Хлопнула входная дверь. Громкий детский плач разорвал тишину ночной квартиры.
— Лена! Лена, ты где? — Михаил метнулся в спальню, на ходу снимая куртку. — Лена!
В комоде распахнуты ящики. На полу — разбросанные вещи.
— Господи, только не это...
Михаил бросился к шкафу. Так и есть — половина вешалок пуста. Чемодан исчез.
Колени подкосились. Он рухнул на кровать, сжимая виски. В голове стучало: "Ушла... Бросила... Как же так?"
Громкий плач малыша вырвал его из оцепенения. Михаил подошел к детской кроватке, взял на руки сына.
— Тише, тише, Димка... Папа здесь. Все будет хорошо.
Но голос предательски дрожал. Как теперь быть? Как растить ребенка одному? Почему она так с ними поступила?
Вопросы роились в голове, не находя ответов. Михаил попытался накормить сына из бутылочки, но тот отворачивался, заходясь в плаче.
— Ну же, малыш, поешь... Мама... мама скоро вернется.
Он и сам не верил своим словам.
***
— Дим, завтракать! — донесся с кухни голос отца.
Дмитрий потянулся, с трудом разлепляя глаза. Часы показывали 7:30. Снова этот сон... Который год подряд он видел один и тот же кошмар — плачущего младенца и отчаяние в глазах отца.
— Иду, пап! — крикнул Дмитрий, натягивая джинсы.
На кухне уже ждала яичница с помидорами — любимый завтрак с детства.
— С днем рождения, сынок! — Михаил Петрович обнял Дмитрия. — Вот ты и стал совсем взрослым. Тридцать лет — солидная дата!
— Спасибо, пап. — Дмитрий улыбнулся, но глаза оставались грустными.
— Что-то случилось? — отец внимательно посмотрел на сына.
— Да нет... Просто сон опять приснился. Тот самый.
Михаил Петрович нахмурился:
— Дим, сколько можно себя мучить? Прошло столько лет...
— Пап, я не могу просто забыть. Почему она нас бросила? Почему даже не попыталась связаться за все эти годы?
Отец тяжело вздохнул:
— Я не знаю, сынок. Видимо, у нее были свои причины. Но мы же справились вдвоем, верно?
Дмитрий кивнул. Да, они действительно справились. Отец был для него всем — и папой, и мамой. Никогда не показывал своей слабости, хотя порой Дмитрий слышал, как он плакал по ночам.
— Ладно, пап, ты прав. Хватит о грустном. У меня сегодня день рождения все-таки!
— Вот это другой разговор! — Михаил Петрович просиял. — Кстати, я договорился с Ольгой Ивановной — она испечет твой любимый торт к вечеру.
— Здорово! Ты как всегда все предусмотрел.
Ольга Ивановна жила этажом выше. Сколько Дмитрий себя помнил, она всегда была рядом — помогала отцу, присматривала за ним в детстве. Фактически заменила ему бабушку.
После завтрака Дмитрий собрался на работу. Он трудился в строительной компании, недавно получил повышение до начальника отдела.
— Не задерживайся сегодня! — крикнул вдогонку отец. — К семи жду тебя дома. Будем отмечать!
— Хорошо, пап! До вечера!
***
День пролетел незаметно. Коллеги поздравляли, дарили подарки. Но мысли Дмитрия то и дело возвращались к утреннему разговору с отцом.
В шесть вечера он уже подходил к дому. У подъезда столкнулся с Ольгой Ивановной.
— Димочка! С днем рождения, дорогой! — она расцеловала его в обе щеки. — Торт уже у твоего папы. Надеюсь, понравится!
— Спасибо, Ольга Ивановна! Уверен, будет очень вкусно.
— Ой, совсем забыла! — всплеснула руками соседка. — Тебе письмо пришло. Я у почтальона забрала, чтоб не потерялось.
Она достала из сумки конверт:
— Вот, держи. Только странно — без обратного адреса. И почерк какой-то... детский, что ли.
Дмитрий повертел в руках конверт. Действительно, адрес написан будто неумелой детской рукой.
— Ладно, потом посмотрю. Спасибо еще раз за торт!
Дома уже вовсю шли приготовления к празднику. Отец суетился на кухне, расставляя закуски.
— О, ты уже здесь! Как раз вовремя. Помоги мне с салатом.
Они вдвоем быстро закончили с готовкой. Дмитрий достал бутылку вина — подарок коллег.
— Ну что, сынок, за тебя! — отец поднял бокал. — Я горжусь тобой. Ты вырос достойным человеком.
— Спасибо, пап. Я бы не справился без тебя.
Они чокнулись. Дмитрий отпил глоток и вдруг вспомнил про письмо.
— Слушай, мне тут письмо какое-то странное принесли. Без обратного адреса.
— Да? — Михаил Петрович нахмурился. — И от кого?
— Не знаю. Сейчас гляну.
Дмитрий вскрыл конверт. Внутри оказался сложенный вчетверо лист бумаги. Он развернул его и начал читать. С каждой строчкой лицо его менялось.
— Пап... — голос Дмитрия дрогнул. — Это от мамы.
Михаил Петрович побледнел:
— Что?! Дай сюда!
Он выхватил письмо из рук сына. Глаза быстро забегали по строчкам.
"Дорогой Дима!
Прости меня, если сможешь. Я знаю, что не имею права просить о прощении. Но сегодня тебе исполняется 30 лет, и я не могу больше молчать.
Я должна рассказать тебе правду о том, почему я ушла..."
— Нет! — Михаил Петрович скомкал письмо. — Не читай дальше!
— Пап, что происходит? — Дмитрий в растерянности смотрел на отца. — Почему ты не хочешь, чтобы я прочитал?
— Потому что... — Михаил Петрович тяжело опустился на стул. — Потому что я соврал тебе. Она не бросала нас.
— Что?! — Дмитрий почувствовал, как земля уходит из-под ног. — О чем ты говоришь?
— Сядь, сынок. Я должен тебе кое-что рассказать.
***
История, которую поведал отец, потрясла Дмитрия до глубины души.
Оказалось, что Елена, его мать, страдала послеродовой депрессией. Она не могла заботиться о ребенке, постоянно плакала, говорила, что недостойна быть матерью.
Однажды ночью Михаил проснулся от какого-то шума. Он увидел, как Елена, рыдая, собирает вещи.
— Лена, что ты делаешь? — спросил он в ужасе.
— Я ухожу, Миша. Так будет лучше для всех. Я не могу быть матерью. Я только испорчу жизнь вам обоим.
— Что за глупости?! — Михаил попытался ее остановить. — Тебе нужна помощь, мы справимся...
— Нет! — закричала Елена. — Ты не понимаешь! Я... я хотела причинить вред Диме. Понимаешь? Я опасна для него!
Михаил опешил:
— Что ты такое говоришь?
— Вчера... — Елена разрыдалась. — Вчера я чуть не выбросила его из окна. Я держала его на руках и вдруг поняла, что хочу это сделать. Миша, со мной что-то не так! Я должна уйти, пока не поздно.
— Лена, послушай...
Но она уже выбежала из квартиры. Михаил бросился за ней, но не успел — Елена села в такси и уехала.
— Я искал ее, — продолжал отец. — Обзвонил всех родственников, друзей. Но она как сквозь землю провалилась. А потом... потом я решил, что так даже лучше. Ради твоей безопасности.
Дмитрий сидел, оглушенный этой историей.
— Почему ты мне не рассказал? — тихо спросил он.
— Я боялся, — признался Михаил Петрович. — Боялся, что ты будешь винить себя. Или думать, что мать тебя не любила. Мне казалось, лучше пусть ты считаешь, что она просто нас бросила.
— Пап... — Дмитрий обнял отца. — Ты не должен был нести это бремя один столько лет.
Они сидели молча, переваривая случившееся. Наконец Дмитрий спросил:
— А что дальше? В письме?
Михаил Петрович развернул смятый лист:
— Она пишет, что лечилась все эти годы. Что теперь здорова и хочет увидеться. Просит прощения...
— И что нам делать?
— Не знаю, сынок. Это тебе решать.
Дмитрий задумался. Тридцать лет боли, обиды, непонимания... Но сейчас он чувствовал только жалость к матери и благодарность отцу.
— Знаешь, пап, — медленно произнес он. — Я думаю, нам стоит дать ей шанс.
Михаил Петрович кивнул:
— Если ты так решил... я поддержу тебя.
— Спасибо, — Дмитрий снова обнял отца. — За все.
Они сидели на кухне, обнявшись. За окном догорал закат — символ уходящего дня и прежней жизни. Впереди их ждало новое утро и новая глава в их истории.
Дмитрий понимал, что путь к прощению и примирению будет долгим и непростым. Но сегодня, в свой тридцатый день рождения, он получил самый важный подарок — правду. И теперь у него появился шанс обрести полную семью.
Он посмотрел на отца и улыбнулся:
— Ну что, разрежем торт Ольги Ивановны?
— Конечно! — Михаил Петрович тоже улыбнулся, смаргивая слезы. — С днем рождения, сынок. Я люблю тебя.
— И я тебя люблю, пап.
Они встали и принялись накрывать на стол. Жизнь продолжалась, но теперь она обещала быть совсем другой.
Прошла неделя с того памятного вечера. Дмитрий сидел на скамейке в парке, нервно поглядывая на часы. Сегодня должна была состояться его первая встреча с матерью за тридцать лет.
Ветер шелестел листвой, где-то вдалеке смеялись дети. Обычный летний день, но для Дмитрия он был наполнен тревогой и ожиданием.
— Дима? — раздался неуверенный женский голос.
Он обернулся. Перед ним стояла женщина лет шестидесяти. Седые волосы собраны в аккуратный пучок, на лице — следы былой красоты и глубокие морщины. Но глаза... Эти глаза он узнал бы из тысячи.
— Мама? — Дмитрий встал, не зная, как себя вести.
Елена шагнула вперед, протянула руку, но остановилась на полпути:
— Здравствуй, сынок. Я... я не знаю, что сказать.
— Давайте просто присядем, — Дмитрий указал на скамейку.
Они сели. Повисло неловкое молчание.
— Ты... ты так похож на отца, — наконец произнесла Елена. — Только глаза мои.
Дмитрий кивнул. Он много раз представлял эту встречу, готовил речь, вопросы. Но сейчас все слова куда-то испарились.
— Дима, я знаю, что не заслуживаю прощения, — Елена говорила тихо, глядя в землю. — Но я должна объяснить...
— Папа рассказал мне, — перебил Дмитрий. — Про депрессию, про то, что случилось в ту ночь.
Елена вздрогнула:
— Он... рассказал? А я думала... Ох, Миша, Миша...
— Почему вы не вернулись? — вырвалось у Дмитрия. — Когда вам стало лучше?
Елена горько усмехнулась:
— Лучше... Знаешь, я долго не могла прийти в себя. Скиталась по друзьям, родственникам. Потом уехала в деревню к тетке. Лечилась, пила таблетки. Но главное — я боялась. Боялась, что снова могу причинить тебе вред.
Она достала из сумочки потрепанный конверт:
— Вот, смотри. Я писала вам письма. Каждый год, на твой день рождения. Но так и не решилась отправить.
Дмитрий взял конверт. Внутри были десятки писем — от коротких записок до длинных исповедей.
— Я следила за вашей жизнью издалека, — продолжала Елена. — Узнавала новости через общих знакомых. Радовалась твоим успехам. Ты окончил школу с золотой медалью, да?
— Да, — кивнул Дмитрий. — А потом строительный институт.
— Я знаю, — Елена грустно улыбнулась. — Я даже приезжала на твой выпускной. Стояла за оградой, смотрела, как ты получаешь диплом.
— Что?! — Дмитрий был поражен. — Но почему вы не подошли?
— Я не могла, — в глазах Елены блеснули слезы. — Ты был такой счастливый, гордый. Рядом Миша... А я? Кто я тебе? Чужой человек, который бросил тебя в младенчестве.
Дмитрий молчал, переваривая услышанное. Столько лет он считал, что мать их забыла, вычеркнула из жизни. А она все это время была рядом, страдала, мучилась чувством вины.
— Знаешь, — медленно произнес он, — я много лет злился на тебя. Не понимал, как можно бросить ребенка. А теперь... теперь я не знаю, что чувствовать.
Елена кивнула:
— Я понимаю. Я не жду, что ты сразу примешь меня. Я просто хотела, чтобы ты знал правду. И... если ты позволишь, я бы хотела быть частью твоей жизни. Хоть какой-то.
Дмитрий задумался. Он вспомнил слова отца, сказанные накануне:
— Сынок, я не могу советовать тебе, как поступить. Но знай — что бы ты ни решил, я поддержу тебя. И... Лена действительно любила тебя. Болезнь отняла у нее все, но любовь осталась.
— Хорошо, — наконец сказал Дмитрий. — Давайте попробуем. Шаг за шагом.
Лицо Елены просветлело:
— Правда? Ох, Димочка...
Она протянула руку и осторожно коснулась его ладони. Дмитрий не отстранился.
— Расскажи мне о себе, — попросила Елена. — Обо всем, что я пропустила.
И Дмитрий начал рассказывать. О детстве, о школе, об институте. О первой любви и разбитом сердце. О работе и планах на будущее.
Елена слушала, затаив дыхание. Иногда смеялась, иногда украдкой вытирала слезы.
— А ты? Ты счастлив? — спросила она, когда Дмитрий закончил.
Он задумался:
— Знаешь, я никогда не задавал себе этот вопрос. У меня есть любимая работа, друзья. Отец всегда рядом. Но... — он запнулся, — наверное, чего-то всегда не хватало.
— Прости меня, — прошептала Елена. — Если бы я могла все исправить...
— Ты здесь сейчас, — мягко сказал Дмитрий. — Может быть, это и есть начало исправления?
Они проговорили до самого вечера. Когда стало смеркаться, Дмитрий вдруг спохватился:
— Ой, я совсем забыл! У меня же сегодня ужин с коллегами. Прости, мне пора бежать.
— Конечно-конечно, — закивала Елена. — Не буду тебя задерживать.
Она встала, неловко поправляя сумочку. Было видно, что ей не хочется расставаться.
Дмитрий помедлил секунду, а потом решительно произнес:
— Знаешь... а может, ты пойдешь со мной?
— Я? — Елена растерялась. — Но твои друзья...
— Им я тебя представлю как маму, — твердо сказал Дмитрий. — Если ты, конечно, хочешь.
В глазах Елены вспыхнула радость:
— Конечно, хочу! Если ты правда не против...
— Идем, — Дмитрий протянул ей руку. — Нам пора наверстывать упущенное.
***
Прошло полгода. Квартира Михаила Петровича наполнилась шумом и суетой — они готовились к новогоднему ужину.
— Дим, ты салат дорезал? — крикнул с кухни отец.
— Почти! — отозвался Дмитрий, орудуя ножом. — Мам, передай мне, пожалуйста, майонез.
Елена, расставлявшая тарелки, замерла. Дмитрий опомнился — он впервые назвал ее мамой.
— Конечно, сынок, — дрогнувшим голосом ответила Елена, протягивая банку.
Их взгляды встретились. В глазах обоих стояли слезы.
Михаил Петрович наблюдал эту сцену, прислонившись к дверному косяку. На его лице играла мягкая улыбка.
Последние полгода были непростыми для всех троих. Им пришлось заново учиться быть семьей, привыкать друг к другу, преодолевать обиды прошлого.
Было много разговоров — долгих, тяжелых, но необходимых. Елена рассказала о годах лечения, о своих страхах и сомнениях. Михаил поделился, как непросто ему было растить сына одному. Дмитрий признался, что всю жизнь чувствовал какую-то пустоту внутри.
Постепенно, шаг за шагом, они выстраивали новые отношения. Елена переехала в город, сняла квартиру неподалеку. Они начали проводить вместе выходные, ходить в кино, просто гулять.
Было нелегко. Иногда Дмитрия захлестывала обида за потерянные годы. Иногда Елена впадала в депрессию, виня себя за прошлые ошибки. Но они справлялись — вместе.
Михаил Петрович поначалу держался настороженно. Но, видя, как оживает сын, как светятся счастьем глаза Елены, постепенно оттаивал. Старые чувства давно угасли, но осталась теплота, с которой вспоминают первую любовь.
— Эй, молодежь! — шутливо окликнул он Дмитрия и Елену. — Хватит обниматься, у нас еще куча дел!
— Да-да, уже идем! — Дмитрий подмигнул матери. — Ну что, готова к первому семейному Новому году?
— Более чем, — улыбнулась Елена. — Знаешь, я ведь каждый год загадывала одно желание — чтобы мы снова были вместе. И вот оно сбылось.
— Ладно-ладно, хватит сантиментов! — проворчал Михаил Петрович, но в глазах его стояли слезы. — Дим, тащи шампанское из холодильника. Лена, где там твой фирменный пирог?
Они суетились, смеялись, поддразнивали друг друга. Обычная предпраздничная суматоха. Но для них это было чудо — чудо обретенной семьи.
Пока Елена колдовала над пирогом, а Михаил Петрович развешивал гирлянды, Дмитрий отошел к окну. За стеклом кружились снежинки, мерцали огни соседних домов.
Он подумал о долгом пути, который им пришлось пройти. О годах одиночества и непонимания. О боли, которую они причинили друг другу, сами того не желая. И о любви — той самой, которая помогла преодолеть все преграды.
— Дим, ты чего там застрял? — окликнул отец. — Иди, поможешь стол накрывать.
— Иду! — отозвался Дмитрий.
Он в последний раз взглянул в окно. Там, в темноте, осталось прошлое — со всеми его горестями и обидами. А здесь, в уютной квартире, пахнущей хвоей и свежей выпечкой, было его настоящее. И будущее.
Дмитрий улыбнулся и пошел к своей семье. Впереди их ждал новый год и новая жизнь. Жизнь, в которой больше не было тайн и недомолвок. Жизнь, полная любви, прощения и надежды.
За окном куранты начали отсчитывать последние секунды уходящего года. Дмитрий поднял бокал с шампанским и посмотрел на родителей:
— С Новым годом, мои дорогие! Я вас люблю.
— И мы тебя любим, сынок, — ответили в один голос Михаил Петрович и Елена.
Бокалы звякнули. Часы пробили полночь. Начиналась новая глава их истории — истории семьи, которая смогла преодолеть все испытания и вновь обрести друг друга.