«Оу, книга о войне…»
Однажды я дала себе слово, что с литературой о кровопролитных событиях 40-хх годов ХХ века я закончила. Но:
«Хм, да тут всего 200 электронных страниц, навряд ли этот микро-роман (пусть даже автобиографический) успеет сделать мне больно…»
КАК ЖЕ Я ОШИБАЛАСЬ
Слово «паршиво» довольно красочно и емко характеризует мое состояние во время прочтения. Паршиво. Мне было.
И даже сейчас, вернувшись к книге уже для написания отзыва и выдернув только самые … цитаты – меня тошнит и мутит.
Данные психосоматические симптомы красноречивей всяких слов о таланте автора, который смог нетипичным, даже отстраненным для войны сюжетом и – назову этот стиль – невинным повествованием, передать все ужасы пережитого.
Пальто, которое получил Билли, и без того совсем короткое, так съежилось и обледенело, что походило на огромную черную треуголку. Оно все было в клейких пятнах цвета ржавчины или скисшего клубничного варенья
Как будто бы просто воспоминания бывшего пленного солдата вперемешку с фантазиями – снова о лишениях свободы, но уже от рук вселенских соотечественников – тральфамадорцев.
Звучит странно, но, на мой взгляд, именно в этом сюжетном ответвлении автор спрятал некоторые ключи к полному осмыслению событий в целом:
— Почему именно я?— Это очень земной вопрос, мистер Пилигрим. Почему вы. А почему мы? Почему вообще все? Просто потому, что этот миг таков. Видели вы когда-нибудь насекомое, застывшее в янтаре?
Я посетил тридцать одну обитаемую планету во Вселенной, и я изучил доклады еще о сотне планет. И только на Земле говорят о «свободе воли»
И книги в частности:
Мы, тральфамадорцы, никогда не читаем их все сразу, подряд. Между этими сообщениями нет особой связи, кроме того, что автор тщательно отобрал их так, что в совокупности они дают общую картину жизни, прекрасной, неожиданной, глубокой. Там нет ни начала, ни конца, ни напряженности сюжета, ни морали, ни причин, ни следствий. Мы любим в наших книгах главным образом глубину многих чудесных моментов, увиденных сразу, в одно и то же время
Автор остроумен, ироничен и наблюдателен. В контексте литературы эти качества работают как специи, делая роман наполненным и абсолютной полноценным произведением:
Билли вовсе не хотел жениться на некрасивой Валенсии. Их обручение было симптомом его заболевания
Из любви к нему она с удовольствием подрывала его чувство собственного достоинства
Как будто бы еще должны быть какие-то слова о том, как мне жаль, как больно, грустно, страшно, что все это случилось и продолжает случаться. Но их нет.
По-моему, самые симпатичные из ветеранов, самые добрые, самые занятные и ненавидящие войну больше всех — это те, кто сражался по-настоящему
Закончить бы хотелось – со всеми войнами. Раз и навсегда.
Ну а мой отзыв завершаю многократно произнесенным после каждой констатации чьей-либо смерти:
Такие дела
