— Ты что, решила продать нашу квартиру? А как же наши дети? — голос Игоря дрожал, и он пытался скрыть это, но получилось плохо. Он смотрел на свою жену, Людмилу, и не мог поверить, что она сидела перед ним такая спокойная, почти равнодушная.
Людмила медленно подняла глаза от документов, которые она только что подписала. Её взгляд был холодным, но в нем читалось что-то ещё, что-то, от чего по спине Игоря пробежал холодок.
— Дети? — переспросила она, словно впервые слышала это слово. — А что дети? Им теперь лучше будет.
Она говорила так уверенно, что Игорь на мгновение почувствовал себя маленьким и беспомощным, как в тот день, когда родители его впервые оставили одного дома. Он оглянулся вокруг. Уютная, но уже потерявшая свой блеск трёхкомнатная квартира, где они прожили последние двадцать лет, казалась ему вдруг чужой. Стены, когда-то полные радости и смеха, теперь как будто давили на него.
— Ты не можешь так поступить, — голос Игоря стал тверже, — это наш дом, Люда. Здесь выросли наши дети, у нас столько воспоминаний…
— Воспоминания? — перебила она, откладывая документы и вставая из-за стола. — Воспоминания не кормят, Игорь. Мы не можем продолжать жить в иллюзиях. Ты знаешь, в каком мы положении.
Она шагнула ближе, и он почувствовал её духи — резкий, свежий аромат, который она всегда выбирала. Тот, что когда-то ассоциировался у него с её молодостью и уверенностью. Но теперь этот запах отдавал чем-то неприятным, почти как напоминание о том, что их жизнь давно уже не такая, как была прежде.
— Мы в долгах по уши, — продолжала Людмила. — И ты прекрасно это знаешь. Мы не можем позволить себе жить здесь. А кредит — ты сам видел проценты. Мы из этого уже не вылезем.
Игорь сжал кулаки, чувствуя, как в груди закипает гнев. Да, он знал о кредите. Конечно, знал. Но никогда не думал, что Людмила пойдёт на такой шаг. Он вспоминал, как они когда-то мечтали о будущем: о доме у моря, о путешествиях, которые они планировали после выхода на пенсию. А теперь все это казалось пустыми мечтами.
— Значит, всё просто? — он бросил ей в лицо. — Продать квартиру, оставить всё, что у нас было, и что? Что дальше? Где мы будем жить?
— У меня есть план, — Людмила отступила на шаг, как будто готовилась к удару. — Я уже всё продумала. Мы уедем к моей маме.
— К твоей матери? — Игорь почти расхохотался от неожиданности. — Ты серьезно? Она же всегда нас...
Людмила перебила его резким движением руки.
— Я знаю, как ты к ней относишься. Но, возможно, теперь у нас просто нет выбора. Дети уже взрослые, они живут своими жизнями. А мы с тобой — мы можем начать с нуля. Но не здесь.
Слова "начать с нуля" звучали в его ушах как эхо. Он смотрел на неё, понимая, что перед ним стояла совершенно другая женщина, не та, с которой он строил свою жизнь, не та, которая когда-то была готова на всё ради их семьи. Внезапно ему показалось, что он видит её впервые.
— Ты уже решила, да? — тихо спросил он, опуская руки. — Ты уже продала её.
Она кивнула. И в этот момент он понял, что спорить бесполезно. Она действительно всё продумала.
— А дети? — снова спросил он, как будто надеясь, что что-то в её глазах дрогнет, изменится. — Что они скажут, когда узнают?
Людмила глубоко вздохнула и отвернулась к окну. Её лицо, наполовину освещённое солнечным светом, казалось странно спокойным.
— Они меня поймут, — наконец сказала она. — Игорь, я не хотела так, но у нас нет другого выхода. Если мы не продадим квартиру, нас поглотят долги, и тогда детям придётся решать наши проблемы. А я этого не допущу.
Игорь закрыл глаза, чувствуя, как внутри что-то окончательно надломилось. Его гордость, его прошлое, их общее будущее — всё рухнуло в один миг. Казалось, что он стоит на краю пропасти, но не знает, что делать дальше. Он понимал, что нет ни времени, ни ресурсов, чтобы все исправить. Людмила права, и как бы это ни было горько, но спорить бесполезно.
— Значит, всё, — тихо произнес он. — Мы уезжаем.
— Да, — подтвердила она, отвернувшись к окну. — К маме.
Он вздрогнул, услышав эти слова. Переезд к её матери, которую он всегда воспринимал как чужого, даже враждебного человека, казался для него худшим вариантом. Да, они не раз говорили о возможностях, но это решение было самым тяжёлым.
— Дача — не вариант? — спросил он, понимая, что ответ уже известен.
Людмила горько усмехнулась.
— Игорь, ты сам знаешь, в каком она состоянии. Мы даже лето там еле выдерживали. Нет, это не выход.
Он кивнул, соглашаясь. Да, дача давно превратилась в развалюху: крыша текла, полы прогнили, а электричество было только на половине участка. Они никогда не могли позволить себе её починить, каждый раз откладывая на "лучшие времена". Теперь он осознавал, что этих времён больше не будет.
— Значит, мама, — пробормотал он, чувствуя, как от этих слов у него внутри всё сжимается. — Надолго?
— Надолго, — твёрдо ответила она. — Пока не разберёмся с долгами, пока не поймём, что делать дальше. Мы с тобой одни, Игорь. Детей нет смысла впутывать, у них своя жизнь.
Он стоял молча, чувствуя, как всё вокруг него тускнеет и теряет смысл. Людмила была права: их дети, давно выросшие, разъехались по своим городам, своим заботам. Просить помощи у них значило разрушить и их жизни.
— Хорошо, — наконец сдался он, и голос его звучал глухо, почти равнодушно. — Собираем вещи.
Людмила посмотрела на него с тоской, которая вспыхнула в её глазах на мгновение, но быстро погасла. Она, кажется, хотела что-то сказать, но так и не решилась. Вместо этого она просто кивнула и направилась к двери.
Игорь остался стоять в пустой комнате. Он провёл рукой по холодной стене, вспоминая, как они когда-то вместе красили её, как смеялись и строили планы на будущее. Теперь эти стены станут чужими для кого-то другого, а для них останутся лишь воспоминания.
Он выдохнул и вышел, оставляя позади всё, что когда-то казалось таким важным. Теперь их дом — это маленькая комната у тёщи, с запахом старых вещей и окнами, смотрящими в чужие судьбы.