— Вы видели её? Опять в новом платье! И кому она наряжается в девять утра? — Марина Степановна нервно поправляла шторку на окне первого этажа.
— А мой вчера вызвался ей помочь картины повесить. Картины, ха! — фыркнула Людмила с третьего. — В семь вечера! А у самого руки, видите ли, всегда для ремонта дома кривые.
Новая соседка, Вера Андреевна, появилась в их элитной девятиэтажке месяц назад. Высокая, стройная, с копной рыжих волос и загадочной улыбкой, она словно перенеслась из глянцевого журнала в их тихий подмосковный район.
— И квартиру такую купила, сразу видно — денежная, — шептались женщины у подъезда. — Одна живёт, а три спальни. К кому-то явно готовится...
Первым "пал" муж Тамары с пятого этажа. Он начал каждое утро выгуливать свою таксу именно в то время, когда Вера Андреевна выходила на пробежку. Потом сосед с седьмого стал случайно сталкиваться с ней в лифте, хотя раньше пользовался только лестницей — "для здоровья". А когда муж Марины Степановны вызвался помочь новой соседке с настройкой роутера (он, который до сих пор не мог разобраться с пультом от телевизора!), чаша терпения переполнилась.
— Собрание! — объявила Людмила. — Завтра в три часа у меня. Чай, печенье, разговоры.
На собрание пришли двенадцать женщин. Людмила достала блокнот:
— Итак, дамы, операция "Разлучница". Что мы знаем о ней?
— Около пятидесяти, не замужем...
— Работает удалённо, какой-то креативный директор...
— Духи французские, машина немецкая...
— А я слышала, она раньше за границей жила!
— Вот-вот, понятно теперь, откуда манеры эти и ужимки...
Женщины наперебой делились наблюдениями, и с каждой минутой образ соседки становился всё более зловещим.
— Предлагаю создать инициативную группу! — Людмила постучала ложечкой по чашке. — Будем действовать сообща.
План был прост: сначала общественное порицание, потом жалобы в правление ТСЖ, а если не поможет — анонимки её работодателю.
— А может, поговорить с ней для начала? — робко предложила Настя, самая молодая из присутствующих.
— Наивная ты, Настенька, — отмахнулась Марина Степановна. — С такими только жёстко надо!
Операция началась. Соседку перестали пускать в лифт — "ой, извините, перегрузка!". На парковке рядом с её машиной стали появляться загадочные царапины. В подъезде демонстративно замолкали при её появлении.
Вера Андреевна держалась. Всё так же улыбалась, здоровалась первой, даже пыталась завести разговор. Но что-то в её глазах изменилось — появилась тень, которую не могла скрыть даже безупречная улыбка.
А потом случилось непредвиденное. Поздним вечером в воскресенье в квартире Веры Андреевны раздался грохот, крики и звон разбитого стекла.
— Полицию! — первой среагировала Настя.
Когда дверь выломали, представшая картина заставила женщин застыть на пороге. Посреди разгромленной гостиной стоял высокий мужчина с искажённым от ярости лицом, а в углу, прикрывая голову руками, сжалась Вера Андреевна.
— Думала, спрячешься здесь? — рычал мужчина. — От меня? Я тебя из-под земли достану!
Полиция приехала быстро. Пока составляли протокол, история постепенно прояснялась. Мужчина оказался бывшим мужем Веры Андреевны. Десять лет домашнего насилия, побеги, угрозы, попытки начать новую жизнь в другом городе, другой стране...
— Я думала, здесь он меня не найдёт, — тихо говорила Вера Андреевна, пока Настя обрабатывала ссадину на её виске. — Такой дом приличный, консьерж, охрана... Я специально выбирала...
В комнате повисла тяжёлая тишина.
— А почему вы ни с кем не поделились? — спросила Людмила, протягивая чашку с горячим чаем.
Вера Андреевна горько усмехнулась:
— Да как-то... Привыкла уже никому не доверять. Да и вы все такие... дружные. А я чужая.
Марина Степановна вдруг всхлипнула:
— Господи, а мы-то... Мы же травили тебя, как последние... — она не договорила, махнула рукой.
— Простите нас, — тихо сказала Людмила. — Мы же не знали...
— А вы не спрашивали, — улыбнулась Вера Андреевна сквозь слёзы.
На следующий день к ней пришли всем подъездом — убираться, ремонтировать, поддерживать. Людмила организовала график дежурств — "чтобы этот изверг даже близко подойти не смог". Марина Степановна принесла борщ — "ты же наверняка не ела ничего горячего в этой суматохе". Настя настояла на поездке в травмпункт.
А через неделю Вера Андреевна впервые пришла на соседские посиделки.
— Знаешь, — говорила вечером Людмила мужу, — а ведь она правда особенная. Только не так, как мы думали...
— В каком смысле?
— Она сильная. Настоящая. И улыбка у неё... не для приманки мужиков, а чтобы боль спрятать.
Весной во дворе их дома появилась новая клумба. Вера Андреевна предложила разбить цветник, и все женщины подъезда, будто по негласному уговору, пришли помогать.
— Представляете, — сказала вдруг Настя, высаживая петунии, — а ведь это первый раз, когда мы все вместе что-то делаем.
Они переглянулись и рассмеялись. Действительно, кто бы мог подумать, что "разлучница" с восьмого этажа станет той, кто объединит всех женщин дома?
Теперь по вечерам в квартире Веры Андреевны часто горит свет допоздна. Там собираются соседки — пить чай, делиться новостями, поддерживать друг друга. И если кто-то из новых жильцов спрашивает, почему их дом называют "домом, где разбиваются сердца", женщины только улыбаются:
— Это старая история. Теперь у нас не разбиваются — теперь у нас сердца лечат.
А Вера Андреевна каждое утро выходит на пробежку — всё так же красивая, всё так же улыбается. Только теперь её улыбка настоящая. И никто больше не шепчется за её спиной — разве что здороваются и спрашивают, придёт ли она вечером на чай.
И если вы спросите любую из женщин их подъезда, был ли тот случай их главной ошибкой, они ответят:
— Нет. Главной ошибкой было судить о человеке, не узнав его историю. А случай... случай просто помог нам всем стать немного мудрее и добрее.