Найти тему
Брусникины рассказы

Осколки души (часть 72)

Надежда хотела было поделиться тем что узнала от Жорыной с дочерью, но передумала. “Не нужно ей про это знать, может неправда всё,— размышляла она, — да и что Алька сделает, с Сергеем они как кошка с собакой. Ещё на сторону невестки встанет, и поможет ей уйти, а как я без Лерочки останусь, она для меня свет в окошке”. Однажды когда сына не было дома, загулял где-то с Колькой Кречетовым, Майка нарядившись в лучшее своё платье собралась уходить.

— Ты куда это лыжи навострила, — Надежда встав у двери перегородила ей дорогу.

— Тебе какое дело, я человек свободный, куда хочу туда и иду, за сыночком своим лучше следи, — Майка попыталась обойти свекровь, но та выставила впереди себя костыль.

— Майка, побойся Бога, какой свободный человек, у тебя муж, дочь растёт. Она же вас почти не видит, того и гляди скоро Альку матерью называть станет, — попыталась усовестить невестку Надежда.

— А чего мне бояться, такого мужа как твой ненаглядный Серёженька, и даром не нужно. Что хорошего я от него вижу, только и знает что обзывать, да руки свои поганые протягивать. Всё достали вы меня с ним, вот как достали, — Майка провела рукой по горлу, — я на развод подаю и уйду от вас.

— Это куда ты уходить собралась? — Надежда на шаг подступилась к невестке поближе.

— Есть мне куда теперь уйти, скоро узнаете, — прошипела Майка прямо в лицо свекрови.

— Ах ты бесстыдница, значит это всё правда?

— Что правда? — Майка уперла руки в бока

— То что ты с инженером этим свалялась.

— Слово то какое нашла, — лицо у Майки передёрнулось, — это сыночек твой валяется под заборами пьяный, а у нас с Антоном любовь. Он скоро сделает мне предложение, мы поженимся и уедем из этого проклятого села. А теперь уйди прочь, нечего у меня на пути становиться, всё равно не остановишь.

От услышанного Надежда отшатнулась, Майя быстро обошла её и выскочила за дверь. “Значит всё правда. А я дура не поверила Валентине, думала наговаривает. Увезёт ведь мою кровиночку, что я тогда делать буду. Постой, — Надежду осенило, — получается Сергей про шуры-муры жены ничего не знает, а то бы он её уже давно разобрался с ней. Накостылял так, что и думать про своего инженера забыла. Надо всё ему рассказать, пускай укоротит жену, на место поставит”.

На следующий день, когда Майка ушла на работу, а Сергей отлёживался после вчерашней гулянки с друзьями, она вошла к нему в комнату.

— Лежишь, — сдвинула брови Надежда.

— Лежу, твоё какое дело, — буркнул сын, настроение у него было паршивое, голова после вчерашнего раскалывалась, а поправить здоровье было негде, мать Кольки прогнала их с двора пообещав вызвать участкового, если они ещё хоть раз там появятся, — лучше вместо того чтобы нотации читать, налила бы малехо.

— Где я тебе возьму, сам знаешь в доме ни капли нет. А ты, вместо того чтобы пить, лучше бы за женой присмотрел.

— А чего за ней смотреть, куда она денется, — хмыкнул Печёнкин.

— Денется, ещё как денется, — в сердцах выкрикнула Надежда, — с инженером она с новым гуляет, ещё с зимы говорят у них это. Вся деревня гудит, один ты как дурачок последний ничего не знаешь.

— Брехня, — махнул рукой Сергей, — кто на такую корову как Майка посмотрит.

— Не брехня, — Надежда подошла к сыну и ткнула его пальцем в лоб, — она сама мне в этом призналась. Вчера пока ты где-то шаболдался, расфуфырилась и ушла к нему, даже скрывать не стала. А ещё сказала что на развод подаст, и с инженером этим, из села уедет. Увезёт дочку, а тебя дурака алименты платить заставит.

— Ах вот как значит, ну я ей покажу, она у меня сейчас кровавыми соплями умоется.

Он подскочил и хотел бежать из дома, но мать остановила его.

— Ты что, ополоумел совсем что ли, в милицию загреметь хочешь. Кто такие дела на людях решает, пускай домой явится, тут и разбирайтесь.

Печёнкин едва мог дождаться когда Майка придёт домой на обед. Только за женой закрылась дверь, он подбежал к ней и схватил за волосы.

— Отпусти пьянь, — закричала Майка.

Увидев как отец бьёт мать, Лера расплакалась. Надежда забрала её и увела к себе в боковушку, предоставив сыну и невестке сами разбираться между собой. А озверевший Печёнкин, лупил Майку куда попало.

— Я покажу тебе, — на весь дом разносилась нецензурная брань, — как от мужа гулять, убью, дрянь ты такая.

Голова Майки моталась из стороны в сторону, из разбитой губы текла кровь, глаз заплыл от сильного удара кулаком. В какой-то момент ей показалось что вот сейчас наступит конец, муж действительно убьёт её. Непонятно как, но ей удалось вырваться от Печёнкина, и она босиком, в разорванной одежде помчалась по улице. Прибежав в правление, попросила диспетчершу Нину Сазонову вызвать милицию. При виде растерзанной Майки, Нина ахнула, и принялась звонить.

— Майка, да что у вас произошло, — Нина подошла к Печёнкиной и подала ей платочек, вытереть разбитое лицо, — за что он тебя так.

— А я знаю, — всхлипывала Майка, — дурак пьяный, что с него взять, уголовник и есть уголовник. И как только я замуж за него пошла, где мои глаза были, — причитала она на всю диспетчерскую.

Нине хотелось сказать: “Потому что таскалась с ним по кустам и залетела. Вот и пришлось замуж идти”, но она промолчала.

Вскоре приехал милицейский наряд и загремел Сергей на пятнадцать суток. В доме у Печёнкиных всё это время стояла гнетущая тишина. Майка с Надеждой не разговаривали друг с другом. На работу она не ходила, лицо от побоев распухло и было сине-фиолетового цвета, куда с таким на улицу. Аля когда узнала что это мать всё рассказала Сергею, поругалась с ней.

— Мам, ты зачем так поступила? —спрашивала она Надежду.

— А по твоему я должна была смотреть как эта зараза от Сергея в открытую почти гуляет, и молчать.

— Да, ты должна была молчать, потому что это только их дело. И к тому же он тоже от жены гуляет, сама ведь просила узнать, куда он ездил.

— Он мужик, — выкрикнула Надежда, — а мужики все гуляют. А она баба, значит должна была перетерпеть.

— Вот как, — Аля вскинула бровь, — а сама почему не терпела когда твой Печёнкин со Стешкой Курапатовой гулял. Драться бегала, окошки била. Забыла как он тебя чуть не покалечил за это. У бабушки, после побоев его, отлёживалась.

— Ох и злыдня ты Алька, — мать поджала губы. Нет чтобы поддержать брата, так она наоборот, готова его живым в землю закопать.

— Да живите вы как хотите, — Аля бессильно махнула рукой, — если бы не Лерочка, и то что ты едва ходишь, ноги бы моей в этом доме не было.

Она собрала грязные вещи для стирки, сложила в сумку и ушла.

— Иди, то же мне благодетельница выискалась. Крикнула ей вслед Надежда.

Слухи о том что Сергей избил жену из-за главного инженера, дошли до Трубникова и он вызвал Кокорина к себе в кабинет.

— Антон Егорович, конечно это не моё дело, но я вынужден с вами поговорить, — начал разговор Трубников.

— О чём это, Степан Петрович, — переспросил его Антон.

— О том что произошло с Майей Печёнкиной.

— А я то ту причём, — пожал плечами Кокорин.

— Притом что у вас с ней отношения, не хорошо это, она женщина замужняя. Да и вы при должности, на людях, к тому же в партию собрались вступать, какую характеристику я вам смогу дать.

— Между нами ничего нет и быть не может, — стал горячо заверять Кокорин, — я здесь абсолютно ни при чём. Эта Печёнкина сама мне прохода не даёт, я уже не знаю куда от неё деться. Вы бы лучше с ней поговорили, а не со мной. Вразумите что ли её, что она мне не нужна.

— Уж нет, увольте, сами в этом разберитесь. Найдите слова и объясните, раз как вы говорите она вам не нужна и между вами ничего нет. Ладно, идите, — Трубников устало опустился на стул.

Кокорин подошёл к двери, а потом вернулся.

— Степан Петрович, в среду заседание парткома, так вы поддержите мою кандидатуру в партию?

— Идите Кокорин, там видно будет, — ответил Трубников, и брезгливо посмотрел на него.

Вернувшись из милиции, через две недели, Сергей Печёнкин, напился в тот же вечер.

(Продолжение следует)