Не сворачивая на свою улицу, Аля с Сашей поехали сразу к дому брата. Серёжка уже вернулся домой, и храпел в своей комнате. Майя сидела перед телевизором, Лера тихонько играла в уголке с куклой предоставленная самой себе. Аля спросила невестку.
— Сергей где?
— Там, — Майка кивнула рукой в сторону своей спальни, — притащился на рогах, как дошёл только, пьянее грязи был, теперь вот храпит как мартовский медведь.
— Ладно пускай спит, — решила Аля, — думаю его сейчас лучше не трогать. Как проспится, скажешь что маму оставили в больнице с переломом. На днях операцию делать будут.
— Как в больнице, — Майя вытаращилась на золовку, — это что, хозяйство опять на мне что ли?
— На тебе или на неё, — Аля указала головой на дверь спальни, — мне всё равно, разбирайтесь тут сами как хотите. Мозгами нужно было думать, прежде чем скандал затевать. Вот к чему привели ваши выяснения отношений. Неизвестно ещё, что дальше будет, а то так может статься, что мама на костылях останется.
— А что ты мне высказываешь, — взвилась Майя, — братику своему лучше об этом расскажи. Взял моду кулаками размахивать, ещё раз такое случится, посажу, вот ей-Богу посажу.
— Это ваша жизнь и ваши дела. Как хотите, так и поступайте. Мы сюда за Лерой приехали, пускай девочка пока мамы не будет, у нас поживёт, а то вы её своими криками до конца перепугаете.
— Да пожалуйста, — тут же согласилась Мая, — только спасибо скажу, мне одной и с ребёнком и с хозяйством не справиться. На братика твоего надежды никакой, или пьёт или по бабам шляется.
— Ты не лучше, — тихо проговорила Аля и пошла собирать племянницу.
Лерочка когда узнала что поедет в гости к тёте Алевтине обрадовалась и захлопала в ладоши.
— Я с Тёмой играть буду, и с бабой Олей. А ты мне оладушек напечёшь?
— Напеку моя хорошая, обязательно напеку, — пообещала Аля.
Надежда в больнице пролежала почти два месяца, домой вернулась в конце февраля. За это время Майка с Сергеем продали корову, а поросят кур и гусей пустили под нож. Когда она узнала о том что подворье опустело, то у неё чуть не случился сердечный приступ. Поехала бы снова в больницу, если бы не фельдшер Луиза Анатольевна, которая вовремя заглянула проведать больную.
— Мам, так лучше будет, поверь, — уговаривала Аля мать,— ты на костылях с трудом ходишь, кто бы со всем этим управлялся. Ни Сергей ни Майка, делать ничего не будут, а мне некогда, у самой дом и работа.
— Да как жить то теперь, двор пустой. Ни молочка, ни мясушка своего. Чем ребёнка кормить буду, — причитала Надежда, сидя на своей кровати в боковушке.
— Ничего, голодной смертью не помрёте, — раздражаясь на упрямство матери, проговорила Аля, — мы поможем. Для тебя и Леры найдётся у нас и молоко и мясо. А трутни твои, пускай сами себя кормят.
— Это что, мне теперь отдельно что ли питаться? — не унималась Надежда.
— Если надо, значит будешь питаться отдельно. Для тебя и племянницы мне ничего не жалко, а братик с жёнушкой своей, пускай сами о себе заботятся. Если бы жили как люди, то и ты не оказалась бы сейчас в таком положении.
— Ох Алька, — вздохнула Надежда, — какая же ты всё-таки жестокая, он ведь брат твой родной.
— Я помню об этом мам, но и то помню, сколько твой дорогой сыночек гадости мне сделал. Так что не нужно меня упрекать в жестокости, я хорошие уроки в жизни от вас получила. Лера наверное пускай ещё у нас поживёт, пока ты хоть немного окрепнешь? — переводя разговор, спросила она мать.
— Нет, — тут же возразила Надежда, — везите внучку домой, пригляжу за ней как смогу, в садик водить её теперь ненужно, что я целыми днями в четырёх стенах делать стану.
— Мам, но ты же сама на костылях с трудом ходишь, куда тебе ещё за ребёнком глядеть.
— Догляжу, не сомневайся, так что везите её домой, да побыстрее.
Аля поняла что спорить с матерью бесполезно, поэтому согласилась. Лера когда узнала что нужно возвращаться домой, так расплакалась, что еле успокоили. Затихла только после того, как Аля пообещала ей, что на выходные будет забирать к себе.
— Надо ехать, хорошая моя, — уговаривала она девочку, — бабушка домой вернулась, ждёт тебя. Ты ведь соскучилась по бабушке Наде.
Лерочка кивнула в ответ головкой.
— Вот видишь, и она по тебе скучает, так что давай собираться.
В этот год казалось всё шло через силу, вначале зима долго не заявляла свои права, а теперь и весна не больно торопилась в их края. Приходила она как-то несмело словно через силу. Грязный снег долго лежал по обочинам вдоль дорого, и всё никак не хотел таять. Даже когда солнце стало вовсю припекать, его бело - серо - чёрные островки виднелись среди полей и на опушках Горелого леса. Грачи, первые весенние вестники, тоже появились с опозданием. Их говорливые стаи, вернулись только когда старые вётлы по берегам Липового Донца покрылись первой робкой зеленью. В привычное для прилёта время было тихо, а первое радостное карр, появились только в середине апреля.
Надежда свыклась со своим теперешним положением, сидела целыми днями в доме, хорошо хоть Лерочка скрашивала серые, как под копирку дни. По выходным приходила Аля, приносила продукты, забирала вещи, чтобы постирать, и племянницу к себе. Чтобы не ссориться с дочерью, она говорила что готовит для себя сама и питается отдельно, а на самом деле, сын с невесткой, частенько опустошали кастрюльки, оставляя еды едва на дне. Когда почва совсем просохла и стало тепло, она завела было разговор о том что нужно посадить огород, но Сергей так зыркнул, что она оставила эту затею и больше к ней не возвращалась. Ходила Надежда всё так же плохо, без костылей почти не могла стоять. Аля повезла её на консультацию в больницу, но врач обнадёживать не стал. Сказал что костыли она теперь навряд ли оставит.
— А что вы хотели, душа моя, — говорил пожилой седовласый мужчина, — перелом был сложный. Кости срастались плохо, да и возраст, сами понимаете не девочка молоденькая. Так что говорите спасибо что хоть так можете ходить.
А в доме ничего радостного не происходило. Сын с невесткой продолжали ругаться чуть ли не каждый день. Тихо бывало только тогда, когда Сергей или был сильно навеселе, или уезжал к любовнице. Майка тоже домой появлялась поздно вечером, а иногда и ночью, ссылаясь на то что в бухгалтерии много работы, а она как никак заместитель главного бухгалтера. А потом прошёл слух, что путается её невестка с новым инженером. Пришла как-то к ней Валентина Жорына, вроде как проведать бывшую товарку, и всё вывалила.
— Я её Надь, частенько замечаю, как кошка шкодливая вдоль заборов крадётся, думает никто не видит из какого двора выходит. С инженером она мутит, гляди, умотает от твоего Серёги с ним, и девку с собой увезёт.
— Ты что, белены объелась, быть такого не может, — не поверила Надежда.
— А я говорю, так оно и есть, — настаивала на своём Жорына, — мне не веришь, у Симонихи спроси, она их голубков чуть ли не на горячем застала.
— Вот сейчас поплетусь на костылях на другой край улицы, — разозлилась Печёнкина.
— Так если хочешь, я её к тебе пришлю, — услужливо предложила Валентина.
— Не надо, обойдусь, — отмахнулась она от Жорыной.
Но червь сомнения и беспокойства, поселился в душе и стал грызть её изнутри.