В предрассветных сумерках особняк Максимовых казался неприступной крепостью. Артём стоял у панорамного окна своего кабинета, рассеянно теребя галстук-бабочку. События вчерашнего вечера проносились в голове, как кадры старой кинохроники.
"Что происходит?" — этот вопрос так и повис тогда в воздухе маленького кафе. Кристина смотрела на него глазами загнанного зверя, а на столе перед ней лежали папки с документами — доказательства преступлений его отца.
Дорогие друзья, это финал рассказа, первая часть опубликована здесь:
Теперь, спустя бессонную ночь, предстояло сделать самый важный выбор в жизни.
Телефон завибрировал — сообщение от Кристины: "Нам нужно поговорить. До церемонии".
Свадебный шатёр на берегу озера уже начали украшать. Первые лучи солнца окрасили белоснежный шёлк в нежно-розовый цвет. Артём нашёл Кристину в маленькой беседке у воды. Она стояла спиной к нему, обхватив себя руками, словно пытаясь защититься от утренней прохлады. Или от того, что должна была сказать.
— Я знаю всё, — она заговорила первой, не оборачиваясь. — О том, что случилось пять лет назад. О том, как твой отец разорил моего. О том, что эта свадьба — часть его плана по захвату последнего, что у нас осталось.
Её голос дрожал, но в нём звенела сталь.
— Кристина... — Артём шагнул вперёд, но она вскинула руку, останавливая его.
— Нет, дай мне договорить. Вчера я собиралась уничтожить твою семью. У меня есть все доказательства махинаций твоего отца. Журналисты ждут только моего сигнала, чтобы опубликовать материал. Прямо во время церемонии.
Она наконец повернулась, и Артём увидел следы слёз на её лице.
— Но потом я вспомнила всё, что между нами было. Каждый разговор, каждый взгляд, каждое прикосновение... И я не могу понять: как человек, который учит детей-сирот программированию, который отказался от отцовских денег, чтобы построить свой честный бизнес... Как ты мог не знать? Или знал, но молчал?
Артём медленно опустился на скамейку. Утренний туман клубился над водой, словно пытаясь скрыть их от всего мира.
— Я узнал вчера утром, — его голос был хриплым от бессонницы. — Случайно увидел документы на столе отца. Мы... мы крупно поссорились. Я никогда не думал, что он способен... — Артём сжал кулаки так, что побелели костяшки. — Прости меня, Кристина. За всё, что сделал мой отец. За то, что не знал, не видел, не понял раньше.
Вдруг за их спинами послышались шаги — тяжёлые, уверенные. Они обернулись одновременно.
Валерий Петрович Максимов стоял в десяти шагах от них, величественный в своём дорогом костюме. Но что-то изменилось в его лице — появилась какая-то трещина в маске самоуверенности.
— Я всё слышал, — он приблизился. — Настало время раскрыть все карты.
Из-за угла начала появляться ещё одна фигура — долговязый мужчина с седыми висками и очень глубокими морщинами вокруг глаз. Кристина ахнула.
— Папа?!
Николай Воронцов выглядел сильно постаревшим, но прежний огонь еще горел в глазах.
— Привет, дочка, — он слабо и болезненно улыбнулся. — Прости, надо было прийти раньше. Я... я не был готов.
— Николай согласился приехать по моей просьбе, — Максимов-старший опустился на скамейку напротив молодых. — После вчерашнего разговора с сыном я не спал всю ночь. Впервые за много лет... думал.
Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт.
— Здесь документы о переводе всех активов, полученных... нечестным путём, обратно вашей семье, Николай. С процентами за эти годы. И моё письменное признание во всех махинациях.
Воздух, казалось, загустел от напряжения.
— Почему сейчас? — голос Кристины дрожал.
— Потому что вчера я впервые увидел в глазах сына не просто несогласие — презрение, — Валерий Петрович провёл рукой по лицу, словно стирая невидимую паутину. — И понял, что ещё немного — и потеряю его навсегда. А ещё... — он невесело усмехнулся, — вчера у меня случился небольшой сердечный приступ. Ничего серьёзного, но... заставляет задуматься о том, что действительно важно.
Николай Воронцов молча взял конверт, посмотрел на бывшего врага долгим взглядом.
— Знаешь, Валерий, — медленно произнёс он, — я пять лет мечтал о мести. А сейчас смотрю на тебя и... просто устал ненавидеть.
Артём встал, протягивая руку Кристине:
— Идём.
— Куда? — она растерянно посмотрела на него.
— Туда, где нас ждут гости. Если... если ты всё ещё хочешь стать моей женой.
Кристина перевела взгляд на отца. Тот едва заметно кивнул.
— Знаешь, — она сжала руку Артёма, — я поняла одну вещь. Месть — это как яд. Она отравляет прежде всего того, кто мстит.
Они шли по дорожке к свадебному шатру, и утреннее солнце расцвечивало капли росы всеми цветами радуги. Позади остались двое немолодых мужчин, молча смотревших им вслед.
— Как думаешь, у них получится? — тихо спросил Николай. — Быть счастливыми, несмотря на всё это?
— Должно получиться, — Валерий Петрович поморщился, потирая левую сторону груди. — Иначе... иначе всё было зря.
Эпилог
Полгода спустя
Кристина сидела на террасе их нового дома, задумчиво глядя на закат. На коленях лежал ноутбук с недописанной главой её первого романа.
— О чём думаешь? — Артём опустился рядом, протягивая ей чашку горячего чая.
— О том, как странно всё складывается, — она улыбнулась. — Знаешь, я ведь начала писать эту книгу как историю мести. А получается... история прощения.
Он обнял её за плечи, и они помолчали, глядя, как солнце медленно тонет в горизонте.
Телефон Артёма звякнул — сообщение от матери. Он прочитал и замер.
— Что случилось?
— Отец... У него случился второй инфаркт. Врачи говорят... — его голос дрогнул, — говорят, шансов почти нет.
Кристина крепче сжала его руку:
— Поехали в больницу. Немедленно.
Валерий Петрович Максимов умер той ночью. Но перед смертью он успел увидеть сына и попросить прощения — теперь уже не за деньги и махинации, а за все те годы, когда учил его, что в бизнесе нет места человечности.
На похоронах Николай Воронцов стоял рядом с Артёмом, положив руку ему на плечо. В этом жесте было больше прощения и понимания, чем могли выразить любые слова.
А через год в книжных магазинах появился роман Кристины Максимовой "Свадьба или история прощения" — история о том, как любовь оказалась сильнее ненависти, а прощение — важнее мести. На первой странице было посвящение:
"Моему мужу, который научил меня, что дети не в ответе за грехи отцов. И нашим отцам — которые нашли в себе силы признать ошибки и отпустить прошлое."