В школе я учился по какой-то своей системе. И она дала результат. Хотя… С какой точки зрения посмотреть. Своей головой я пользоваться научился, а вот получить этому весомые, утверждённые доказательства – нет.
Продолжение цикла «Я, моя учёба и мои учителя. История борьбы, страданий и неожиданной любви»
Начало здесь:
Как же я мечтал получить в школе похвальный лист…
Только там со времён товарища Сталина стояло: «За отличные успехи и примерное поведение».
Всё! Задача не решаема.
И если с отличными успехами не было ни малейших проблем, то с примерным поведением была беда бедовая. Как выяснилось – пожизненная. Мне нужно было куда-то девать излишек энергии, которую я «экономил» на усилиях по обучению. Учителям нужно было как-то реализовывать своё недовольство «отличными успехами», и способом, которым я их достигал. Наступила гармония – мне ставили пятёрки, отказать в которых было невозможно. А поведение вещь весьма субъективная, тут возможны всяческие толкования.
В общем, в итоге всем сестрам доставалось по серьгам: Я при пятёрках, учителя при моральном удовольствии. Опять же экономия на бланках похвальных листов нужно учитывать.
Вот на чём основывалось учительское недовольство? О! Там тыща поводов. Один из которых – дневник!
Который, как известно «…основной документ школьника на время обучения, подтверждающий принадлежность последнего к данному образовательному учреждению…»
Как паспорт, только для ученика. Всё! Капец. Неустранимое противоречие.
Я его не носил. И не заполнял. Чем повергал учителей в ярость. Смотрим этот бюрократический шедевр, под названием «Положение о ведении школьного дневника»:
2.2. Расписание уроков в дневниках обучающихся должно соответствовать учебному плану и общешкольному расписанию уроков.
Блин! Расписание уроков не меняется в течение года. Зачем я должен был сорок раз писать одно и то же расписание? Меня это угнетало, и я его не заполнял. Любой учитель скажет ЗАЧЕМ. Чтобы:
2.3. Обучающийся ежедневно записывает домашнее задание в графы того дня, на который оно задано.
Блин ещё раз! Так я это – запоминал. Мне не нужно было записывать. Я мог рассказать, что нам задали по физкультуре-пению-алгебре и на ближайшее занятие, и четверть назад, и даже в прошлом году. А бессмысленные действия я старался игнорировать. Тогда ещё – интуитивно. Впоследствии – целенаправленно.
Но учитель, который с дипломом, и точно знает, не может угомониться. Ведь дневник нужен ещё и для:
3.1. Учитель, оценив ответ обучающегося, выставляет оценку в дневник обучающегося, заверяя своей подписью.
Для выставления же оценок! Чтобы … Чтобы – ЧТО? Оценки стоят в журнале, я их и так все помнил. Чтобы узнали мои родители? Так мои родители к процессу моего школьного обучения подошли мудро – не вмешивались.
Нет, первые год-два мама очень активно меня «учила». Чистописание, то-сё. Потом в дело вмешался папа. Быстро преподал мне курс математики за следующие года три, и сделал это в пределах недели не обладая педагогическим образованием, но обладая широким ремнём.
На мои стоны: «Это будет только в следующем году!» он не обращал ни малейшего внимания. Когда все учили таблицу умножения, я умел в столбик делить, умножать, потом научился делать это в голове, знал пропорции и умел обращаться с иксами. Папа сказал важное: «Учишься не для учителя или оценок. Мне они вообще пофиг. Учишься для себя – какая разница за какой класс программа, если ты можешь освоить это сейчас?»
Эта простейшая мысль запустила цепную реакцию. Родители некоторое время понаблюдали за моими оценками в дневнике. Потом сократили это наблюдение до: «раз в четверть», потому что: «Кстати! Третья четверть закончилась же. Тащи дневник, я буду посмотреть». Так как между годами и четвертями отличий не было, со временем и этот интерес угас. Моим родителям был неинтересен мой дневник. Папа был инженер по образованию, пусть и химик. И главнеющее инженерное правило: «Система работает? НИЧЕГО НЕ ТРОГАЙ!» – блюл безукоризненно.
Система (сын) работала (приносил пятёрки), чего туда лезть?
Однако, тонкую душевную организацию учителей оскорбляло, когда на девственно чистом развороте дневника я за минуту до выставления оценки писал предмет, по которому мне собирались выставить оценку. Обычно это выглядело так: «Алгебра – 5. Дневник не ведёт! Геометрия – 5. Заполни дневник! История – 5. Ау! Родители! Повлияйте на ребёнка, он не ведёт дневник! Ужос-Ужос!»
Как-то так. Потом, когда мне надоело это слушать, я дневник стал просто «забывать».
Ну и как такому давать похвальный лист? Да никак. Так мне его ни разу и не дали.
Был, правда, единственный год, когда всё же меня решили осчастливить, и даже его выписали, и я даже его видел своими глазами. Но в промежутке между «посмотрел» и «вручили» я успел чего-то отчебучить, и столь необходимое «примерное поведение» стало не примерным, и даже не просто «удовлетворительным», а попахивало «неудовлетворительным». И мой похвальный лист порвали прямо на моих глазах.
Я тогда расстроился.
Зато я умудрялся решать все контрольные за два варианта сразу. Иначе мне было скушно. Причём делал я это по всем предметам без исключения. Особенно класса с седьмого. Когда ко мне за парту попросилась «самая красивая девочка класса». Я был польщён. «Самая красивая» оказалась ещё и самой практичной, обычно так и происходит в жизни. Она неплохо монетизировала внешние данные в нужные оценки.
– Слушай, у меня не получается пример. Поможешь? – умоляюще посмотрела она на меня своими «самыми красивыми» глазами в классе. Ну кто устоит при таких подходах? Я не устоял:
– Да не вопрос. Давай сюда.
Учителя некоторое время вяло боролись с моей многостаночностью. Потом махнули рукой. Случались и такие диалоги:
– Результаты контрольной: Иванов – 4, Петров – 3, Сидорова – 4…
– А я не понял, почему это у Сидоровой четыре? – раздавался мой недовольный голос. Хотя я и не Сидорова.
– Потому что, Олег, ты в третьем примере ошибся, – никого не смущало, что «Олег» ошибся в третьем примере у «Сидоровой».
– Да как ошибся? Быть не может. Я проверял! Покажите…
Ну и кому такие диалоги из учителей понравятся? Тем более, что остальные ученики радостно наблюдали, как мы обсуждали скобки-синусы в контрольной.
Сидорова при этом сидела, скромно потупив взгляд, как будто происходящее в её контрольной её не касалось. Настоящая девочка!
Причём контрольные я решал примерно по такой схеме: первые минут двадцать я решал «не свой» вариант. Ну чтобы было время переписать хотя бы своим почерком. Потом баловался, валял дурака, и давал всем: «Дай списать!». За оставшиеся минут десять-пятнадцать решал свой вариант. Всё, контрольная закончилась.
Я был участником всех школьных команд по всем олимпиадам вообще. Стандартная школьная команда на районную (городскую, любую) Олимпиаду выглядела так: «Сборная по математике: Олег + кто-то ещё. Сборная по биологии: Олег + кто-то ещё, но уже другой». И так – по всем сборным. Если «сборная» состояла из одного человека, то это был просто Олег.
Короче, со временем я обтёрся, и стал борзеть. Перестал носить дневник. Родителей моих в школу вызывать было бесполезно: мама серьёзно болела, а папа школьные собрания не посещал принципиально:
«Я человек рабочачий, мне есть чем заняться в жизни, кроме как выслушивать ваши трудности с моим сыном. У нас разделение труда: я его воспитываю, а вы его учите. Я вам не рассказываю про свои тяготы и лишения, вы меня не грузите своими, договорились? У вас диплом – справляйтесь, как хотите. У меня семья и работа – справляюсь, как могу. Точка».
Потом я начал некоторым образом глумиться. Сначала – в лёгкую. На полшишечки. Потом стал распоясываться всё больше и дальше.
Вот я заводил тему про то, как «талантливо» преподают такой чудесный и многообещающий предмет, как литература.
Со штампованными темами сочинений, с книжками «по программе». С правилами: «Как нужно писать сочинение прилежному советскому ученику, чтобы учителю понравилось». Напомнить? Напоминаю:
«Правильное» сочинение должно состоять из трёх частей: Вводной, Основной и Заключительной. Вводную часть не мешает начать с эпиграфа, в котором, опираясь на чью-то мудрую цитату, постараться изложить основную мысль сочинения. Совпадающую с программой, естественно. Эпиграф – это стильно, и учителю понравится
Ещё: В «хорошем» сочинении хорошего ученика должны присутствовать цитаты. Цитаты должны: а) принадлежать умным и уважаемым людям с авторитетом, и б) подтверждать основную мыль сочинения. Совпадающую с программой, естественно.
А зачем мне чьи-то цитаты в МОЁМ сочинении? И до Вики-цитатника было ещё ой, как далеко. Где я вам цитат напасусь? И никому в голову не приходило, что для того чтобы обеспечить нужный объём цитирования ученик должен: 1) Достаточно много прочитать, и примерно запомнить основные мысли «уважаемых» (обязательно!) авторов. Потом: 2) Начитать столько, чтобы под каждое сочинение был такой автор и такие идеи. Следом: 3) При подготовке к сочинению пойти в библиотеку, взять всех этих «уважаемых» (обязательно!) авторов, найти эти места и выписать дословно.
Вариант 4) я сразу отвергаю. Вариант 4) звучит так: «Прилежный ученик, читая «уважаемого» автора в «рекомендованном» произведении прилежно выбирает «умные» цитаты, и прилежно их записывает в отдельную тетрадку для цитат, чтобы использовать их в дальнейшем, когда того затребует очередное сочинение».
Лично я был не настолько «прилежен», и никого «прилежного» в своём окружении увидеть мне так и не удалось. Вот зачем изначально система подгоняет ответ под условие? Зачем этот махровый формализм?
Сначала я попробовал обойтись без чьей-то «мудрости» вообще. Мне сказали: «Сочинение прекрасное, но нет цитат. Оценка – снижена».
Я ведь хотел по-честному. Хорошо, не я это начал.
И я начал цитировать… сам себя. Брал свою же мысль, которая отвечала «основной теме сочинения», конечно. Выражал её позаковыристее. Потом придумывал ей автора и произведение. Всё, условие цитирования выполнены.
Например:
Как прекрасно сказал известный ставропольский писатель-орденоносец Петров-Пивасиков в своём эпохальном произведении: «Ветка дуба и иголка сосны», что…
- и далее текст «цитаты» собственного разлива.
Почему я должен себя ограничивать тем, сказал это кто-нибудь, или ещё не сказал?
И кто такой Петров-Пивасиков? И не родственник ли он художнику Петрову-Водкину? Что за «Ветка дуба и сосновая иголка»? Почему об этом никто не знает?
- но никто вопросов не задавал. Вообще. Я распоясался в конец. Стал допускать дерзкие аллюзии.
Я цитировал такие произведения, как: «Червовый валет», «Живые тела», «Герой вашего времени», «Идущий по прибою».
Как в этом не были опознаны: «Пиковая дама», «Мёртвые души», «Бегущая по волнам» – просто непонятно.
Когда я ссылался на «Герой ВАШЕГО времени», я уже просто начал дерзить. Ну не может не привлечь внимания такое произведение. Не привлекло…
В «афтары» я записал почти всех учителей и некоторых одноклассников. Изменив одну-две буквы буквально. Классная руководительница Лилия Ивановна Прокопьева стала «маститой поэтессой периода гражданской войны ЛилИ Прокопьевской в своей лучшей поэме «Реквием Полтаве».
Да простят меня Александр Сергеевич и Анна Андреевна Горенко, более известная как Ахматова.
Ни малейших возражений. Самое главное: навесить побольше титулов: маститый. Известный. Орденоносец. Эпохальный.
Добавить деталей: ставропольский. Живший в глухой сибирской деревушке. Периода гражданской войны. Или: серебряного века русской литературы.
И всё – дело в шляпе! У меня в «афтарах» цитат числились: Г. Вицинов, Е. Моргунович, Ю. Никуленко, по-моему даже в рамках одного сочинения – всё всех устраивало.
Кроме меня…
И ладно бы это читала бы только одна учительница литературы. Но эти сочинения куда-то возили, они там места какие-то занимали в районах-городах-областях.
Ну хоть бы один кто спросил: а кто эти чудесные люди, которых ты так красиво цитируешь? Ты же из раза в раз их находишь – кто они? Где можно прочитать? Хотя бы О них, а, может, и их самих? У тебя всё время новые «таланты» – где ты их берёшь?
Ни разу. Никто. Не задал. Ни одного. Вопроса.
Так я создавал фейки школьного масштаба.
Интересно, а может кто сейчас цитирует «цитаты» из моих сочинений?
Продолжение следует...