"Путешествие с последствиями"
Елена Павловна стояла на набережной Калининграда. Ветер трепал ее седые волосы. Она смотрела вдаль, где море сливалось с небом. Мысли ее были далеко.
"Странно," - думала она, - "столько стран объездила, а понять важное смогла только здесь, недалеко от дома."
Вспомнился недавний ужин и лицо Валентины Егоровны - бледное, обиженное. Елена Павловна ощутила укол совести.
"Как же я раньше не замечала?" - пробормотала она, машинально поправляя шарф.
А в Москве тем временем назревали новые события. Валентина Егоровна, чувствуя себя обделенной, решила действовать. Она была полна решимости добиться своего.
- Ксюшенька, - говорила она в трубку, и ее голос звучал так сладко, что от него могли бы заболеть зубы у диабетика за километр, - ты не могла бы заехать ко мне? Мне нужна твоя помощь с выбором одежды для поездки. Я подумываю взять с собой свой любимый купальник шестидесятых годов. Как думаешь, он все еще в моде?
Ксения, зажатая между дедлайнами на работе и домашними обязанностями, как ветчина в сэндвиче апокалипсиса, чувствовала, как ее терпение трещит по швам, словно тот самый купальник ее матери.
- Мам, - ответила она, пытаясь сохранять спокойствие голосом, который мог бы использоваться для озвучки дыхания Дарта Вейдера в минуты его крайнего раздражения, - я сейчас правда очень занята. Может, в выходные? К тому же, я уверена, что акулы оценят винтажность твоего купальника.
- О, конечно, - в голосе Валентины Егоровны зазвучали трагические нотки, достойные оперы "Травиата", если бы ее главной героиней была обиженная теща, а не куртизанка. - Я понимаю, у тебя столько дел. Наверное, помогаешь свекрови собираться в ее очередное путешествие? Может, подскажешь ей, как упаковать Эйфелеву башню в ручную кладь?
Ксения почувствовала, как ее лицо заливает краска, словно она внезапно превратилась в светофор, застрявший на красном свете.
- Мама, прекрати, пожалуйста. Ты же знаешь, что это не так. Елена Павловна сейчас в Калининграде, изучает янтарный путь древних викингов или что-то в этом роде.
- Знаю, знаю, - вздохнула Валентина Егоровна с видом мученицы, которой предложили обменять терновый венец на путевку в Турцию. - Просто... знаешь, я тут подумала. Может быть, мне тоже стоит съездить куда-нибудь подальше? Например, в Турцию? Я слышала, там прекрасные пляжи, и местные кошки гораздо дружелюбнее наших дворовых философов.
Ксения закрыла глаза, чувствуя, как внутри нарастает паника, сравнимая разве что с ощущением человека, забывшего купить подарок теще на день рождения и вспомнившего об этом во время праздничного ужина.
- Мам, давай обсудим это позже, хорошо? - сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно, как у диктора новостей, сообщающего о конце света. - Мне правда пора бежать. Кажется, я слышу, как горит мой рабочий стол.
Повесив трубку, Ксения уронила голову на руки, чувствуя себя канатоходцем, балансирующим над пропастью семейных конфликтов и финансовых проблем, причем канат под ногами подозрительно напоминал бикини ее матери 60-х годов.
Артем вернулся домой поздно вечером, его лицо было серым от усталости, словно он весь день играл роль статуи в городском парке. Он молча поцеловал Ксению в щеку и рухнул на диван с грацией мешка картошки, решившего стать частью интерьера.
- Тяжелый день? - спросила Ксения, присаживаясь рядом и гадая, не пора ли им открыть семейный цирк, учитывая их таланты к жонглированию проблемами.
Артем кивнул, не открывая глаз, словно надеялся, что если он не будет видеть проблемы, то и они его не заметят.
- Ты не поверишь, но мама звонила мне сегодня пять раз, - сказал он. - Пять! Она волнуется, что с ней что-то случится в Калининграде, и просит, чтобы я был на связи 24/7. Видимо, она думает, что янтарь обладает гипнотическими свойствами, и она может случайно уплыть в Швецию на угнанном драккаре.
Ксения невесело усмехнулась, представляя, как Елена Павловна, в своей модной стрижке и с янтарными бусами, пытается управлять викингским кораблем.
- О, поверь, я поверю. Моя тоже не отстает. Теперь она хочет в Турцию. Видимо, решила, что если уж погибать, то на фоне античных руин, а не на лавочке у подъезда.
Артем резко открыл глаза и повернулся к жене с выражением человека, который только что понял, что забыл выключить утюг перед отъездом в отпуск... месяц назад.
- Что? Но мы же не можем... Разве что продадим почку. Кстати, ты какую предпочитаешь оставить – правую или левую?
- Я знаю, - перебила его Ксения, чувствуя, как ее чувство юмора балансирует на грани истерики. - Поверь, я знаю. Но как объяснить это маме, которая чувствует себя обделенной? Может, подарим ей надувной бассейн и скажем, что это частная турецкая ривьера?
Они сидели в тишине, каждый погруженный в свои мысли, словно пытаясь решить кроссворд, где все слова – синонимы к слову "безысходность". Внезапно зазвонил телефон Артема. На экране высветилось имя Елены Павловны, словно вселенная решила добавить еще немного драмы в их и без того насыщенный вечер.
- Привет, мам, - ответил Артем, включив громкую связь с видом человека, готовящегося к прыжку с парашютом без парашюта. - Как Калининград? Янтарь еще не закончился?
Голос Елены Павловны звучал непривычно серьезно, словно она внезапно осознала, что жизнь – это не бесконечное путешествие, а скорее американские горки с неожиданными поворотами и падениями:
- Артем, Ксюша, вы оба здесь? Мне нужно с вами поговорить. И нет, я не собираюсь признаваться, что случайно купила Куршскую косу или усыновила стаю балтийских чаек.
Ксения и Артем обменялись встревоженными взглядами, словно два кота, внезапно осознавших, что миска с кормом пуста, а до зарплаты еще неделя.
- Да, мам, мы слушаем, - сказал Артем, готовясь к худшему и надеясь на лучшее, что в их семье обычно означало отсутствие необходимости вызывать полицию или пожарных.
- Я... я много думала эти дни, - начала Елена Павловна. - О нашей семье, о Валентине Егоровне, обо всем, что произошло. И знаете что? Я поняла, какой же я была дурой. Причем дурой с паспортом, полным штампов, но с сердцем, очевидно, пустым, как чемодан студента после каникул.
В трубке повисла тишина, такая глубокая, что, казалось, можно было услышать, как в Калининграде волны Балтийского моря лениво лижут берег, размышляя о бренности бытия и вечности семейных конфликтов.
- Я была так увлечена своими путешествиями, своей жизнью, что совсем забыла о чувствах других, - продолжила Елена Павловна. - Особенно Валентины Егоровны. Господи, как же она, должно быть, чувствовала себя все эти годы! Словно консьерж в пятизвездочном отеле, который сам никогда не был дальше вестибюля.
Ксения почувствовала, как к глазам подступают слезы, словно она внезапно оказалась в конце душещипательной мелодрамы, где все герои вдруг осознают свои ошибки и готовы обняться под звуки скрипок.
- Когда я вернусь, - сказала Елена Павловна твердо, словно капитан, решивший развернуть корабль посреди шторма, - я хочу, чтобы мы все встретились. Вчетвером. Нам нужно многое обсудить и, возможно, начать все заново. Без обид, без путевок, без... Ах, черт, кажется, я только что купила билет в Стамбул. Ну, это будет моё последнее сольное путешествие, обещаю!
Артем сжал руку Ксении, словно пытаясь удержаться за единственный островок здравомыслия в океане семейного безумия.
- Хорошо, мам, - ответил он. - Мы организуем встречу. Может, даже устроим семейный ужин. Что может пойти не так, верно?
Когда разговор закончился, Ксения и Артем долго сидели молча, переваривая услышанное, словно пытаясь разгадать особенно сложный ребус, где все слова почему-то складываются в фразу "семейное счастье – это миф, но очень уютный".
- Знаешь, - наконец сказала Ксения, - может быть, это путешествие было не такой уж плохой идеей. По крайней мере, твоя мама наконец-то поняла, что мир не вращается вокруг ее чемодана.
Артем кивнул, слабо улыбнувшись.
- А как быть с твоей мамой и ее мечтой о Турции? - спросил Артем.
Ксения вздохнула. Она чувствовала себя очень уставшей.
- Не знаю, - честно ответила она. - Может, после разговора с твоей мамой что-то придумаем. Вместе.
Они сидели на диване, прижавшись друг к другу. Впереди их ждал непростой разговор.
- Знаешь, - сказал Артем, - а может, нам открыть турагентство? У нас уже есть два постоянных клиента.
Ксения рассмеялась. Напряжение немного отпустило.
- Хорошая идея. Для тех, кто хочет отдохнуть от родни, но почему-то берет ее с собой.
- И слоган: "Ваша свекровь будет достаточно далеко, чтобы не слышать ваши комментарии", - добавил Артем.
Они посмеялись, и проблемы показались не такими страшными.
Вдалеке прогремел гром. Но Ксения и Артем были готовы встретить любую бурю вместе.
"Новое начало"
Квартира Ксении и Артема, обычно уютная и гостеприимная, сегодня напоминала поле боя перед битвой. Если бы стены могли говорить, они бы, вероятно, попросили успокоительное. Воздух был густым от напряжения, словно перед грозой, когда каждый вдох дается с трудом, а кожа покрывается мурашками в ожидании первого раската грома.
Ксения металась между кухней и гостиной, поправляя салфетки и передвигая вазы с цветами, будто надеясь, что идеальная сервировка сможет предотвратить надвигающуюся бурю. Ее движения напоминали танец пчелы, пытающейся объяснить улью, что мед закончился, а новый урожай нектара под большим вопросом.
Артем сидел в кресле, нервно постукивая пальцами по подлокотнику. Его поза напоминала человека, готового в любой момент нырнуть под стол, если семейная дискуссия перерастет в боевые действия. Седина на висках, казалось, стала еще заметнее за последние дни, превратив его в преждевременно состарившегося мальчишку, попавшего в эпицентр семейного торнадо.
Звонок в дверь заставил обоих вздрогнуть, словно в дверь постучался не гость, а сам Дарт Вейдер, решивший присоединиться к семейному ужину. На пороге появилась Елена Павловна, сияющая, как новенький пятак, только что выпущенный Монетным двором.
- Дети мои! - воскликнула она, обнимая Ксению и Артема с энтузиазмом осьминога, наконец-то встретившего свою вторую половину. - Как я соскучилась! Калининград был прекрасен, но без вас даже янтарь казался просто застывшей смолой.
Не успела Ксения закрыть дверь, как раздался еще один звонок, словно сама судьба решила постучаться в их дом. На пороге стояла Валентина Егоровна, прямая как струна, с выражением лица, которое могло бы заморозить Черное море в разгар курортного сезона.
- Здравствуйте, - произнесла она сухо, проходя в квартиру и окидывая присутствующих взглядом, способным превратить Сахару в ледник.
Все расселись в гостиной, и Ксения почувствовала себя укротителем в клетке с голодными тиграми, которые вдруг решили обсудить преимущества вегетарианства. Елена Павловна, казалось, не замечала напряжения, щебеча о своей поездке и раздавая сувениры, словно Дед Мороз, решивший устроить Новый год в середине лета.
- А это тебе, Валечка, - сказала она, протягивая Валентине Егоровне небольшой конверт с таким видом, словно вручала ключи от королевства. - Особенный подарок.
Валентина Егоровна взяла конверт с таким видом, словно он мог взорваться в любую секунду или, что еще хуже, запеть "Калинку-малинку". Медленно, словно разминируя бомбу времен Второй мировой, она открыла его.Валентина Егоровна с удивлением посмотрела на содержимое конверта, который протянула ей Елена Павловна. Внутри оказались билеты в Турцию и ваучер на проживание в отеле.
- Что это значит? - хрипло спросила Валентина Егоровна, будто от волнения у нее пересохло во рту.
Елена Павловна улыбнулась доброй, почти детской улыбкой:
- Это для тебя, дорогая. Я подумала, что тебе не помешает отдохнуть. Столько лет ты была рядом, поддерживала нас. Пора и о себе подумать.
Повисла напряженная пауза. Артем и Ксения переглянулись, не зная как реагировать на неожиданный подарок.
Валентина Егоровна подняла глаза от путевки и посмотрела на дочь. Обычно живое и подвижное, сейчас ее лицо застыло и напоминало маску.
- Ты думаешь, этим можно откупиться? Что я прощу тебя за все эти годы? - тихо, почти шепотом проговорила она. Голос ее дрожал от обиды и разочарования.
Елена Павловна растерянно моргнула, ее улыбка погасла, как свеча на ветру, оставив после себя лишь легкий дымок недоумения.
- Валя, я не...
Но Валентина Егоровна уже поднялась на ноги, выпрямившись во весь свой небольшой рост, словно готовясь произнести речь перед армией игрушечных солдатиков.
- Я не собираюсь принимать подачки, - отчеканила она. - Я и сама могу купить себе путевку в Турцию, если захочу! Может быть, даже на Марс, чтобы быть подальше от всего этого!
С этими словами она швырнула конверт на стол, как перчатку, брошенную в лицо противнику на дуэли, где оружием были обиды и недосказанности, и направилась к выходу с грацией оскорбленной примадонны, покидающей сцену после неудачной премьеры.
В комнате повисла тишина. Елена Павловна сидела с поникшими плечами, на ее лице читались растерянность и обида. Артем переводил взгляд с одной матери на другую, не зная, что сказать. Ксения сделала шаг к двери, словно хотела остановить уходящую мать.
На мгновение Ксении показалось, что она видит всю жизнь Валентины Егоровны: годы ожидания, несбывшиеся надежды, одинокие вечера.
Этот момент казался решающим для их семьи. От того, что произойдет дальше, зависело многое - сможет ли семья преодолеть обиды и найти путь к примирению.
Все замерли в ожидании, не зная, чем закончится эта ситуация и каким будет их следующий семейный ужин.
И кто знает, куда повернет река их жизни дальше? Сможет ли любовь преодолеть годы обид и недопонимания? Найдут ли они в себе силы начать все сначала, или этот вечер станет началом новой эпохи холодной войны, где главным оружием будут пассивно-агрессивные комментарии за воскресным обедом?
Ответы на эти вопросы таились где-то там, за порогом, куда направлялась Валентина Егоровна, унося с собой груз прошлого и ключ к будущему. И только время могло показать, станет ли этот момент концом или новым началом для их семьи. А пока что, в воздухе повисло молчание, густое и тяжелое, как торт, который Ксения забыла достать из духовки...
Конец
Ваш лайк - наше вдохновение. Подпишитесь сейчас и влияйте на будущие истории. Подписаться!