверное, это хорошо, — сказал мальчик, едва ли понимая все преимущества своего нового положения. Может, он скучал по-прежнему окружению, но не мог не понимать того, что родителей теперь нет, и все равно его жизнь изменилась. И изменилась, судя по всему, совсем не к худшему!
Соня тоже была уверена, что все у них будет хорошо! Да, жили они все в той же самой, маленькой двухкомнатной квартирке, в которой и она выросла, но теперь у нее был солидный пост в видной фирме, и она как раз пыталась купить новую квартиру. Для этого нужно было продать свою «двушку». Проблема могла возникнуть только потому, что половина этой квартиры по-прежнему принадлежала её отцу, и для того, чтобы прояснить этот вопрос, Соня впервые за долгое время позвонила ему.
Игорь Юрьевич приехал к дочери, и узнав об изменениях в ее семействе, ехидно усмехнулся:
—Ты никак семейный детский дом решила открыть?
— Никаких детских домов, всех детей я усыновила, это мои сыновья, твои, значит, внуки. Я понимаю, что ты их знать не хочешь, но это так, и для нас не имеет значения. Как понимаешь, нам теперь здесь тесно, а у меня есть возможность купить квартиру более просторную.
В глубине души она надеялась, что отец всё же проявит благородство, откажется от своей доли, — ведь он был человеком далеко не бедным, как она знала по слухам. Но нет, Игорь Юрьевич даже не заикнулся об этом, считая, что у дочери и так все в порядке:
— Конечно, я всё понимаю! Так что эту квартиру продадим, деньги, естественно, за свою долю я возьму... Я собираюсь на юг переезжать, там дом присмотрел себе, мне сейчас средства очень даже не помешают!
— Да, конечно, я не спорю, твое останется твоим! — хоть Соня понимала, что такое решение отца добавляет ей проблем, но считала, что справится и без его помощи так же, как было всегда!
Расстались они с отцом довольно холодно, как чужие люди, никаких больше разговоров с ним дочка не затевала, хотя пришлось все же выслушать его удивлённую речь:
— Не понимаю я тебя, Софья Премудрая! Хорошо, — гуманность, доброта, это все прекрасно, но все-таки... Трое детей, которые даже друг другу не являются никакими родственниками! Зачем ты их набрала? Неужели не понимаешь, какое ярмо на себя вешаешь?
— Не понимаю, — спокойно ответила Соня, и на этом их разговор закончился, хотя девушка понимала, что он недоволен и, наверно, в его словах была доля правды... Но это только с точки зрения Игоря Юрьевича! Она-то была уверена, что поступает правильно, и не считала, что сажает себе на шею какую-то обузу, — она и правда была счастлива тому, что у нее появилась такая большая семья! Соня смогла полюбить Андрея не меньше, чем младших сыновей, да и сам он привязался к ней, полюбил, как родную! И отношения между мальчиками тоже были совсем не плохими. Были, конечно, трудности, но не настолько неразрешимые, как могло бы показаться.
Некоторые знакомые тоже удивлялись тому, что молодая незамужняя женщина зачем-то усыновила двоих детей к своему единственному... Но что обращать внимание на чужое мнение! Надо жить своей жизнью, — считала Соня.
В ее жизни всё действительно было замечательно, — она купила хорошую четырехкомнатную квартиру, в которой места хватило всем... Даже после того, как у них появился и четвертый брат. Ванечка! Это произошло не сразу. И никакой нужды усыновлять ещё одного ребёнка у Сони не было, — это Ваня нуждался в семье... Познакомилась она с ним совершенно случайно, — мальчик был круглым сиротой, который часто убегал из детского дома. Соня несколько раз видела его на улице, и сердце ее каждый раз сжималось, потому в очередной раз, не выдержав, она остановилась, чтоб поговорить с мальчиком. Разговорился он не сразу, но Соня смогла пробиться сквозь его недоверчивость и узнать о судьбе мальчика.
— А ты хотел бы жить со мной, в моей семье? — озвучила она вопрос, который пришел в голову еще при первой встрече с мальчиком. Соня и сама не могла объяснить почему, но едва увидев его поняла, что хотела бы еще одного сына! И хотела бы, чтобы это был именно этот мальчик.
— А вы что же, одна живёте? — спросил он.
— Нет, у меня есть три сына, но нужен четвертый. Разве ты не хотел бы, чтобы у тебя были братья, мама, свой дом, настоящая семья?
— Хотел бы... Но только вы врёте, вы меня не возьмёте! И из детского дома меня, наверно, скоро отправят куда подальше! Ну и пускай, — мальчик, надувшись, отвернулся.
— Да нет же, я не вру и не шучу, я честно хочу, чтобы ты жил с нами! Тебе будет очень хорошо, обещаю, и мои сыновья будут рады, что у них есть еще один брат...
— Посмотрим ещё, как они будут рады... Дерутся, наверно?
— Нет, они очень дружные! Ну давай ты сначала приедешь к нам домой, посмотришь, а потом скажешь свое окончательное решение, хорошо?
Так они и поступили, и Ваня, несколько раз погостив в семье, понял, что не прочь стать очередным сыном Софьи. Конечно, усыновить его было труднее, чем Сашу или Андрея, ведь он не был ничьим родственником! Даже в детском доме ее отговаривали:
— Да вы с ума сошли, женщина! У вас есть дети, а этот... Зачем он вам нужен? Мальчик, предупреждаем, с большими проблемами, мы уже собираемся оформлять его в другое детское учреждение, коррекционное, скажем так.
— Ну зачем это делать? Я вполне могу его усыновить, и я не боюсь никаких трудностей. Тем более что уверена в том, что не буду портить мальчику жизнь и заставлять его скитаться по каким-то учреждениям. Это было бы слишком жестоко! — доказывала Соня, и с ней в конце концов согласились. Так у пятнадцатилетнего Андрея и тринадцатилетних Саши и Вовы появился семилетний братик...
Большая и дружная семья жила вполне счастливо, мальчики росли, хорошо учились в школе, Софья работала, радуясь их успехам. Проблем и трудностей, конечно, хватало, но все это решалось вполне нормально, в рабочем порядке. Больше всего беспокойств доставлял Андрей, — может просто потому, что он рано повзрослел, а став старшим мужчиной в семье, первым захотел и самостоятельности. В институт он не поступил, а окончив колледж и найдя неплохую работу, сразу сказал матери:
— Знаешь, мам, я решил квартиру снять и пожить отдельно!
— Не жениться ли ты надумал? — слегка испугалась Софья.
— Нет, не волнуйся, не жениться, и никаких глобальных планов у меня нет, но все-таки надо уже по-настоящему взрослеть! У нас многие так делают. Моей зарплаты вполне хватит и на съем, и на то, чтобы содержать самого себя! И ты не волнуйся, я потом и тебе помогать буду.
— Спасибо, сынок, в этом я пока, к счастью, не нуждаюсь... И всё-таки я за тебя беспокоюсь! Как ты там будешь жить один? Ведь и приготовить, и постирать...
— Ой, мамочка, это сейчас вообще не проблема! — обнял ее старший сын, — Ну согласись, сделать так надо для того, чтобы привыкнуть к самостоятельной жизни, ни от кого не зависящей! Я не говорю, что ты как-то меня в чем-то ограничиваешь, но все же...
Софья поняла его, — как бы ни велика была их квартира, но все же впятером тесновато... К тому же у молодого человека могут быть и свои потребности! Она попросила только, чтобы Андрей нашел квартиру поближе к ней, и он так и сделал. Проводив сына в самостоятельную жизнь, она все же не сдержалась и тайком поплакала в своей комнате, — вот и ушел Андрей, и неужели они теперь станут чужими людьми? Ведь по крови они и есть чужие! А там подрастут и младшие, и, того и гляди, она останется вдвоем с Ваней. Да и то надолго ли? Ведь и он тоже вырастет. И как сложатся их жизни? Вытирая слезы, она укорила себя: зачем думать о плохом? Ведь сейчас все хорошо, — у нее прекрасные дети, она мать троих почти взрослых мужчин и одного подростка... О чем же здесь плакать? С какой стороны ждать чего-то плохого? И вот тут то пришло это письмо от отца, почти забытого уже и выкинутого из ее жизни...
«Дорогая дочь Сонечка! — писал Игорь Юрьевич, — Я прекрасно понимаю, что во многом виноват перед тобой, но поверь, за это я получил сполна! Не подумай, мне от тебя ничего не надо, у меня все есть, — прекрасный дом на юге, у самого моря, деньги, достаток... Но я один! А это, как оказалось, очень плохо и тяжело. Да, я не завел семью, у меня нет других детей, кроме тебя, и я очень хотел бы повидаться с тобой, увидеть твоих детей, хотя бы родного внука Владимира! Хотя и против приезда остальных, сколько бы их ни было, я не возражаю. Думаю, не будете возражать и вы, — почему бы тебе не приехать ко мне хотя бы в отпуск? У меня уже и здоровье не очень, вот и пришло мне в голову, что даже наследство оставить некому! А ведь есть что оставлять. Поэтому буду ждать вас с нетерпением». Кроме этого коротенького листка в письмо были вложены и фотографии того самого дома, в котором живет теперь отец, весьма впечатляющего особняка.
Софья бросила письмо и фотографии на стол, усмехнулась, и пошла готовить детям обед. Она даже думать не хотела о воссоединение с отцом, который стал ей совершенно чужим, куда более чужим, чем трое усыновленных мальчишек. Пришедший из школы Ваня увидел на столе красивые фотографии, взял их, удивился:
— Мама, ты что это, в путешествие собралась? Это реклама у тебя? — спросил он.
— Нет, сынок, это дедуля ваш так называемый, письмецо мне написал. Мой родной отец то есть. Почитай, если любопытно!
Мальчик взял короткое послание, быстро пробежал его глазами, присвистнул:
— Вот интересно! Что же это, у него совесть проснулась? Или просто стало одиноко?
Естественно, он никогда не видел своего дедушку и мало знал о нем, только из рассказов матери, — иногда Соня все же рассказывала сыновьям, почему не общается с отцом, и они были на её стороне полностью. А вот поступка Игоря Юрьевича не понимали.
— Скорее второе! Какая уж там совесть, он всегда считал, что поступает совершенно правильно. Ну а теперь состарился, почувствовал, что никому не нужен, вот и пытается заманить нас хотя бы своим наследством. Не думаю, что это слишком умный поступок.
— Ну да, наверное, — согласился Ваня, которого не очень-то воодушевило внезапное появление деда. Естественно, когда пришли Саша с Володей, их тоже посвятили в эту новость..
— И что же, ты собираешься ехать? — удивился Саша.
— А ты думаешь стоит? — спросила Софья, — В качестве кого я приеду, — дочки? Так я ему сто лет уже никакая не дочь, он обо мне не вспоминал... Так же, как и я собственно о нем. Нечего мне было о нем помнить! А про вас и говорить нечего, вы его в глаза не видели.
— Вот именно, — согласился Ваня, — Нам-то какое до него дело? Это, мама, твой отец, а мы... Ну разве что Вовку это касается!
— Да и меня не очень, — задумчиво одернув его, сказал Володя, — Я сначала думал, что может он действительно старик, несчастный, одинокий и все такое, вроде как жалко... А он вот, живет как кум королю! Когда деньги есть, да еще такой дом в передачу, спокойно может себе и сиделку нанять.. Да хоть лежалку, если нужно! — сказал Володя, бросая письмо на стол. Тут открылась дверь, вошёл и Андрюша. Его тоже посвятили в происходящее. У него было свое мнение:
— А чего бы и не съездить? Такой-то домик, да в хорошем месте... Чем каждый раз за путевки платить, а, мама?
— Успокойся! — одернул его Саша, — Нам там все равно ничего не причитается, разве что маме, ну и Вовке, а мы трое ему никто.
— До какое наследство, он ведь, как я понимаю, ещё не умер!
Это во-первых, а во-вторых, я ни на что не рассчитываю, не надо меня, пожалуйста, рвачом каким-то считать! Как будто больного старика можно навестить только ради денег и домов! — не согласился Андрей.
— А ради чего? — Удивился Ваня, — От меня биологические родители вообще с самого начала отказались, у вас с Сашкой, как я понимаю, какая-то родня есть, но знать вас не хочет, как и вы их. Вот если твои сестры или кто-то напишет вдруг, что приезжай, мол, повидаться, наследство получить, ты что, сразу поедешь?
— Я точно не поеду, — подхватил его и Саша
— Так и я не настаиваю! — обиделся Андрей, — И ехать никуда с объятиями и поцелуями не намерен. Это уж мамино дело. Я так сказал просто потому, что подумал, вдруг у мамы у самой какие-то чувства остались, а если нет — то о чем и говорить?
— Я тоже так считаю! — согласился с братом Саша.
— И я, — поддержал Ваня, — Только я думаю, что и маме лучше не связываться! Кто его знает, что у этого дедули на уме.
— Да, судя по тому, что мама о нем рассказывала, вместо наследства можно нарваться на новые обиды. Да и наследство это... Мам, ну мы же и сами не бедные! К тому же у тебя четверо сыновей, неужели мы тебе дом не купим, если понадобится? А, ребята? — обратился к братьям Володя.
— Совершенно верно! — хлопнул в ладоши Ваня.
— Ну вот и договорились! — с облегчение вздохнула Софья. Она уже решила, что не надо ей никуда ехать, не надо ей встречаться с отцом, — ведь это было чревато только увеличением проблем и переживаний. А сейчас у неё всё хорошо, — четверо прекрасных парней, которые всегда будут на ее стороне, А что может быть нужно, кроме этого?
Но вечером, уже наедине с собой, она не могла оставить мыслей об отце... Нет, никаких чувств к нему вроде не осталось, да и хорошего вспомнить было мало чего, а все же... Ведь мама была с ним когда-то счастлива, хоть в день свадьбы? А теперь он старый, возможно больной, написал, попросил о встрече, а она ... Может всё же съездить к нему, хотя бы без мальчишек, просто встретиться — и всё?