Марфа Смирнова: Я с вами абсолютно солидарна. Насколько большая разница в воздействии этого яда на человека, в зависимости от того, принимается ли он перорально или попадает на кожный покров? Или, как в случае с Навальным, попадает на более нежный участок?
Андрей Волна: Неизвестны все стадии фармакологического воздействия этого яда на человека. Мы имели и имеем дело с тем, что лаборатории, приписанные ФСБ, вот эти жуткие фабрики смерти, по сути, экспериментируют с этим ядом, сами устанавливая дозировки, куда и как его можно нанести. Мы знаем о Скрипалях, мы знаем о Кара-Мурзе, который дважды, скорее всего, был отравлен этим ядом. Мы знаем о Дмитрии Быкове, мы знаем из расследования Христо Грозева, The Insider и Bellingcat о том, что некоторые попытки завершились успешно для отравителей, то есть люди умерли, поэтому очень трудно сказать, какое это было вещество и какая эта была дозировка.
Если мы говорим об общих принципах, то пероральный путь — самый быстрый, и с ним может сравниться только ингаляционный. Вдыхание — это тоже очень быстрый путь. Почему в позднее советское время мы сталкивались с отравлениями вот этими фосфорорганическими соединениями? Потому что тогда были очень токсичные «Дихлофосы», «Хлорофосы», «Карбофосы» и так далее — то есть чем тараканов травили. Сейчас это уже следующее поколение этих препаратов, а тогда они были очень жестокими. И вот хозяюшка разбрызгает там у себя по углам, подышит и попадает в токсикологию с отравлением.
Но в этом случае отравление чувствуется, потому что у этих средств есть запах. Я себе не представляю, что в камере можно что-то распылить. Судя по скорости развития симптомов, скорее всего, это был пероральный путь, но я не судебный медик, и мне трудно об этом говорить. О дозировке мы не знаем, и я подозреваю, что те убийцы, которые этот яд используют, тоже вряд ли знают.
Марфа Смирнова: Нам вчера в комментариях тоже писали зрители свои вопросы и странно нам было бы с Ромой это обсуждать, но есть люди с медицинским образованием, которые говорили о двух диагнозах с такими симптомами — коронарный синдром и перитонит. Что вы на это скажете?
Андрей Волна: Давайте будем отталкиваться от того, что вскрытие было проведено и перитонита там не было выявлено. Перитонит развивается достаточно долго. Если речь идет о перфорации полого органа, например, о перфорации двенадцатиперстной кишки — да, там наблюдается острейшая боль и состояние шока, но человек-то от этого умирает долго, а не в течение нескольких минут или десятков минут. А что касается острой коронарной смерти, мы уже переговорили о том, что человек падает, а не ложится аккуратненько. Не так часто это всё сопровождается рвотой. Рвотой может сопровождаться гипертонический криз.
Еще раз повторю, что каждый из этих симптомов по отдельности наблюдается в сотне заболеваний, но вот такая их комбинация вкупе с упоминанием о том, как протекало первое отравление Алексея, которое документировано буквально поминутно, — мы можем с достаточной степенью уверенности говорить о том, что это было все-таки отравление.
При первом отравлении, когда Алексей попал в омскую больницу, его в течение первого дня — привезли в десять часов утра и до вечера его лечили от отравления. Там не ставился диагноз отравления фосфорорганическими соединениями, но детоксикационная терапия применялась, и диагноз отравления под вопросом в истории болезни стоял везде. Более того, вечером того же дня была телевизионная консультация доктора Лестевой из Медицинского центра им. Алмазова из Санкт-Петербурга. И в заключении написано, что, учитывая совокупность симптомов, мы должны думать об отравлении ядом, направленным на синоптическую передачу. Прежде всего, к этим ядам относятся фосфорорганические соединения.
И вот это заключение потребовало от того, кто вмешивался в лечебный процесс, быстрой реакции. Где-то в полночь опять была проведена телевизионная консультация главного токсиколога северо-западного федерального округа из Санкт-Петербурга. Почему именно они? Потому что доктор из Санкт-Петербурга поставила правильный диагноз. Это главный иерархический принцип — возьми начальника над доктором, и тот опровергнет его диагноз. И они опровергли.
На следующий день прилетел доктор Теплых из Москвы, и нам, врачам, не надо забывать фамилию этого фальсификатора, который провел консилиум и который полностью исключил отравление, несмотря на наличие явных симптомов, и поменял терапию в ту сторону, которая вряд ли облегчила состояние Алексея. Так что вот это всё мы принимаем во внимание. Когда я с вами говорю, Марфа, я вспоминаю ту историю болезни по часам — я ее точно помню. Помню, что на 41 странице истории болезни был поставлен правильный диагноз доктора Лестевой.
Если считаться с тем, что произошло сейчас, с этой подменой документов, которую господин Роман Доброхотов называет драфт-версией и окончательной версией, то мы можем говорить о фальсификации медицинской документации. Это уголовное преступление, и мы можем говорить о мошенничестве. И в достаточной степени уверенности, складывая в единое целое, мы с достаточной степенью уверенности говорим о том, что они решили повторить, особо не заморачиваясь ни с чем. Почему исчезли эти симптомы отравления? Почему они появились сначала? Первая версия, которую Роман называет драфтовой.
Я думаю, что рядовые сотрудники не были посвящены в то, что кто-то приехал и исполнил миссию палача. И люди выполняли свои функциональные обязанности, которые наверняка где-то прописаны. Человек умирает, они подозревают в этом даже состав преступления какой-то, но выполняют свои функциональные обязанности и всё описывают. Они берут рвотные массы, отправляют в экспертизу его бушлат, куда попали рвотные массы, кусочки рвотных масс собирают, то есть делают всё абсолютно правильно. И дальше следователь это аккуратно переписывает всё.
Понятно, что провели вскрытие, и кто там это делал, написал сердечно-сосудистую недостаточность, нарушение ритма и кардиальную недостаточность, но это не самое главное. И потом кто-то, опять же, кто решает, сказал: «Вот это и вот это зачем пишешь? Зачем народ простой смущать судорогами и рвотой? Напиши, что просто плохо стало, что люди пришли и скорая приехала, но ничего не помогло».
Вот так, я думаю, это было. Они в анализах ничего в принципе не могли найти. Это не лаборатория бундесвера, а лаборатория той клиники, где обследуются пациенты из Харпа. Это разные по своим возможностям клиники. Они просто, чтобы «народ не смущать», убрали. Далеко же не все были информированы, что убивают человека.
Марфа Смирнова: К экспертизе я еще вернусь. Сначала хотелось бы про документы. Врачебная практика, если я правильно понимаю, — это не только лечение, но и работа с медицинскими картами и документами. Вы сами только что вспомнили историю болезни Алексея Навального, где только на 41 странице прочли что-то самое главное. Как происходит процесс работы с ними? Если появилась новая версия, то почему не уничтожили старую? Если в медицинской карте что-то меняют, то, наверное, от старого избавляются? Или не так?
Андрей Волна: Там всё было очень грамотно сделано, и практически не было противоречий между одной медицинской картой и другой. Где-то что-то было дополнено, и что-то изъято. Я когда делал свою экспертизу, это всё было абсолютно несущественно. Те же консилиумы не пишутся так, что пять человек — профессора и доктора — сидят и пишут. Они обсудили, пишется протокол, потом каждый из них подписывает, но из окончательной, «правильной» истории болезни исчезли два документа, которые были в «неправильной» истории болезни. Исчез документ «Результаты анализов на ингибиторы холинэстеразы», то есть на фосфорорганические соединения. Почему они исчезли? Там не было результатов, но были направления на эти анализы.
Марфа Смирнова: Вы же говорите, что всё равно бы не обнаружили.
Андрей Волна: Совершенно верно. Они и не были обнаружены, и слава богу, что их не обнаружили. Наверное, поэтому в том числе его отпустили. Они же не знали, наверное, что в лаборатории бундесвера другие возможности. И второе — исчез анализ на уровень холинэстеразы в крови пациента. Что это значит? Вот эти препараты нервно-паралитического действия блокируют холинэстеразу. В результате содержание холинэстеразы в крови около нуля, и это практически 100% подтверждение того, что было отравление фосфорорганическими соединениями.
У Алексея было там много нулей. Это было возможным лабораторным подтверждением того, что не было никакой лактацидемической комы, то есть чего-то редко встречающегося. Там было именно отравление фосфорорганическими соединениями. С историей болезни поработали аккуратно и убрали то, что наводило на след того, что они об этом думали и на это проверяли, чтобы безопасно отравить человека. И убран анализ, который подтверждает диагноз отравления фосфорорганическими соединениями.
Марфа Смирнова: Почему так долго не отдавали тело матери, если всё равно невозможно было бы обнаружить яд, если бы он был в теле и на теле Навального?
Андрей Волна: Я думаю, потому что припомнили первое отравление. Даже несмотря на то, что уже наступила смерть, процессы распада веществ всё равно шли. Кроме того, это же не обязательно были медицинские основания. Они же еще договаривались хоронить или не хоронить. Не отдавали тело и ставили ультиматум о том, что должны похоронить его на каком-то тюремном кладбище. Это не только медицинские аспекты.
Может быть, им сказали ждать пять дней, валять дурака и под разными предлогами раньше пяти дней не выдавать. А может быть, решение о том, что его можно будет похоронить на обычном городском кладбище, было принято позже, а так говорили хоронить там-то и там-то и уламывать мать. Насколько я знаю, Людмила Ивановна согласилась на то, что никаких дополнительных исследований не будет, но это обычные вещи для убитой горем матери. Я думаю, что это какое-то сочетание медицинских и преступно-организационных аспектов.
Другие истории:
Я живу без желудка. Мне пришлось заново учиться есть. Но самым сложным оказалось принять свое новое тело
Я обеднела после 2022 года. Я покупала брендовые сумки и летала за границу на выходные. Теперь мне хватает только на самое необходимое
Тайна семьи: 6 странных смертей за 14 лет вынудили брата и сестру провести собственное расследование
Пьяный военный — это теперь едва ли не худший пассажир, судя по рассказам проводников
В моей квартире живет 21 кот. Я трачу на них больше 100 тысяч в месяц