Есть мнение, – оно высказывалось в статье, где затрагивался вопрос разницы меду «царским» и советским образованием, – что пора прекратить хрустеть булкой. Царское правительство собиралось ли решить проблему безграмотности, не собиралось ли, решило бы, не решило, – это неизвестно. Большевики же захотели безграмотность ликвидировать и ликвидировали, открыв доступ к образованию широчайшим народным массам. За что честь им и хвала. Это распространённое мнение, – ибо советская власть все семьдесят лет не уставала его поддерживать. Но в основе его лежит ложный тезис. Будто тут достаточно было просто захотеть, – а следовательно, до революции в России правительство просвещением заниматься не хотело. В реальности же между желанием и воплощением всегда лежит бездна целенаправленных и затратных усилий.
В реальности безграмотность была побеждена не вдруг и не скоро. К 1939 году треть взрослого населения СССР читать не умела. А ещё треть граждан в лучшем случае, – официально вообще образования не имея, – могли поставить подпись или прочитать вывеску. Проблемой оставалось наличие неграмотных даже в среде партийных работников…
И в этом нет ничего удивительного. Ведь на тот момент большинство взрослых были уже взрослыми ещё до революции, и не получили образования ещё тогда. Попытки ликвидации их безграмотности на ускоренных курсах без отрыва от производства вполне же предсказуемо значимых результатов не давали. Так что, борьба с безграмотностью в СССР, – причём, не в горных аулах и не в удалённых районах крайнего севера, и не в среде стариков, а на предприятиях, по партийной и профсоюзной линиями, – продолжалась ещё в хрущёвское время… Следовательно, в борьбе с безграмотностью, победа была пирровой. Неграмотные просто вымерли естественным порядком.
...Но в этом-то вины Советской власти очевидно не было. Большое количество неграмотных в сталинскую эпоху классический пример тяжёлого наследия царизма. По-совести, «ликвидацией безграмотности» следует считать введение всеобщего начального образования. Однако не декларированное, а практическое.
Со всеобщим же начальным образованием у большевиков дела были – не фонтан. К 1913 году охват детей (мальчиков и девочек) в возрасте от 10 до 14 лет школьным образованием в российских губерниях (то есть, без Царства Польского, Великого Княжества Финляндского, Хивы и Бухары) составлял 60%. В некоторых, например, в Московской губернии даже 95%. Но схватилось царское правительство до безобразия поздно, так что эти успехи почти не повлияли на статистику, учитывающую грамотность именно населения взрослого. Школьники «царского призыва» в подавляющем большинстве даже не успели на Первую Мировую Войну. Последняя же и поставила крест на планах (в любом случае не реалистичных) ввести всеобщее начальное образование к 1916 году… Но, не суть.
Суть в том, что добиться такого же уровня охвата детей начальным образованием – 60% – Советской власти удалось только к 1926 году. Действительно же всеобщим (без учёта Кавказа, Средней Азии и Сибири) начальное образование стало лишь в 1939 году. Таким образом, революция не приблизила, а отодвинула эпоху всеобщей грамотности на 15-20 лет.
То есть, большевики решили ввести всеобщее школьное образование – и ввели. Когда смогли (а может ли быть иначе?) Но ни в одной стране Европы народное образование за те же 20 лет не добилось успехов столь скромных. Всюду введение всеобщего образования занимало максимум год. Правительство выделяет средства и принимает закон, обязывающий родителей отдать чад определённого возраста в школы. Власти на местах находят и оборудуют помещения под школы, закупают (на дотации или на свои средства) грифельные доски, буквари и глобусы, а также нанимают учителей… С чем тут двадцать лет возиться?
С учителями. Царское правительство, например, не могло ввести всеобщее образование, и не смогло бы сделать этого в 1916 году. Ибо требовалось ещё 100, а лучше 200 тысяч учителей, – людей получивших среднее образование (гимназия, семинария, реальное, военное или иное училище) и дополнительно окончивших курсы. И проблема заключалась не только в отсутствии кадров нужной квалификации, но и в нежелании молодых людей, получивших образование в каком-нибудь Симбирске, ехать не в Петербург, чтобы делать карьеру, зарабатывать и со вкусом тратить деньги, а отправляться учительствовать в глухие деревни. Это была серьёзная проблема, так как царь был всего-лишь абсолютным монархом и властью«распределить» мещанина в деревню банально не обладал. Учителя нужно было как-то заманить в Гадюкино материальными стимулами.
Отношение Советской власти к подданным было проще. Предельно снизились и требования к подготовке учителей. О каких-то «курсах», о преподавании алгебры, основ истории и географии, как в церковно-приходских школах, в послереволюционные годы речь даже не шла… Но дело всё равно продвигалось черепашьим шагом. По причине понятной и объективной. Ведь большевики первым делом уничтожили старую систему образования, – в первую очередь приходские школы, дававшие 75% охвата. Новую приходилось создавать с нуля, не имея для этого никаких организационных, материальных и кадровых предпосылок.
И мало того. Предпосылки ещё и не создавались. В плане доли работников имеющих среднее специальное образования к 1939 году также был достигнут прогресс, сравнительно с 1913 годом, – 7.7 против 6%. Но настолько жалкий успех за 26 лет представлял собой безусловный антирекорд. Нигде в мире, – даже в Китае и Британской Индии – в 20-30 годы доля специалистов не росла настолько медленно…
Причём, и тут провал имел вполне объективные причины. Если просто грамоте может – хотя бы теоретически – учить любой, кто сам умеет читать, то специалистов могут готовить только преподаватели, имеющие высшее образование. А с подготовкой таковых у Советской власти дела обстояли не просто плохо, а плохо в исключающей сравнение с другими странами мере. К 1939 году их работников с высшим образование, сравнительно с 1913, не выросла, а упала – с 0.8 до 0.6%. Потери связанные с гибелью и эмиграцией образованной части общества за первые 30 лет Советской власти не были восполнены… Даже ценой потери качества, – в 30-е абитуриент, обычно, имел за плечами меньше лет образования, чем дореволюционный знал иностранных языков.
Это к вопросу о доступности высшего образования. При Сталине, – это даже не факт, а статистика, – сын рабочего имел меньше шансов поступить в университет, чем в царское время.
То есть, и тут причины затруднений объективнее некуда. Если профессура, кто сбежал, кто сидит, кого расстреляли, – кому учить студентов, чтобы потом они сами стали профессорами? Именно по объективным причинам Советская власть не могла справиться с задачей просвещения лучше чем справлялась… Другой вопрос, что все проблемы она создала себе сама…
...И третий вопрос, – особого желания проблемы решать у Советской власти долгое время не было. Опираясь на низшие, а значит и наименее образованные слои общества, она питала предубеждение к представителям слоёв образованных. И даже нельзя сказать, что безосновательное предубеждение. Большевики неустанно трудились над тем, чтобы оснований этому предубеждению добавить.
При желании ключевая проблема нехватки преподавательских кадров была разрешима тем самым путём, каким она решалась везде в мире. При нехватке своих профессоров, недостающие импортируются из-за границы. За границу же массово отгружаются получать образование студенты… И нет нужды объяснять, почему Советская власть к этим способам не прибегла. Сама-то она по поводу того, что «жить стало лучше, жить стало веселее», а значит, студенты вернутся, а профессора не сболтнут чего-то ставящего под сомнения преимущества социалистического строя, – не питала ни разу. Сталин прекрасно знал, насколько и в каком смысле при нём «веселее» стало жить.
...И остаётся вопрос, а как же «лучшее в мире советское образование»?.. Ну, лучшее ли, – далеко не факт. В конце 60-х американцы, да, – признали что советское (среднее) образование лучше их среднего образования, – в мире, вообще-то, считавшегося одним из худших… Но это всё было позже, – при Хрущёве. Фактически, просвещением и подготовкой отечественных кадров первым озаботился только он. При нём, введено, – последними, среди стран хоть на что-то претендующих, – было всеобщее 10-летнее образование, а количество студентов за несколько лет выросло на порядок.
Там уже были свои перегибы, – погоня за количеством в ущерб качеству, неумение государства эффективно использовать подготовленные кадры привела к тому, что рывок завершился пшиком, – но это отдельная тема. До Хрущёва, в любом случае, в области народного образования Советскому Союзу нечего было предъявить миру, – даже самые унылые балканские страны засмеяли бы…
И это к вопросу о Калашникове – «сержанте и ученике слесаря». Какие кадры были в наличии, теми и обходились.
Также, стоит отметить, что успехи Советов в народном просвещении не выдерживают сравнения с их же успехами в других областях. Например, в не менее широко рекламировавшейся электрификации. Если до Революции в XX веке производство электроэнергии в стране росло по 20% в год, удваиваясь каждые 4 года (причём, до 1917, а не 1913 года, война никак не повлияла на промышленный рост), то… после революции, как только была ликвидирована оставленная гражданской войной разруха, рост и продолжился прежними – царскими – ударными темпами. Потеряно, таким образом, оказалось только 8 лет.