Глава 46
Елисей
Утром, уже привычно готовя что-то на кухне, мама спросила:
– У тебя отпуск?
– Мам, ты на чьей стороне? – задал я прямой вопрос, который меня стал волновать последнее время.
– Конечно, на стороне своего сына. А что, что-то с Алиной?
– Нет.
– Алина непростой человек. Она создаёт чувство неловкости и мучает других. Непросто с ней иметь дело.
– Она может только защищаться. Нас только трое в семье. Если двое противостоят третьему, это тоже плохо.
– Я никогда не запугивала её, – возмутилась мама. – Неужели я так похожа на классическую свекровь, которая только и делает, что доводит невестку до слёз? Вот уж не думала, что ты обо мне такого плохого мнения, сынок!
Она даже показательно шмыгнула носом, делая вид, что вот-вот расплачется. Знаю эту её артистическую натуру. Подошёл, обнял, чмокнул в щёку.
– Ну что ты, мам. Тебе показалось.
Вечером, когда Алина вернулась домой с работы, мы втроём сели ужинать. Так, словно и не было у нас с женой той размолвки.
– Ну вот, ты и дома, – приветствовала её мама. – Мой руки, и мы сядем кушать. Елисей! Садись скорее.
Я вышел из спальни. Мы обменялись с женой молчаливыми взглядами.
– Ешь сначала, потом умоешься. Садись скорее, – поспешила мама, ставя тарелки на стол. – Мясо мягкое, хорошо сготовилось. Пахнет замечательно, тает во рту.
Алина демонстративно подошла к холодильнику. Достала оттуда два контейнера с едой и поставила на стол около своего места.
– Что это? – воззрилась мама удивлённо.
– Это для него, – жена кивнула на меня.
– Зачем ты это достала? Ешьте, что приготовлено.
– Он не сможет тогда ночью уснуть, – сказала Алина.
– Хватит ерундой заниматься! – с этими словами мама схватила контейнеры и потянула к себе. Жена уцепилась в них обеими руками.
– Зачем ему овсянка с рисом? – стала ворчать мама. – Ешьте, что есть.
– Он не очень хорошо себя чувствует. Мясо жирное, его трудно переваривать, – пояснила нервно Алина.
– Не говори ерунды. С тех пор как ему исполнилось семь, он легко мог съесть кусок мяса. Не прибегая к таблеткам для улучшения пищеварения. Ты не знаешь, как сильно он любит мясо. Ешь скорее.
Я молча слушал эту перепалку, а когда она закончилась, сказал маме:
– Ешь.
Повернулся к Алине:
– Ты тоже садись.
– Елисей! – возмущённо сказала она.
– Он уже сказал, что будет есть, так что ты делаешь? – спросила её мама. – Я же не предлагаю ему яд. Даже тем, кто умер от еды, мы наливаем водку после смерти. Понимаешь?
Алина тяжело вздохнула.
– О! – широко улыбнулась мама. – Рюмашку? – предложила мне. – Я купила бутылочку.
– Ты тоже возьми рюмку, – сказал я Алине.
– Да, присоединяйся, – обратилась к ней мама.
Я взял бутылку, но налить не успел: жена выхватила её и поставила обратно в холодильник.
– Никакого терпения на неё не хватает, – проворчала мама. – Что ж такое!
Алина вышла из кухни, хлопнув дверью. Мама бросилась за ней.
– Оставь её! – крикнул я, но она не послушалась. Ворвалась в спальню и набросилась на мою жену:
– Что ты творишь? Нам надо получить твоё позволение, чтобы поесть? Я не могу даже приготовить еду для сына? Что? Он не будет спать? Я кормлю его вкусной едой, а ты не можешь смириться с этим?
– Я не это имела ввиду, – стараясь сохранять хладнокровие, сказала Алина.
– Нет? А что тогда? Как ты смеешь так обращаться со мной? Даже сын уступает мне. Так что ты имеешь в виду, когда делаешь так? Твоя семья обанкротилась, и теперь ты отыгрываешься на нас. Он мне ничего не рассказывал, всё держал в себе, смирившись с тобой.
– Я не обращалась с ним плохо! – едва сдерживая слёзы, произнесла жена.
– Не смеши! Так распланировала твоя семья, и тебе пришлось иметь дело с нашей семьёй.
Не выдержав, я вскочил и заорал на весь дом:
– Прекратите свару!
Потом пошёл в прихожую, сорвал куртку с вешалки и выскочил наружу.
– Сынок! – закричала мама.
– Елисей! – вторила ей жена.
Никого не слушая, я сел в машину и уехал.
***
Надя
Хоть мама Андрея и возомнила обо мне Бог весть что, я всё равно решила поехать на её день рождения. Надо всё-таки уважить свекровь, пусть она теперь всякий раз, когда меня видит, нос воротит. Так же случилось и теперь. Стоило мне зайти к ней домой, как София Маратовна скривила лицо, словно от зубной боли.
– Здравствуйте, – сказала я всем.
– Проходи, присаживайся, – пригласил её сын, младший брат Андрея, Рома.
– Я опоздала, добираясь сюда, – пояснила им.
В комнате повисла тяжёлая пауза. Но прошла пара секунд, и София Маратовна, натянув маску вежливости и доброжелательности, подошла ко мне, взяла подарок, – я утром купила для неё отличный индийский чай, – и усадила за стол. Даже принялась сама за мной ухаживать.
– Ешь скорее, – сказала, ставя тарелку. – Слышала, ты очень занята. Думала, ты не придёшь, – запричитала она с натянутой на рот улыбкой. – Кушай быстрее. Это вкусно.
Пока я ела, заметила, как подруга Софии Маратовны что-то ворчит в соседней комнате. Причём всё громче, уже почти не стесняясь. Свекровь, оставив меня, быстро пошла к ней, прикрыла дверь и заговорила:
– Ты чего? Хочешь, чтобы она развелась с Андреем?
– Я так злюсь, не могу даже пошуметь? – возмутилась подруга.
– Нет. Держи рот на замке, – потребовала София Маратовна.
Мне даже стало интересно: почему она не скандалит?
Вскоре у Романа зазвонил телефон. Он ответил сразу:
– Андрюха, привет. Надя уже здесь. Во сколько ты будешь? Давай, приезжай.
Вечером, когда все гости разошлись, и я перетирала посуду, подруга Софии Маратовны, – та самая, которая бесилась из-за меня, – сидя на кухне рядом, вдруг спокойно спросила:
– Ты уволилась?
– Да.
– Тогда чем ты занята? У тебя есть любовник? София Маратовна говорила мне, женщины за тридцать сосредотачиваются на трёх вещах: детском образовании, религии и мужчине. Ребёнка у тебя нет, значит любовник. Помни, Надя. Однажды оступившись, назад вернуться нельзя.
Не выдержав этого разговора, я положила последнюю чашку, потом оделась и вышла. Кутаясь в пальто, стала удаляться от дома свекрови, чувствуя себя униженной и оскорблённой. Нет у меня никакого любовника! И тут же внутри поднялась злость. «Вы решили, что я плохая жена и завела роман на стороне? – подумала в отчаянии. – Ну хорошо! Не буду вас разочаровывать!» После схватила телефон и позвонила Елисею.
Он приехал буквально через двадцать минут. Мы сели и помчались по автомагистрали.
– Куда едем? – спросил Елисей через какое-то время.
– Всё равно, – ответила я. Подумав, добавила: – Останови машину. Выходи.
– Что? Почему?
– Я поведу.
– Всё нормально. Просто уже стемнело, стала плохо видна дорога.
– Поскольку ты болен, лучше, если поведу я, – улыбнулась Елисею. – Я поведу.
Мы стали обходить машину спереди. Замерли напротив друг друга. Я попыталась сдвинуться влево, чтобы обойти Елисея, он сделал то же. Я право, и он туда же. В конце концов взял меня за плечи и стал смотреть в глаза. Мне показалось: поцелует. Как тогда, много лет назад, на концерте, когда мы целовались, не видя никого и не слыша ничего вокруг, накрытые огромным полотнищем. Но, постояв так пару секунд, мой спутник двинулся дальше.
Я села за руль, повела машину. Включила радио, оттуда донеслась какая-то весёлая песенка.
– Я собираюсь дожить до Рождества, – улыбнулся Елисей. – Что ты хочешь в подарок?
– Почему ты беспокоишься о рождественских подарках, если можешь и не дожить до праздника?
– Ну… Может быть, я проживу подольше. Ну же, скажи мне, чего ты хочешь? Мне сделать снеговика из снега с Эльбруса?
– Что?
– Или сделать рождественскую ёлку из таёжной сосны? Или же добыть тебе воду из Байкала? Нет, я на полном серьёзе. Могу прямо сейчас туда пойти. Насколько далеко от Москвы Байкал?
– Эльбрус точно будет ближе, – ответила я с улыбкой.
– Я все же должен что-нибудь сделать для тебя. Давай, скажи, что мне надо сделать?
– Разве ты не устал? Поспи немного.
– Правда, я не шучу, Надюша. Это правда.
Мы ехали дальше, и я заметила, как, наговорившись, Елисей откинул голову и задремал.
Чтобы дать ему отдохнуть как следует, я завела машину в тихий уголок, остановилась. Заботливо накрыла парня пледом, а сама вышла. Вскоре услышала, как он приблизился. Положил плед теперь уже мне на плечи.
– Проснулся? – спросила я, чтобы начать разговор.
– Почему ты вышла?
– Просто.
– У меня был сон.
– Какой?
– Хочешь знать?
Я кивнула. Елисей приобнял меня. Теперь мы стояли и смотрели на Москву-реку с высокого берега.
– Когда-то, давным-давно, Земля и Луна были ближе друг к другу, чем сейчас. Год тогда был, наверное, восемьсот дней. И в сутках только 12 часов. Каждые 12 часов был закат.
– Правда? – спросила я.
– Возможно, в доисторические времена так и было. Мне так приснилось. И вот там мы, пещерные люди. Ты волочёшь убитого оленя, я иду за тобой, вслед, по твоим следам.
– Ужас, – хихикнула я.
– С первого взгляда и до сих пор, я всегда любил тебя. Думаешь, я слишком преувеличиваю?
– Ты такой фантазёр, Елисей Радугин.
Он прижал меня к себе чуть крепче, потом обнял, и я доверчиво положила голову ему на грудь, слыша, как бьётся большое сильное сердце.
***
Диана
После того раза, когда мы хорошо посидели с Алексеем в баре, наши отношения упрочились. Потому в субботу вечером я снова пригласила его. Только на этот раз в кафе.
– Они оба важны для меня, – в какой-то момент заговорил Митрофанов. – Но боюсь, если так пойдёт и дальше, я потеряю их обоих. Боюсь, что они будут страдать.
Хоть он и не сказал, о ком речь, я сразу догадалась: об Елисее и Наде.
– Он мой друг уже тридцать лет. А девушка… – он сделал долгую паузу, глядя в тарелку. – Моя первая любовь.
– Первая любовь? – изумилась я. – Надя?!
– В нашей школе было, наверное, человек сто, кто был влюблён в неё. Я не исключение…
Он помолчал, потом усмехнулся.
– Уже остыло. Официант, подогрейте, пожалуйста.
Когда его просьбу выполнили, Алексей продолжил:
– Поэтому я так думаю. Три месяца – это только 90 дней. Время быстро пролетит. Эти двое вместе не навсегда. Надеюсь, они смогут быть вместе это короткое время. Разве это так уж невозможно?
Я не знала, что ему ответить.