Типичная картина. Идеально чистая, вылизанная матерью до блеска гостиная, национальные блюда на столе в изобилии, казалось бы, дом- полная чаша, только все равно за столом висела тяжелая, давящая тишина – отец ел. Мать то и дело расспрашивала его о работе и каком-то деле, о встрече с какими-то Басаевыми, но это нисколько не разряжало обстановку, потому что мрачные односложные ответы отца красноречиво говорили о том, как он относится к своим домочадцам. Элине было неинтересно. Единственное, о чём думала девушка – о побеге в свою комнату, чтобы укутаться в одеяльце, дождаться, когда дома всё затихнет- и можно будет попереписываться с Маратом. Но нужно ждать, пока отец закончит трапезу. Он на прошлой неделе вернулся из республики, летал по каким-то делам и почему-то с тех пор еще ни раз не пропадал по ночам в городе. И Эля поймала себя на мысли, что жалеет, что он дома… Тут же осекла себя за то, какой эгоистичной была в своих суждениях, но ничего поделать с этим не могла. Отец уезжал – и словно дышалось легче.
Он закончил, наконец, есть, выпил свой вечерний чай и взглянул на дочь за весь вечер в первый раз. Долго смотрел, о чём-то размышляя. А потом положил руку на стол, важно нахмурился и объявил:
– Жених теперь у тебя есть. Скоро помолвка. Это сын моего партнёра и хорошего друга. Когда придёт время вы с ним поженитесь и мы объединимся в одну семью. С сегодняшнего дня тебе запрещено гулять без позволения жениха. Выходить на улицу только во двор. И чтобы никаких друзей. Поняла? Детство закончилось. Элина даже не поверила сначала словам отца. Он серьезно сейчас?
– А институт? -робко произнесла она, не понимая, как ее учеба встроится в парадигму его новых «правил».
Отец не спеша взял зубочистку и с типичным цыканьем начал орудовать ею в зубах.
– С институтом твоему жениху теперь решать. Не разрешит учиться- заберешь документы.
Жених? Тот, кого ни разу не видела? Был в её жизни лишь один человек, кого любила и за кого мечтала в будущем выйти замуж. Нарожать ему детей и жить в любви. Именно любви не хватало ей всю жизнь. Родители никогда не проявляли нежных чувств по отношению к дочери. Да и друг к другу в принципе тоже. Элина знала, что мать никогда не любила отца. Её выдали замуж родители, так и не спросив на то мнение дочери. Но мать смирилась и даже научилась уживаться с мужем-тираном. Ужаснее всего было то, что она страдала от его измен и равнодушия, чисто по-женски, не потому, что любила, а потому, что ее такой расклад просто унижал как женщину. Именно сейчас, познав, что такое любовь и взаимность, Элина, наконец, смогла рассмотреть весь тот мрачный шлейф, который тянулся за ее отцом и матерью все эти годы жизни в «нелюбви», зато в правильной, образцово-показательной семье по мнению односельчан.
Элина такого будущего себе не хотела. Настолько, что впервые в жизни прорезался голос. Появилась воля к сопротивлению, чтобы возразить.
– Я не знаю его и выходить замуж не хочу, – ответила отцу, на что тот грозно свел брови на переносице. Этого взгляда Эля боялась ещё с детства.
– А кто тебя спрашивал?! Не хочет она. Я так решил. И свекр твой будущий. Как скажу, так и сделаешь. Попробуй только ляпнуть что-нибудь подобное на помолвке! – обрубил отец и встал из-за стола. – Поговори с ней нормально. Объясни всё. Чтобы не вздумала меня опозорить, а то выпорю.
Отец действительно мог выпороть, Элина это знала не понаслышке. Он, казалось, всегда был таким жестоким и злым. Элина ни разу не видела его улыбающимся. Лишь грубым и жёстким, как зверь. В детстве ей часто прилетало его ремнём. Причем за совсем уж мелочные проступки. Казалось, ему нравится причинять боль. Он вообще либо не замечал ее, либо бил. – Хорошо, дорогой, – кивнула мать, а у Элины от подступающих слёз защипало в носу. А как же Марат? Что она ему скажет? Ведь обещала, что выйдет за него и он ждёт. И она… Как теперь она отдаст своё сердце другому, если оно уже Марату принадлежит? Так нельзя. Она не хочет так!
Заплакала, к матери бросилась. Обняла её крепко, содрогнулась.
– Я не могу, мам. За того, кого не знаю, не могу. И я уже… Уже влюблена.
Мать отстранилась, с ужасом зыркнула на дверь, в которую только что вышел отец. И, убедившись, что он не услышал, замахнулась на дочь. Пощёчина получилась сильной, болезненной. У Элины даже голова дёрнулась.
– Не вздумай сказать такое своему отцу, он с тебя кожу снимет! И чтоб я больше ничего подобного не слышала! Ты меня поняла?!
Элина замотала головой в неверии. И это говорит мать, которая сама всю жизнь с нелюбимым?.. Что же это за мать такая?
– Ты когда-нибудь любила, мам? Так, чтобы до головокружения и мурашек по коже? Любила? Знаешь, что это за чувство? – упав на колени перед родительницей, схватила её за руки. В глазах немая мольба и сердце болит, аж рёбра разламывает.
– Рот закрой, сказала тебе! – зашипела на неё мать. – Нет никакой любви, поняла?! Ты просто гулящая девка, возомнившая о себе невесть что! Завтра же отведу тебя к врачу и, если окажется, что ты уже не девственница, я тебя убью, поняла? Какой позор на наши с отцом головы! – тогда в глазах матери Элина увидела злорадство и страх. С одной стороны, она боялась, что дочь окажется порченной. А с другой радовалась, что замуж пойдёт не по любви, как хотелось бы каждой девушке, а по расчёту, как выдали её. Откуда эта гниль в ней была? Как можно было не желать дочери хорошего? Или же это пресловутое «как у всех», «мы так жили- и вы жить будете» настолько засело в подкорку, настолько въелось под кожу, что уже у нее в крови, что она уже и не понимает, что для единственной дочери хорошо, а что плохо?
В груди стало больно, когда мама оттолкнула Элину и та упала на пол. Свернулась там клубочком и заплакала.
Нет, она не смирится. Ни за что не смирится. Не станет овцой, принесённой в жертву на благо родителей. Она с Маратом сбежит, но замуж за нелюбимого никогда не пойдёт. Она ведь даже не знала этого человека. И лучше бы не узнала никогда. – Перестань бояться, Элин,– пытался внести рациональное зерно в ее сумбур Марат.– Мы не в Средние века живем, не заставят они тебя вот так, против воли…
Элина лишь тихо всхлипнула. Её пугала и разочаровывала пассивная позиция Марата. Вернее нет, пассивной ее нельзя было назвать. Как разумный человек он просто пытался действовать рационально.
– Понимаешь, я не преступник какой-то, мы не в мексиканском сериале. В наше время вот так в никуда не сбегают, Элина. У нас с тобой учеба, планы на будущее. Да и как нам потом жизнь строить? С родителями связь разорвать? Неправильно это. Не по-человечески Мы по-другому поступим. Я в следующем году уже к родственнику в клинику фельдшером устроюсь. Это все-таки деньги какие-никакие. Постараюсь экзамены экстернатом сдать и в аспирантуру поступить. Для твоего отца это уже больше, чем бедный парнишка без диплома с одной матерью на иждивении…
Элина горько усмехнулась. Уже даже слез не было. Просто пустота и отчаяние, то, которое тупое и обреченное. Марат просто не понимал, о чем говорит. Её отцу даже пять дипломов бы ничего не значили. Если уж он себе что-то вбил в голову, то всё. А в ситуации с ее новоявленным женишком все вообще понятно было – он продавал ее, как товар. За бизнес, за какие-то свои делишки и выгоды. И даже если бы Марат приехал ее сватать на белом лимузине, то получил бы отворот-поворот. Просто потому, что отец изначально решил иначе, а перечить ему у них в семье было запрещено – этот закон она усвоила с раннего детства.
Видя, что девушка все сильнее впадает в отчаяние, Марат попытался добавить свою ложку меда в бочку дегтя- именно в таком варианте. Горче уже быть не могло.
– Впереди летние каникулы, Эль. Я с матерью поговорю. Если совсем плохо будет, может переведемся к нам в республику, там доучимся…
Почему-то Элина не верила его словам. Нет, Марат не врал. Он был просто не готов. Растерян. Напуган. Его можно было понять и оправдать. Это она со своими проблемами, которые не требовали отлагательств. А он- простой парнишка со светлой головой, которому она своими бедами может жизнь сломать. Он может вообще к своей врачебной специальности всю жизнь шел. А тут такое…Когда Марат провожал Элю до их «безопасного места»– за несколько улиц от ее дома, по маршруту, по которому отец точно никогда не ездил, на сердце было ощущение фатальности и обреченности. Она не верила в их будущее. Не верила в свое будущее. Вмиг все краски этого мира потухли. Обреченно поплелась до дома по утопающей в изумрудной зелени и ароматах весенних цветений столице. Все вокруг сияло и улыбалось в лучах молодого солнца, а она всего этого не видела, настолько была погружена в свои переживания. Именно поэтому и не заметила эскадру дорогих автомобилей возле дома, явно не соседских.
О том, что у них гости, поняла по доносящимся из гостиной крикам. Забавный факт – обувница в прихожей была пустой. Так же, как и отец, эти «хозяева жизни» не разувались в домашних помещениях. И не было им никакого дела до грязи и микробов на улице. Почему-то всплыли слова Марата в голове. «Мы ведь не в мексиканском сериале живем»… А ведь именно в таких сериалах никто никогда не разувался дома. Значит, кто-то все-таки живет…
– Элина!– послышался грубый окрик отца из зала. Тут же из кухни вынырнула мать, которая с порога всучила дочери в руки большое блюдо с какой-то едой.
– Отнеси гостям и поздоровайся, – не проговорила, а словно бы прошипела мать. Глаза ее горели возбужденно-радостным огоньком.
Ноги Элины не слушались. В горле пересохло, а перед глазами рябило.
Она сама не помнила, как переступила порог большой комнаты, прошла внутрь, поставила в центр стола блюдо.
– Здравствуйте, – пропищала под нос, не поднимая глаза на сидевших.
– Элина, это Артур, твой будущий муж, – раздался справа очередной выкрик отца. И почему он все время говорил так, словно орет… И ведь это только с ней и матерью. Она пару раз слышала, как он общался с теми, своими- к которым уезжал по ночам. С ними он нормально разговаривал. Это ненависть такая? Неприятие?
Девушка подняла глаза на присутствовавших. Среди толпы возрастных мужчин она без труда угадала своего «суженого». Артур был статным и даже симпатичным. Дорогая одежда, лежащий рядом на столе последней модели навороченный телефон, тут же- словно бы не было другого места, куда положить, ключи от машины люксовой марки. Нет, Элина не цепляла это глазами специально. Просто все было настолько вычурно, напоказ, что буквально кричало о своем наличии. Но самым отталкивающим были даже не кричащие бренды на ее женихе. Его выражение лица- гадкое, самодовольное, уничижительное. Он смотрел на Элину как на вещь. Не было в этом взгляде сейчас, при первой встрече, ни восторга, ни даже интереса. Он оценивал ее. Гадко, похабно прощупывал глазами.
К горлу Эли подступила тошнота. Не дожидаясь дальнейших указаний отца, она пулей вылетела из комнаты и понеслась на кухню, где ее ждала вторая засада.
Стоило догадаться, что как на большинстве кавказских застолий женщины просто сидели отдельно, поэтому на кухне ей пришлось столкнуться с настоящим курятником. Молодухи с идеально накрашенными лицами и нататуированными бровями, важные матроны, облаченные в безразмерные балахоны и неизменно скрещивающие руки на толстом животе, снующие худые тени- то ли самые хозяйственные из всех присутствующих, то ли самые неприкаянные…
– А, это наша будущая невестка, – раздался по центру стола доминирующий грудной голос.
Элина опасливо подняла глаза на женщину с морщинистым ртом, увенчанным гаденькими черными усиками над губой. Та смотрела на нее так же плотоядно, как и Артур пару минут назад. А еще их глаза были очень сильно похожи. Видимо, родственники.
Угадала.
–Это бабушка твоего жениха, Элина, поздоровайся, как положено, – очередное шипение-упрек от матери, которая даже слегка подтолкнула в спину ее к женщине. Элина дежурно поприветствовала всех присутствовавших, как положено, а потом заняла отведенное ей скромное место в углу стола, чтобы потом на протяжении нескольких часов выслушивать совершенно нетактичные и бесцеремонные оценки в свой адрес. Женщины не скупились на разбор ее внешности в ее же присутствии. Оценки были преимущественно нейтральные или даже не в пользу Эли.
– Худовата твоя дочь, не кормите что ли? – одно из последних, что услышала Элина в свой адрес. От усатой тетки, имя которой она пропустила мимо ушей, хоть та и должна была стать ее новой ближайшей родственницей
– Зато она у нас в институте учится, – нелепо оправдывалась мать.
Усатая лишь махнула рукой на реплику матери. – Кому нужны эти институты. Все равно дома будет сидеть. Наследников ей надо нам родить, а институты нам ее на что…
Элина больше не выдержала. Давя в себе подступающие слезы, быстро вскочила из-за стола и выбежала прочь в направлении своей комнаты. Но… Не тут-то было.
Нырнуть в последнее свое пристанище и от души поплакать ей помешал преградивший путь Артур.
–Комнату свою показывай, – не попросил, приказал.
Элина не дышала. Рядом с ним не было воздуха. Этот человек напротив, оказавшийся очень высоким, почти заслонявшим свет люстры, внушал лишь страх на каком-то животном, инстинктивном уровне.
Девушка зашла к себе, дернувшись, когда услышала за спиной закрывающуюся дверь.
Артур, особо не глядя на невесту, нагло огляделся по сторонам, подошел к ее письменному столу, бесцеремонно просканировав его глазами, задержался глазами на фотографиях с подругами- это были детские фото со школьного выпускного. Отец сначала категорически запретил ей туда идти- даже диплом получать. Но мать все-таки каким-то чудом уговорила. Странно, даже у этой черствой женщины случались прояснения. А может это просто она пыталась такой казаться – может так было попросту удобнее.
Подошел к шкафу с одеждой, открыл нараспашку, стал с цоканием вешалок друг о друга перебирать его содержимое, нагло вываливая на пол.
–Значит так, чтобы от всех этих блядских тряпок избавилась! Никаких блузок в обтяжку, никаких штанов.
–А джинсы? Зимой же как ходить…– вырвалось у нее, за что она тут же была готова себя проклясть. Нет, она не начала с ним спорить или попросту не выставила его из своей комнаты. Она попыталась оправдаться перед ним! Спасовала! Разве не это проекция поведения ее собственной матери?! Сильной и смелой всегда легко быть тогда, когда твой страх и его источник на расстоянии или в воображении. Не спешите осуждать тех, кто слаб. Мы ведь не знаем, как поведем себя, окажись в тех же обстоятельствах на том же месте…
На удивление Артур задумался. Заверещал его телефон, все это время остававшийся в руках вместе с массивными брелоком с ключами на люксовый автомобиль. Он бросил на дисплей небрежный взгляд, немного завис и вернулся к Элине. – Джинсы можно, – на полтона ниже, поэтому с хрипотцой, но отнюдь не добро,– но только задницу чтоб прикрывала свитерами там и прочей хуйней, поняла?!
– Поняла…
– Отец сказал, что свадьбу сыграем в декабре? Мне на полгода уехать надо на юг. Там игорный бизнес наш встал. Надо проконтролировать. А ты чтоб не расслаблялась. Узнаю, что путаешься с кем-то левым- хана тебе. И чтоб подружек своих почистила – вот таких шмар, как на фото, – показал головой на выпускную карточку в рамке, – чтобы не видел рядом. Узнаю- убью. Мне блядь не нужна, усекла?
Телефон снова завибрировал и на дисплее Элина смогла разглядеть «Наташа». На этот раз он поднял.
– Да, – грубо и пренебрежительно, но с какой-то иной интонацией, чем к ней, к Элине,– я ж сказал, что перезвоню, пока занят…
Эля не могла расслышать слов говорившей с ее женихом девушки, но то, что это был именно женский молодой голос, было очевидно.
–Да, всё в силе. В семь сегодня. Да, заберу…
Она смотрела на него и не могла поверить собственным ушами. Это ведь то, о чем она подумала? У него женщина! И он сейчас обговаривает с ней их сегодняшнюю встречу. Нагло, не стесняясь и не церемонясь, прямо перед ней, его вроде как невестой. Даже отец такое не позволял себе в отношении матери…
Положив трубку и посчитав, что он потратил достаточное количество времени на Элю, Артур развернулся и направился к выходу.
Потом в дверях быстро вытащил из внутреннего кармана куртки коробку от нового дорогого телефона, небрежно швырнул ей на кровать.
– Там и номер новый. Прекрасный повод очистить свою жизнь от ненужных людей. Это теперь твоя основная связь. Тот номер чтоб похерила. Этот номер дашь только тем, за общение с кем я тебя не прибью. И помни, Элина, нормально делай – нормально будет.
Продолжение следует…
Контент взят из интернета
Автор книги Анастасия Шерр, Иман Кальби