— Говорят, он совсем плох, бедный дядя Георгий, — прошептала Вера Николаевна, промокая уголки глаз кружевным платочком. — Врачи дают не больше месяца.
Её собеседница, Алла Петровна, поджала губы и с деланной скорбью покачала головой, украшенной замысловатой причёской. В гостиной особняка Георгия Павловича Савина витал аромат дорогого кофе, смешанный с запахом свежей выпечки. Кухарка Глафира, служившая в доме уже двадцать лет, как всегда расстаралась к приезду гостей.
— Ах, бедняжка! — всплеснула руками Алла Петровна. — Подумать только, такое состояние... и никого рядом, кроме прислуги.
За окном шелестели вековые липы, отбрасывая причудливые тени на персидский ковёр. Савинский особняк, построенный ещё прадедом нынешнего хозяина, возвышался над городом, как маленький замок. Три этажа красного кирпича, увитые диким виноградом, антикварная мебель, коллекция картин, банковские счета — всё это вскоре должно было обрести нового владельца.
— А вы слышали, — Вера Николаевна понизила голос до едва слышного шёпота, — что Михаил Сергеевич уже нанял оценщика? Говорят, одна только библиотека тянет на...
Скрип половицы заставил обеих дам вздрогнуть. В дверях гостиной стоял высокий молодой человек в безупречном сером костюме.
— Дамы, — он слегка поклонился, — не помешаю?
— Андрюша! — Вера Николаевна расплылась в улыбке. — Ты тоже приехал проведать дядюшку?
Андрей Савин, племянник Георгия Павловича по линии младшего брата, небрежно опустился в кресло у камина. Его появление заставило обеих женщин напрячься — все знали, что именно он был главным фаворитом дяди последние пять лет.
— Естественно, — он улыбнулся краешком губ. — Семья есть семья.
В этот момент в гостиную буквально влетела Марина — внучатая племянница Георгия Павловича, девушка лет двадцати пяти с огненно-рыжими волосами и острым язычком.
— О, уже все в сборе? — она окинула присутствующих насмешливым взглядом. — Как это мило. Прямо семейный совет у постели умирающего. Только умирающего что-то не видно.
— Мариночка! — возмутилась Вера Николаевна. — Как можно быть такой бессердечной!
— А как можно быть такой лицемерной, тётя Вера? — парировала девушка. — Когда в прошлом году дядя Жора пригласил всех на свой юбилей, никто не приехал. Зато стоило пройти слуху о его болезни...
Она не договорила — в гостиную вошёл Михаил Сергеевич, двоюродный брат Георгия Павловича. Грузный мужчина лет шестидесяти, с залысинами и маленькими цепкими глазками, он считался самым успешным бизнесменом в семье. И самым беспринципным.
— А, молодёжь уже здесь, — он достал из кармана платок и промокнул лоб. — Прекрасно, прекрасно. Я как раз от нотариуса. Он говорит...
— От нотариуса? — перебил его Андрей, приподняв бровь. — Как интересно. А я думал, что завещание может быть оформлено только в присутствии завещателя.
— Ну... я просто консультировался... — Михаил Сергеевич замялся.
— О процедуре вступления в наследство? — уточнила Марина с ядовитой улыбкой. — Как предусмотрительно.
Напряжение в комнате можно было резать ножом. Каждый из присутствующих прикидывал свои шансы на наследство. Вера Николаевна была дальней родственницей по линии матери Георгия Павловича. Алла Петровна приходилась ему троюродной сестрой. Михаил Сергеевич — самый близкий по крови, не считая покойного брата, чей сын Андрей теперь сидел в кресле с таким видом, будто уже был хозяином положения.
— А где сам дядя? — спросила вдруг Марина. — Кто-нибудь его вообще видел?
Все переглянулись.
— Глафира сказала, он отдыхает, — пробормотала Вера Николаевна. — Нельзя беспокоить.
— Как удобно, — хмыкнула Марина. — А вы не находите странным, что нас всех пригласили, а хозяин даже не вышел поздороваться?
В этот момент дверь гостиной снова открылась. На пороге стоял высокий седой мужчина в безупречном тёмно-синем костюме. Его проницательные серые глаза по очереди оглядели каждого из присутствующих.
— Добрый день, родные мои, — Георгий Павлович Савин шагнул в комнату, и у половины собравшихся отвисли челюсти. Он выглядел не просто здоровым — он буквально лучился энергией.
— Дядя Жора! — Марина первая опомнилась и бросилась к нему. — Ты... ты прекрасно выглядишь!
— Благодарю, душа моя, — он поцеловал её в макушку. — Присядем?
Все молча наблюдали, как хозяин дома неторопливо опустился в своё любимое кресло у окна.
— Итак, — он обвёл взглядом застывших родственников, — я так понимаю, вы все здесь, чтобы... проведать умирающего дядюшку?
В его голосе звучала такая неприкрытая ирония, что Вера Николаевна покраснела и спрятала кружевной платочек в сумочку.
— Георгий Павлович, — начал было Михаил Сергеевич, но дядя поднял руку, останавливая его.
— Нет-нет, дорогой кузен, позволь мне договорить. Видишь ли, это я распустил слух о своей болезни. — Он сделал паузу, наслаждаясь произведённым эффектом. — Хотел посмотреть, кто из родни примчится делить шкуру неубитого медведя.
— Как вы можете! — возмутилась Алла Петровна. — Мы все искренне беспокоились...
— Правда? — Георгий Павлович усмехнулся. — Тогда почему за последние пять лет ты ни разу не позвонила, Алла? А ты, Вера, почему не приехала на юбилей? Михаил, помнится, ты был слишком занят, чтобы навестить меня после операции два года назад?
Родственники молчали, не смея поднять глаза.
— Зато стоило пройти слуху о моей скорой кончине, все тут как тут. С оценщиками, нотариусами и крокодильими слезами.
— А я говорила, что это подозрительно, — фыркнула Марина. — Только меня никто не слушал.
— Ты всегда была умницей, девочка, — Георгий Павлович тепло улыбнулся ей. — Кстати, как твоя учёба в медицинском?
— Последний курс, дядя. Скоро ординатура.
— Прекрасно. А ты, Андрей? Как твой социальный проект помощи детским домам?
— Развивается, — молодой человек пожал плечами. — Открыли уже третий образовательный центр.
— Замечательно, — кивнул старик. — Что ж, думаю, пора объявить о моём решении.
Он достал из внутреннего кармана пиджака конверт.
— Здесь моё новое завещание, составленное сегодня утром. Согласно ему, основную часть состояния я разделил между двумя наследниками — Мариной и Андреем.
— Но позвольте! — вскочил Михаил Сергеевич. — Я ваш ближайший родственник!
— Именно поэтому, дорогой кузен, тебе достанется наша фамильная Библия, — холодно ответил Георгий Павлович. — Надеюсь, ты найдёшь время её почитать. Особенно места о алчности и лицемерии.
Вера Николаевна тихо всхлипнула.
— Марина и Андрей — единственные, кто навещал меня не только в дни моего мнимого умирания, — продолжил старик. — Они проявили себя достойными людьми. Марина выбрала профессию врача и помогает людям. Андрей тратит свои силы и средства на помощь сиротам. Они заслужили это наследство не кровным родством, а своими поступками.
В гостиной повисла тяжёлая тишина.
— А теперь, — Георгий Павлович поднялся из кресла, — прошу прощения, но мне пора. У меня запланирована партия в гольф. В моём возрасте важно поддерживать активный образ жизни.
Он направился к двери, но у порога обернулся:
— Кстати, Глафира приготовила чудесный обед. Марина, Андрей — останетесь? А остальным, боюсь, пора домой. Дорога дальняя, не хочу вас задерживать.
Когда дверь за ним закрылась, в гостиной повисла гробовая тишина. Первой опомнилась Марина — она расхохоталась так заразительно, что даже всегда сдержанный Андрей не смог сдержать улыбки.
— Ну что, родственнички, — она вытерла выступившие от смеха слёзы, — как говорится, не делите шкуру неубитого медведя. Особенно если медведь бодр, здоров и играет в гольф.
Через полчаса особняк покинули все, кроме двоих наследников. Они сидели в той же гостиной, потягивая прекрасный коньяк из дядюшкиных запасов.
— Знаешь, — задумчиво произнесла Марина, глядя на янтарную жидкость в бокале, — я рада, что дядя Жора оказался таким... мудрым.
— И хитрым, — добавил Андрей. — Преподал всем отличный урок.
— Думаешь, они его усвоили?
— Сомневаюсь. Но это уже не наша проблема.
За окном догорал закат, окрашивая небо в цвет того самого коньяка. Старые липы всё так же шелестели листвой, а из сада доносился довольный голос Георгия Павловича, отрабатывающего удары на небольшом тренировочном поле для гольфа.
Всё было именно так, как должно быть, но к сожалению в нашей жизни является редкостью. Справедливость восторжествовала, а мудрость и добродетель оказались вознаграждены. И где-то в небесах наверняка улыбался Соломон, глядя на своего современного последователя, так изящно решившего извечный вопрос наследства.