Часть 2.
Часть 1.
Через месяц после выписки я осознала, как тесно жизнь связана с едой. Раньше я ела в основном по необходимости и не особо увлекалась этим процессом. Но после операции еда стала для меня важнейшим аспектом жизни.
Я начала испытывать зависимость от пищи и обнаружила, что она играет огромную роль в моем существовании.
Перед прочтением, подпишитесь на канал Кино, вино, домино! Это помогает создавать качественный контент
Я много плакала, когда не могла позволить себе то, что хотела съесть. Это вызывало у меня чувство стыда. В больнице моя диета была очень ограниченной: только бульон, творог, протертое мясо и детские пюре. Я выписалась очень худой — мой вес был всего 40 килограммов.
Врач разрешил мне начать пробовать разные продукты через месяц после операции и следить за реакцией организма. Хотя уксус и жареная пища могут разрушать швы, мне не нужно полностью отказываться от молочных продуктов или булочек. Когда я начала снова есть привычную еду, это было как праздник вкуса.
После операции у меня также удалили лимфоузлы: в 13 из 22 нашли раковые клетки, что потребовало химиотерапии. Чтобы подготовиться к ней, нужно было хорошо питаться, но у меня теперь маленький резервуар вместо желудка, и я могу есть только небольшими порциями. После операции я могла съесть около 80 граммов еды, а сейчас примерно в два раза больше. Иногда я вижу много еды, но организм не справляется — после плотного приема пищи я чувствую тяжесть и боль.
Теперь внутри меня трубка, соединяющая горло с кишечником, где и происходит переваривание. У людей без желудка часто возникает дефицит витамина B12, так как он вырабатывается именно в желудке. Поэтому мне нужно следить за его уровнем и делать инъекции при необходимости.
Я не ощущаю голод так, как раньше. Если я давно не ела, то чувствую, что у меня слабеют руки. Аппетит для меня теперь скорее психологический — я хочу есть глазами больше, чем телом.
В первый месяц после операции я наблюдала за людьми, которые едят, и меня охватывала злость на то, что им можно все. Они пьют энергетики и едят острую пищу, а у меня нет даже желудка! Раньше я не могла себе этого позволить, а теперь не могу полноценно питаться.
Теперь я спокойнее отношусь к ситуации. Мой рацион стал достаточно разнообразным, и я могу позволить себе, например, мороженое. Раньше я испытывала глубокую обиду и плакала мужу на плечо.
Мы не замечаем, насколько отношения с окружающими и собой связаны с едой. Проявление заботы часто связано с приготовлением вкусной еды или приглашением на чай. В первый месяц после операции друзья пытались поддержать меня, приглашая на чай, но мне было нельзя даже его пить.
Теперь я без проблем посещаю рестораны и выбираю еду. Мы встречаемся с подругами, и они уже привыкли к тому, что я ем немного. Нам обоим потребовалось около трех месяцев, чтобы привыкнуть к новому режиму.
Я очень стесняюсь своего тела. Теперь мне нужно есть маленькими кусочками и тщательно пережевывать пищу, чтобы избежать застревания в анастомозе и болевых спазмов. Всё заходит в рот, но из-за отсутствия нормального переваривания в желудке мне не все продукты полезны. Процесс адаптации к новой системе питания продолжается.
Я обожаю мучное и сладкое, и хоть я могу съесть булочку, она вызывает дискомфорт. Эйфория от возможности пробовать всё быстро прошла, и мне пришлось научиться контролировать новое пищевое поведение, соотнося его с нормами белков, углеводов и клетчатки. Сейчас пища попадает в кишечник без предварительного переваривания в желудке, и там не происходят нормальные процессы. Я готовлюсь к тому, что от любимого мучного, возможно, придется отказаться. После больничной диеты я не могу есть кисломолочные продукты — творог и кефир вызывают отвращение. Я понимаю, что мне нужно больше мяса для улучшения анализов крови, чтобы пройти химиотерапию. Поэтому я перешла на говядину и постоянно её готовлю и жую.
После операции на животе у меня остался заметный шов, но я уже научилась с ним мириться. Он стал символом моего пути, частью моей жизни, и я даже горжусь им, тем более, что он хорошо заживает. Однако худоба меня сильно расстраивает, так как я воспринимаю её как потерю своей женственности. Муж ничего не говорит, но я предполагаю, что он предпочел бы видеть перед собой не «узника Бухенвальда». Я уже видела на весах 37 килограммов, и это меня беспокоит.
Я очень стесняюсь своего тела, особенно после химиотерапии, и ношу свободные брюки, чтобы не пугать окружающих. Врачи пока не предлагают решений, лекарств или советов по набору веса в моей ситуации. Я жду, когда в конце сентября химиотерапия закончится и я услышу слово «ремиссия» — надеюсь, тогда вес начнет увеличиваться.
Это важный психологический момент — осознать, что всё это позади, что можно успокоиться и начинать новую жизнь. Сейчас я ушла в изоляцию, и это меня беспокоит. Я стараюсь чем-то занять руки, чтобы меньше думать — например, перекрасила кухню. Но моя активность ограничивается только домом, и я понимаю, что это неправильно и ухудшает моё ментальное состояние.
У меня есть чат в WhatsApp с людьми, у которых нет желудка, в нем 753 участника — пациенты и их родственники.
В последнее время я перестала его читать, не хочу себя перегружать: часто пишут о том, что кто-то уходит или болеет. Рак молочной железы и рак шейки матки имеют множество исследований, а для людей с раком желудка поддержки почти нет — это пока что неизведанная область (по данным ВОЗ, рак желудка занимает шестое место по количеству новых случаев среди онкологических заболеваний).
Я сотрудничала с фондом «Онкологика»: они помогали с такси на химию и присылали белковое питание — это была бесценная помощь.
Ростовские волонтеры однажды привезли огромный пакет замороженных пельменей, котлет и пиццы, которые мы ели вместе с детьми, когда не было сил готовить. Много людей из СНТ отправляли деньги и писали слова поддержки.
Сейчас я продолжаю учёбу в магистратуре на психолога-педагога дополнительного образования — осталась предзащита и защита, и нужно написать диссертацию. Я очень хочу получить диплом магистра и увидеть, как моя дочь пойдет в первый класс, а сын поступит в университет. Недавно дочь нарисовала мой желудок, а сын мечтает, чтобы он у меня снова появился. Дети очень мотивируют. Если бы их не было, было бы гораздо труднее.
Другие истории:
Я обеднела после 2022 года. Я покупала брендовые сумки и летала за границу на выходные. Теперь мне хватает только на самое необходимое
Тайна семьи: 6 странных смертей за 14 лет вынудили брата и сестру провести собственное расследование
Пьяный военный — это теперь едва ли не худший пассажир, судя по рассказам проводников
В моей квартире живет 21 кот. Я трачу на них больше 100 тысяч в месяц