Краткий рассказ...
Шурка выросла в дружной семье. У инженера Сергея Уфимцева было два сына и две дочери. Он боготворил жену свою Надежду и всегда был опорой семейства, настоящим кормильцем.
До Великой Отечественной завод, на котором трудился Сергей, производил мебель и строительные детали. В августе 1941 года предприятие было перепрофилировано - завод изготавливал деревянные винты к самолетам, которые находились на вооружении Красной армии.
Уфимцев лично участвовал в проведении статических и динамических испытаний винтов. У него была бронь, так как потребность армии в высококлассных специалистах была очень высока.
А вот сыновья Уфимцева Глеб и Коля ушли на фронт. Ни один из них не вернулся - оба погибли.
Многое за свою жизнь пришлось вынести Сергею, а вот гибели сыновей пережить он не смог. После окончания Великой Отечественной он умер из-за проблем с сердцем.
Невыносимое горе и чувство глубокой утраты - это то, что помнила Шурка про сорок пятый год. Когда страна праздновала победу, душа ее разрывалась от невыразимой боли. Пятнадцатилетняя девушка потеряла отца, человека, которого любила больше всех на свете.
А вот вдова Уфимцева Надежда испытывала не просто тоску и скорбь. Муж ее был настоящим оплотом семьи. Именно он нес на своих плечах все тяготы и мужественно оберегал от них семью. Когда его не стало, Надежда потерялась. Она будто превратилась в беспомощного младенца, который с удивлением обнаружил, что от него ждут каких-то решений.
Уфимцевы жили в ведомственной квартире от завода. Семью умершего сотрудника никто не гнал из жилья, но Надежда, Шурка и маленькая Анюта остались без средств к существованию.
У Надежды в деревне жила старшая сестра Нина. Узнав, в каком положении находятся ее родственники, она перевезла Уфимцевых к себе.
Надежда оказалась совершенно не приспособленной ни к какой работе, кроме быта в городской квартире. Анюта была совсем малышкой. Чтобы не быть в тягость своей родственнице, Шурка приняла большую часть обязанностей на себя.
Хозяйство у Нины было небольшое, но требовало внимания и труда. Беспомощность Надежды очень раздражала сестру, зато племянница радовала тетку.
- Молодец ты, Шурка, такую невесту кто хошь замуж возьмет. В отца ты пошла, а не в мать свою бестолковую. Сергей тоже дельный был мужик и толковый, повезло твоей матушке, - говорила Нина племяннице.
Очень неприятно было слушать Шурке такие слова о матери. Понимала она, что во многом это случилось из-за того, что от всех жизненных проблем Надежду оградил супруг. Много лет прожила ее мать легко и беспечно. Даже в самые трудные времена. А вот теперь оказалась совершенно беззащитной, когда пришлось предстать пред лицом жестокого мира.
Недолго прожила несчастная женщина. Не в радость была ей жизнь без супруга. Вот так и случилось, что в 1947 году Шурка и Анюта осиротели. Умерла Надежда от неизвестной хвори. Грустила, молчала, чахла, пока не превратилась в тень. Из этого состояния она не выбралась.
Анюте было восемь лет, и Нина взяла о ней заботу, как о собственной дочери. А Шурке исполнилось семнадцать. Была она шустрой, работящей и невероятно хорошенькой.
Стали на Шурку парни заглядываться. А по сердце пришелся ей Иван Елисеев. Красивый, плечистый и толковый парень - Шурке под стать. Познакомил невесту с родными Иван - понравилась девчонка и будущей свекрови Авдотье Петровне, и сестрам Вани Насте и Акулине.
Глава семьи вроде как тоже одобрил невестку. Хмыкнул, кивнул и сосредоточил внимание на похлебке, которую подала ему жена. А чего ж не одобрить? Разве могла кому доброжелательная, трудолюбивая Шурка оказаться не по нраву?
Предупреждала девушку тетка, что в доме главное - это свекрови понравиться. Старшая баба - вот кто настоящий хозяин. От нее зависит, будет ли молодая семья счастлива. Расцветет ли новоиспеченная жена в доме мужа, или станут бедняжку поедом есть.
Вот только тихая спокойная Авдотья никак не походила на главную в доме. Всем тут заправлял Григорий, отец Ивана. Смышленая и наблюдательная Шурка с огромным удивлением заметила, что вокруг свекра все скачут слишком уж сильно.
Она помнила своего отца. Уфимцев был настоящим главой семьи - брал на себя ответственность, всех оберегал, себя не жалел, лишь бы у семьи было все необходимое, даже в тяжелые времена. Никогда руку не поднял ни на жену, на на детей. Слова грубого не произнес дома.
А вот Григорий Елисеев требовал к себе особого внимания. Почестей ему хотелось. Кроме единственного сына было у него две дочки. Вот и хлопотали они по хозяйству. А Григорий только покрикивал, да грозил всем палкой, если что не по нраву ему.
- С войны инвалидом пришел! С немцем воевал, пока вы, дармоедки, в тепле, да на сытных щах бока разъедали! - кричал Григорий, что вызывало у Шурки волну отвращения.
Удивлялась молодая жена тому, как ведет себя “глава семьи” - грубо, недостойно. Все попрекал жену и дочек куском хлеба. Разве не знал он, как тут в тылу люди трудились? Как в деревнях спины гнули? Да и сейчас бабы с утра до поздней ночи работают, а он сам, прикрываясь инвалидностью, сидел дома да в окно смотрел. Редко, что полезное сделает.
- Инвалид он у меня, с войны вернулся хромой да с лицом в шрамах, - вздыхала Авдотья, потирая ушибленный бок, по которому муж прогулялся палкой. Не сильно, но для острастки, как он сам выражался.
Ах, как чесались руки у Шурки выхватить палку у свекра и отходить хорошенько его самого. Однако Елисеевы, все до одного, окружали главу семейства особым почетом. Вот Шуркин отец никогда не требовал к своей персоне такого внимания и почитания, как это лодырь! Все чаще Шурка думала об отце - какие они со свекром разные!
Пуще всех о Григории заботилась его жена. Хлопотала она и в колхозе, и на своем огороде, лучший кусок мужу отдавала. Это больше всего удивляло и злило Шурку.
У них в доме, если не хватало еды, отец отдавал свою порцию жене и младшим детям! И виду не показывал, что голодный. Это же чучело жирело на харчах, заботливо поданных Авдотьей. При этом Григорий еще и покрикивал на нее за нерасторопность.
- Авдотья Петровна, как же так? - прошептала Шурка на ухо свекрови, - почему мясо в супе только у Григория Андреевича?
Авдотья испуганно посмотрела на невестку и замахала на нее руками. Кормилец же, глава семьи. Если в доме последний кусок мяса - этот самый кусок ему, кормильцу, положить надобно в тарелку.
Эти мысли разделяли все члены семьи, в том числе Иван. О том, что порой отец руки порой распускает, ему не говорили. А вот то, что “кормильцу” лучший кусок кладется, так это он правильным считал, и не подвергал сомнению. И тоже полагал, что кормилец, это Григорий.
- Какой же он кормилец? - с удивлением спрашивала Шурка, ни разу не видевшая, чтобы глава семьи хоть раз сделал что-то полезное. Хоть бы копейку в дом принес, или на огороде работал.
- Как же ему работать? Он инвалид, - укоризненно посмотрел Иван на жену. Очень ему не понравилось, что молодая супруга его отцу такое непочтение оказывает.
- Без ноги тоже можно пользу приносить - работы на всех хватает. И чинить руками что-то, да и головой работать, - возразила Шурка запальчиво, - если дома куска хлеба не хватает, непозволительно без дела просиживать.
Привела Шурка мужу в пример его сестер младших. Совсем же малые девчонки, а тоже по огороду шуршат, не сидят без дела. Промолчал тогда Иван, будто не желал замечать очевидного.
И решилась Шурка сказать супругу, что Григорий порой на девчонок и жену руку поднимает. Рассказала, несмотря на просьбы Авдотьи молчать об этом.
Разозлился Иван, пошел к матери, да спросил, было ли такое. Испуганная Авдотья ответила, что не было такого.
- Обзывал бывало, обижал словами, а бить не бил, - так сказала мать, пряча глаза от невестки.
Стал Иван у сестер спрашивать. Настя и Акулина прижались к друг другу и в два голоса защебетали, мол не было такого. Не бил их батя никогда.
Накричал тогда Ваня на Шурку, назвал ее сплетницей. Пристыдил, что решилась она на отца его наговаривать. Сказал, чтобы больше не смела про отца худое говорить.
Расплакалась Шурка, но не в ее характере было так просто сдаваться. Не желала она с мужем расставаться - любовь между ними большая была. Но и терпеть самодурство "кормильца" не желала. Еще чего доброго, Григорий и на нее руку поднимет! Из-за безнаказанности-то.
Долго раздумывала Шурка над тем, как ей свекра приструнить. Почувствовал, видимо, Григорий, что вот-вот уведет шустрая невестка у него домочадцев из-под контроля, и стал наглеть еще сильнее. То кашу на пол ронял и требовал новую ему приготовить, то рассыпал пшено на чистый пол и требовал от невестки, чтобы подмела. А когда Шурка отказывалась подчиняться, жалостливую песню заводил про то, что собственными руками страну спас, что ногу потерял.
А однажды он стал жаловаться, что с приходом Шурки-белоручки в доме грязно и голодно стало. И темно из-за пылищи то, и каша несладкая.
- Да как Вам не стыдно, Григорий Андреевич, - возмутилась Шурка, понимая, что свекор просто издевается над ней, как и над другими домочадцами, - вы в своем шкафу просто свинарник устроили! Все разбросано, документы важные смяты. Вы даже свои бумаги не можете в порядке держать, а на меня наговариваете!
Затаив дыхание, ждали Авдотья, Настя и Акулина, что будет дальше. А Иван не выдержал и сказал Шурке, чтобы рот свой прикрыла.
- Иди-ка ты к отцу в комнату, и разбери его бумаги, все до одной. Раз смеешь его в чем-то упрекать, сама и наведи порядок, негодная! - накричал муж на жену, возмущенный ее наглостью.
Странно, но Григорий почему-то отказался от такой помощи. Заметила Шурка в его глазах, что-то похожее на страх. И хотя ей страшно не хотелось перебирать бумаги старого лодыря, почему-то она решила сделать это.
- Простите меня, Григорий Андреевич, виновата я. Устала очень и рассердилась, - медовым голосом произнесла невестка, понимая, что неспроста свекор отказался от помощи.
Выбрала для уборки Шурка тот самый день, когда Григория в баню повели. Мыла его всегда жена, а дочки на подмоге были. Вздрогнула девушка от отвращения, когда подумала о том, что ведь и ее тоже могут однажды привлечь к “почетной” обязанности - мыть “кормильца”.
Одну бумагу за одной перебирала Шурка и аккуратно складывала. Чувствовала она, что не так все просто с Григорием Андреевичем. Что-то тут не чисто. И, отчаявшись уже что-то найти, она наткнулась на странный документ.
Читала его Шурка, и сердце ее стучало сильно-сильно. Узнала она из документов о том, что скрывает Григорий истинную причину того, почему ногу потерял. Оказывается, в сорок первом, напившись казенного спирта, закурил он и уснул. Барак, в котором обитали солдаты, спасли. Люди тоже успели выбежать.
А спящего Григория вытащили в последний момент. А вот человек, который его спасал, сам погиб в огне. Было разбирательство или нет - этого Шурка не поняла. Зато узнала, что четыре года провел ее свекор в заключении, и ни с какими немцами он не воевал.
Хотела Шурка тут же показать бумаги мужу, но не стала этого делать. В почтении к отцу воспитан ее Иван, и даже бумагам не поверит. Поэтому спрятала документы Шурка у себя, и все ждала удачного момента.
Однажды она осталась со свекром наедине и потребовала, чтобы он перебрал крупу. До чего возмущен был Григорий, закричал он на невестку, назвал курицей наглой. И “запел” старую песню о спасении страны.
- Как же ты нас от немцев спасал, Григорий Андреевич? Нажрался как свинья и барак спалил? Нашего солдата, который тебя из огня выносил, на тот свет отправил? - ехидно спросила Шурка.
Побледнел Григорий, стал что-то объяснять и оправдываться. А Шурка сказала, что документы у нее все на руках, спрятаны в надежном месте. И если продолжит свекор свое безобразное поведение, то покажет она эти бумаги не только Ивану и Авдотье, но и всем в округе.
Ох, и испугался же старый трус! Бросился обнимать Шурку, называл невестушкой, просил никому не выдавать его страшный секрет. Согласилась невестка, но потребовала, чтобы выполнял свекор посильную работу по дому, перестал третировать домашних и больше не смел никогда руку на жену и дочек поднимать.
Так сильно испугался Григорий разоблачения, что стал выполнять все требования невестки. Оказалось, и с одной ногой можно помогать по дому и пользу приносить. Доброжелательным стал, руки перестал распускать и грубить. Очень эти изменения удивили домашних, не могли они понять, что же случилось с “кормильцем”.
А однажды утром у Григория схватило сердце. Стал он задыхаться, звать на помощь, и в одно мгновение упал на пол. В тот самый день не стало главы семьи, не стало "кормильца".
- Видно чувствовал свою скорую смерть, - плакала Авдотья, - добрым стал и ласковым. Помогать мне начал. Золотой человек!
Шурка смотрела на причитания свекрови и слезы золовок и молчала. Нет, не было у нее жалости к тому, , который заставил всех плясать под его дудку. И рада она была, что шантажом заставила Григория хоть немного побыть порядочным человеком. Ведь ушел он из жизни не объедающим семью “”кормильцем”, а добрым мужем и отцом.
Но ее свекровь никогда не узнает правды от нее, пусть и дальше помнит его “золотым человеком”.
Спасибо за то, что прочитали мой краткий рассказ. Другие истории можно найти в навигации по каналу на главной странице.
Следующий рассказ будет на реальных событиях от моей подписчицы Л💖.