- Так?... - импульсивно и ритмично толкается в меня, набирая скорость и мощность.
Гашу стоны, поджимая от остроты ощущений пальчики на ногах.
И взрываюсь так, словно раскрываюсь как цветок, теряя ощущения границ тела. От сладких токов подрагивают бедра и вибрирует живот. Сжимая крепче, он кончает в меня. И это такой кайф...
Хотя раньше я всегда терпеть не могла это. Чувствовала отвращение... Но не с Чадовым! Мне нравится как он пахнет... Как пахнет его сперма...
Мне приятно ощущать ее внутри. Это даёт какое-то особое удовлетворение.
Гладит меня, наматывая пряди волос на пальцы. Я парю в какой-то параллельной реальности, безмятежно отключаясь от реала.
Будильник звонит...
Потягиваясь, мы мурлыкаем. Я первая убегаю в душ. Он застилает кровать, отжимается... Потом он идёт. Мы сталкиваемся в дверях, я целую его соленое плечо, он - мои влажные волосы.
Спускаюсь вниз.
Там уже вовсю хозяйничает Наталья Ивановна.
На разложенном кресле спит Стёпа. У него в ногах громко урчит кот и когтит одеяло. Сонно поднявшись, Стёпа тащит кота к себе повыше. Тот, не сопротивляясь, позволяет волочь себя как тряпочку. Степа снова засыпает.
Глажу полосатого Мотю. Он урчит как трактор, старательно вырабатывая уют.
Наталья Ивановна рассказывает какой-то свой сон, наливая мне чай.
- Ой, - вдруг вспоминаю я. - А мне тоже сегодня большая рыба снилась! Такая... Серебристая, красивая... Я купаюсь, а она прямо мне в руки плывёт.
- Да ты что?! Ты садись, садись...
- Я Бориса подожду.
- Тебе надо хорошо есть. А то привыкли травиться своим кофием.
- Да Вы бы так не утруждались. Отдыхали бы больше. Я с утра сама могу завтрак приготовить. Это ж Вы, наверное, целый час у плиты... - оглядываю стол.
- Так а что ж мне ещё тут делать? - с недоумением разводит руками.
- Вы очень со Стёпой помогаете!
- Тоже мне работа, - отмахивается она. - Это он мне помогает.
Оо... Я так ей благодарна за любовь к Степе!
- Спасибо Вам...
Слышу, как спускается Борис.
Распрямляюсь, в глазах неожиданно темнеет и подкатывает приступ тошноты.
Покачнувшись, ловлю ладонью стену. В ушах нарастает гул. В себя прихожу уже на полу в руках у Бориса.
- Детка... - тревожно шепчет он.
- Голова закружилась. От недосыпа, наверное...
Мы мало спим. Как с ним спать?! Вечером мы занимаемся любовью, а утром гормоны будят нас ещё до будильника. А иногда он берет меня ещё и ночью...
Мы голодны оба!
- Давай-ка дома останешься.
- Да ты что? Я не могу. Сегодня у меня час-икс у Бергмана.
- Давай, тогда за стол.
Подкатывает очередной приступ тошноты.
- Ой... Я не смогу пока, - прижимаю пальцы к губам. - Тошнит.
На лбу холодный пот градом.
- Это всё рыба! - изрекает Наталья Ивановна .
- Ба... Ну какая рыба? Неделю назад ели.
- Огурчик вот держи! - протягивает соленый огурец бабушка. - Сразу полегчает.
Взяв в руки настороженно нюхаю. Рот внезапно наполняется слюной. Жадно кусаю терпкий хрустящий огурец.
- Мм! Это божественно...
И правда отпускает тут же.
Наталья Ивановна мудренно поднимает палец вверх.
- Рыба.
Царство Крынского
Обычно последней на планерку забегает у нас всегда Хасановская Таюша. Но сегодня - я.
Юля себя чувствовала не очень и мы немного прогулялись по скверу.
Черт... Обшариваю карманы. Телефон в куртке оставил!
- Руслан, ты не торопишься в строй? - скептически оглядывает его Жданов, второй наш хирург.
- И я ему говорю! - бормочет Таисия.
- У меня уже пролежни скоро будут, - отмахивается Хасан. - Итак...
Разглядывает бумаги.
- Наша операционная на трое суток закрывается на плановую дезинфекцию. Дежурят в отделении ординаторы. Я посижу с документами. Владимир, - поднимает взгляд на Жданова, - тебя просят вторым хирургом в "травму". Горыныч, - переводит на меня хмурый взгляд, - тебя просят анестезиологом в... гинекологию.
- О как, - дёргаю бровями.
- Местный - увольняется. Нового ищут.
Это обычная практика, но гинекология... Это либо сам Бергман направил на запрос. Что сомнительно. Он наоборот пытается развести нас в разные углы. Либо... Крынский как зав отделением запросил в отделе кадров. Похоже, именно так. И какого хера тебе надо?..
- Ты хочешь отказаться?
- С чего бы? - с лёгким отвращением дёргаю лицом.
Ещё я от Крынского не бегал!
Да и что-то мне подсказывает, что скоро, для начала, Бергман “уйдет” его в отпуск...
- Окей.
После обсуждаем ещё нескольких вопросов. Нервничаю, что телефон не рядом. Юля плохо себя чувствует...
Наконец-то расходимся.
Я иду к себе, собирать "дежурный чемодан", на всякий случай. Хрен его знает, что у них там с комплектацией. И чтобы не бегать по этажам в самый ответственный момент, лучше взять "базу".
- Горыныч, как дела? - заходит Хасан.
- Лучше всех! - улыбаюсь я.
- Вижу... Как прожектор светишь. Рад за вас. Ну что - поздравляю с сыном? Как ладите?
- Да классный пацан, - протираю ладонями лицо, пытаясь стереть улыбку. - Мой!
- Хулиганит?
- Атож. Бабушка чашку его любимую нечаянно грохнула, чтобы не расстраивался, сказала "на счастье". Так он следом ещё несколько расхерачил! Счастья то много не бывает. Проявил инициативу, короче.
Хасанов угорает.
- Дамы сплетничали, что он аутёнок. Нет?
- Брехня! Общительный, тактильный, умный не по годам. Просто... своенравный.
- Ну и славно. В этот раз счастье своё не проеби, - тянет руку.
Пожимаю.
В этот раз ничего не может случится такого, что может нас развести! Я уверен. Я вывезу всё. Абсолютно.
- И, знаешь что... - оборачивается в дверях. - Аккуратнее там. В царстве Крынского.
- Не понял?
- Ты, Горыныч, человек бесхитростный, прямой. А он, - щелкает пальцами, задумчиво глядя вверх. - Кривой он человек. И мстительный. Понял мою мысль?
- Понял...
Уходит.
В куртке вибрирует телефон. Достаю. Стеф звонит… Они втроём сейчас у Бергмана.
- Да?
Вставляю в губы сигарету.
- Горыныч!
- И тебе привет.
- Не дозвониться до тебя. Спустить в гинекологию. Срочно.
- Операция?
Почему он тогда звонит? Стеф - травматолог.
- Нет. Юля там твоя... С УЗИ увезли.
- В смысле?!
- Короче, давай, в третью палату.
С колотящимся сердцем скрываюсь и, торопясь, спускаюсь на этаж ниже, говоря с Державиным.
- Короче... Она стрессанула немного. У нее кровотечение. Вы беременны?
- Чего?! - глохну я от неожиданности.
- Ну где ты?
- Минута!
Скидывая вызов, быстрым шагом иду по отделению. Третья... Третья... Вот!
- Подожди, - пытается притормозить меня Стеф.
Отдает мне Юлину сумочку.
Останавливаюсь в дверях.
- Я хочу другого врача! - слышу, как срывается голос Юли на истеричные нотки. - Другую больницу!
- Юленька... - умиротворяюще воркует Крынский. - Мы тебя просто не довезем. Успокойся. Не поднимай себе давление ещё сильнее. Это опасно.
В шоке, пытаюсь осознать происходящее.
Медсестра мимо меня закатывает капельницу.
- Нет! Не надо мне ставить ничего! Не трогайте меня!
- А ну-ка отошёл от нее, - взрывает меня.
Крынский разворачивается.
- Я могу отойти, - смотрит на часы. - А могу спасти ее беременность. Шанс ещё есть. Но он утекает...
- Нам нужен другой врач.
- Иди... найди, - пожимает равнодушно плечами.
Сука!!
- Виолетта Павловна готовится к операции, ординатор ассистирует, - шепчет мне медсестра. - Второй ординатор выйдет через два часа.
Я беспомощно смотрю Юле в глаза.
Крынский разворачивается снова к ней.
- Я уже один раз сделал это. Помнишь? Я могу и второй.
- Мамочка... - плача, закрывает она лицо ладонями. - Почему опять так?!
- Юленька... я знаю, как ведёт себя твой организм и почему. Доверься мне.
- Нет! - плачет она.
- Что здесь? - киваю на капельницу.
- Ничего такого… Прогестерон, папаверин, магнезия... - поджимает медсестра губы, вопросительно глядя на Крынского. - А что-то не так?
Лихорадочно пытаюсь собрать в кучу мои скупые знания по этой теме. Вроде бы все логично.
- Так! Посторонних прошу удалиться, - режет Крынский. - Здесь лечу только я. Или - не лечу.
Охренеть просто! Никогда не чувствовал себя настолько беспомощно.
И от того, что плачет и боится Юля у меня крыша едет.
- Мы будем останавливать кровотечение или нет? - требовательно спрашивает он Юлю.
- Я, блять, убью тебя, если что-то пойдет не так! - делаю шаг назад.
- Не надо мне угрожать, - закрывает перед моим лицом дверь.
От ярости и сводящей с ума беспомощности я немею и врастаю в пол. Мне кажется, что через поры у меня сочится лава. И мышцы сводит короткими судорогами. Сжимаю кулаки.
- Горыныч, спокойно, - кладет руку мне на плечо Стеф. - Нет другого варианта сейчас.
- Где Истомин?
- Зачем тебе Истомин?
- Он же универсал! Я хочу перевести Юлю к нему в терапию. Я этому упырю, - киваю на дверь. - Не доверяю.
- Сейчас подойдёт, - переписывается с Истоминым Стеф.
Медсестра выходит, оставляя Юлю наедине с Крынским.
Не позволяю ей до конца закрыть дверь. Ложусь плечом на стену, слушая как упырь воркует с моей беременной женщиной.
- Как я могу быть снова беременна?!
- Разве это сейчас важно? Не волнуйся, Юленька. Всё будет хорошо. Я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы спасти нашего ребенка.
- Какой у меня срок??
- Шесть недель...
Дергаясь, не дышу. Да ну нахрен.
- Ты врешь мне! Ты не фертилен! Я видела!
- Что ты видела?
- Спермограмму... В сейфе.
- Это было на фоне приема одного препарата. Теперь всё в порядке.
- Враньё... Не верю! Ты и прошлый раз соврал мне по срокам. Да? Чтобы я думала, что твой.
- Не, я не могу тут стоять! - срывает мне башню.
Захожу обратно в палату.
- Уйди, блять, от неё.
Дёргаю стул, на котором он сидит, вынуждая его подняться. Демонстративно передвигаю его и присаживаюсь сам.
Держу Юлю за руку. Слышу, как Крынский выходит.
- Это твой ребенок, - плачет Юля. - Я чувствую, что твой.
- Юлька... Да мне всё равно, клянусь! - целую ее в пальчики. - Пусть просто будет. И он будет наш.
Захлёбывается слезами.
- Мне страшно.
- А ну-ка не реви, - строго хмурю брови. - Сама себя разгоняешь. Закрыла глаза и... Главное правильно дышать: вдыхаем любовь, выдыхаем счастье! Ясно?
- Ясно...
- Я люблю тебя. Сейчас докапаем, и Истомин тебя к себе заберёт.
Истомин, конечно, диагност, а не гинеколог. Но у него там вся солянка. Все непонятные случаи.
Снимаю с ее живота пакет со льдом. Кладу ладонь.
- Как назовем?
- Васи-силиса… - рвано выдыхает она.
- Василиса Борисовна. Вау! Сильное имя.
Наклоняюсь, целую в соленые губы.
- Я люблю тебя... очень.
Вторую руку кладу ей на лоб, закрывая глаза.
Юля успокаивается. И положив сверху руку на мою, лежащую на животе, начинает дышать ровно.
Руки ее теплеют.
Это значит, спазм прошел. Хорошо...
Подлог
Везу сам на каталке Юлю в отделение Истомина. Костя идёт рядом, по третьему кругу изучая анамнез прошлой беременности.
- Я так боюсь, что эта беременность пойдет по тому же самому сценарию! - закрывает Юля глаза.
- Предыдущая тоже началась с кровотечения? - листает анализы на телефоне Истомин.
- Да... И оно периодически случалось всю беременность. Часто. Стёпу спасали чудом каждый раз. У меня была сильная анемия. А у него в результате - кислородное голодание.
- Мхм... Я запись твоего УЗИ запросил. Смотрю...
Прищуриваясь, разглядывает на телефоне сжатую запись.
- Что ты там увидишь, Костя? - ворчу я.
- Я уже вижу...
- Что там? - тревожно пытается приподняться Юля.
- Лежать, - удерживаю ее за плечо.
- Вижу, что ты умница, красавица. И твоя матка прекрасно себя чувствует.
- Но...
- Я ищу - почему. И я найду. В твоих доках ни одного внятного диагноза за время беременности, кроме непроходимости труб. Но данных о гидросонографии я не вижу.
- Мне не делали... Только УЗИ.
- Мхм... - задумчиво зависает он. - Как интересно. Ты пыталась забеременеть и ты не прошла эту процедуру со своей непроходимостью?
- Я собиралась... Но так вышло, что забеременела раньше, чем решилась. При непроходимости такие случайности происходят.
- Бывает, да... Но две одинаковых случайности - это уже не случайно. Одна еще могла быть не внематочной при непроходимости. Но две из двух - нет. Не верю.
Спускаемся на второй этаж.
- Давай, в платную, она сегодня пустует, - открывает нам дверь.
Завожу. Поднимая на руки, перекладываю на функциональную кровать.
- Нам нужна консультация сосудистого хирурга. И ещё одно УЗИ. Я сам сделаю... Горыныч, ты можешь идти, работать, я позвоню если что.
- Нет, я здесь буду, пока не вызовут.
- Тогда, последи за давлением.
Развлекаю Юлю, чтобы она не впадала в тревогу. Скачав приложение, миксую наши с ней фотки, показывая ей какие у нас будут дети. Мальчик - очень похож на Степаху, но может чуть мягче, потому что приложение генерирует больше Юлиных черт в него.
- Третий будет. Как назовём?
- Ванечка… - опускает взгляд.
- У меня дед Иван был. Согласен.
А девочка... Девочка просто маленькая Юля! Курносенькая голубоглазая очаровашка. Демонстрирую.
- От меня вообще ничего!
- Не правда. Изгиб бровей твой. И ямочка…
- Но вообще справедливо. Если Степаха моя копия, то Василиса - обязана быть твоей копией.
Вздохнув, Юля кладёт ладонь на живот.
- Ляльку хочу... - шепчу ей в губы.
Несколько раз чмокаю.
- Хочу, чтобы ты ходила пузатенькая... Капризничала... Требовала по ночам мороженое, клубнику и…
- Персиков хочу... - жалобно. - консервированных. Таких знаешь... В густом сиропе.
- Мои девочки!... Всё будет...
- Кости давно нет.
- Как чувствуешь себя?
- Нормально...
Истомин возвращается с самим Бергманом. Он у нас ведущий сосудистый хирург. Они долго мурыжат Юлю на УЗИ. Потом - на кольпоскопии… Еще там что-то…
Замучили бедную мою девочку!
Мне скидывают СМС из гинекологии, через час возможна срочная операция, надо идти, готовиться. И у меня максимум ещё полчаса.
- Не нужно так переживать, дорогая моя, - слышу успокаивающий голос Бергмана. - У вас нет угрозы.
- У меня опять кровотечение. Как нет угрозы?!
Опять?!
Залетаю в кабинет.
- Борис Егорович... - с лёгким порицанием, стреляет мне на выход взглядом Бергман.
- Это мой ребенок и моя женщина, я хочу знать расклад! - категорически отказываюсь выйти.
- Пусть останется. Пожалуйста, - просит Юля.
- Итак, у нас много хороших новостей и одна плохая, - указывает мне на стул Истомин.
- Начнем с плохой. У тебя, Юль, врождённый дефект сосудов в шейке матки. Вена идёт в неположенном месте по поверхности. Стенка сосуда растянута. Во время беременности кровоснабжение матки резко увеличивается, давление поднимается и сосуд рвется. Кровит он. Это печально. Но хорошая новость в том, что это довольно легко корректируется и на твою беременность никак не влияет. Вторая хорошая новость - никаких признаков непроходимости маточных труб у тебя нет. Ты абсолютно логично - беременна. Ну и последняя отличная новость в том, что мы наконец-то нашли то, что искали с тобой! Подлог в документах Крынского. Он не поставил тебе этот диагноз, хотя не мог не видеть причин твоего кровотечения в первую беременность. Но он ставит тебе отслойку плаценты. И в базе лежат снимки и результаты обследований, на которых нет твоих дефектных сосудов, но есть отслойка. Вуаля! Подлог анализов. Прямо схема какая-то! И точно такой же прокол, как с последней пациенткой.
- Я не понимаю - зачем? - разводит недовольно руками Бергман.
- Я знаю "зачем"... - отводит взгляд к окну Юля. - Чтобы я смотрела на него, как на бога, который спасает моего ребенка. Всё время.
- Сколько раз я объяснял своим сотрудникам, что неэтично лечить своих родственников самим! - злится Бергман.
Выходит.
- Костя... Но у меня был тяжёлый токсикоз и преждевременные роды.
Продолжение следует...