Олеся была счастлива. Да, она прекрасно понимала, что это ненадолго. Как только Анатолий выпишет свою жену из квартиры, то в Олесе надобность сразу же отпадет. Нет, молодой женщине совершенно не хотелось об этом думать.
Олеся радостно улыбнулась: она наконец-то закончила отчет. Женщина потянулась.
— Пойду, кофейку попью, — сказала Олеся коллеге Ирине.
— А мне еще сводить и сводить, — вздохнула Ирина. — Может быть, поможешь? — с надеждой в голосе спросила молодая женщина.
— Ну уж нет, — покачала головой Олеся. — На этот раз сама.
Дело в том, что Олеся всегда шла на помощь своей коллеге, которая откровенно пользовалась добротой молодой женщины. Ирина могла затянуть сл сдачей отчетов, и в последние дни обратиться к Олесе. И та, вздыхая, всегда шла навстречу Ирине. Но сейчас Олеся была настроена решительно.
—Как это сама? — опешила Ирина. — Но я же не успею до завтра. Тем более, что скоро рабочий день закончится.
— У тебя есть вечер и ночь, — пожала плечами Олеся. Она вышла из-за стола и направилась к выходу.
— Но у меня есть мужчина, — возразила молодая женщина. — А у тебя никого нет.
— Ошибаешься, — сказала Олеся. — У меня теперь есть и любимый мужчина, и ребенок.
— ОЙ, то, что наш сисадмин тебя возит на машине, вовсе не означает, что что у вас там все серьезно, — махнула рукой Ирина. — Так что помоги мне с отчетом.
— Нет, — покачала головой молодая женщина. Она вышла в коридор.
Женщина чувствовала себя счастливой. Мало того, что на данный момент у нее есть семья. Пусть это всего лишь имитация (но тссс, никому об этом знать не нужно). И теперь Олеся наконец-то научилась говорить «нет» наглой коллеге, которая привыкла выезжать на доброте молодой женщины.
Купив кофе в кофемате, Олеся встала возле окна, чтобы спокойно насладиться ароматным напитком. Она смотрела в окно, и при этом ни о чем не думала.
Неожиданно она увидела, как к зданию Администрации подъехала машина. В мужчине, который находился за рулем, Олеся узнала директора театра Олега Львовича. А рядом с ним сидела его жена Ирина Вадимовна. Жена директора театра в городе была известной личностью. О ее прямолинейности ходили легенды. Если она считала, что кто-то в чем-то не прав, то женщина не стесняясь, говорила ему об этом. Ей было неважно, кто перед ней стоит: гаишник, посмевший ее остановить как он думал за нарушение правил ПДД, продавщица, обсчитавшая ее в магазине.
Олеся видела, как мужчина быстро обежал машину, чтобы открыть дверь и помочь своей жене выйти из нее. Ирина Вадимовна при этом что-то эмоционально говорила своему мужу. К сожалению, из-за стеклопакета не было слышно, о чем вещала женщина.
Но когда пара зашла в здание Администрации, до Олеси дошли кое-какие фразы, заставившие ее замереть.
—... Я сказала, что всегда открывал, открываешь и будешь открывать мне дверь машины, — твердым тоном произнесла Ирина Вадимовна.
— Милая, я же с тобой не спорю, — ответил Олег Львович. — Просто мне иногда бывает неудобно подходить к тебе.
— Меня это каким боком должно волновать? — спросила женщина. — Запомни: я твоя жена, а не любовница.
— Ириша, ну какая любовница? — вздохнул Олег Львович. С тех пор, как его жене стало известно о его романе с танцовщицей, Ирина ему плешь проела. Откуда только ветер подул, мужчина не знал. Но он был вынужден каждый раз обороняться от жены. Олег Львович врал и изворачивался как мог, чтобы переубедить жену. Ведь развод с Ириной не входил в его планы. По крайней мере, пока. Иначе он останется без поддержки отца своей жены, который занимал пост министра культуры их области.
— Обыкновенная, — пожала плечами Ирина Вадимовна. — Тебе, может быть, ее имя сказать. Хорошо: Мария Казакова — танцорка твоей труппы.
Олеся опешила услышав имя любовницы директора театра. Это же жена Анатолия.
— Думаешь, я не знаю про то, как ты волынился с ней все эти два года? — Ирина резко остановилась и посмотрела на мужа.
— Кто сказал тебе эту чушь? — возмутился мужчина.
— Да вся труппа говорит, — пожала плечами женщина. На самом деле, у нее были свои осведомители в труппе. У Ирины Вадимовны даже были фотодоказательства измены мужа. Но женщина пока не говорила о них Олегу. Как говорится, приберегла их на черный день. А то мало ли что в этой жизни произойдет.
— Ириша, они все врут, — не отступал Олег Львович.
— И в «люблю» ты там с ней играл, — настаивала Ирина Вадимовна.
— Милая, ты же знаешь, что я люблю только тебя, — мужчина взял руки жены в свои и преданно посмотрел ей в глаза. — Они на меня наговаривают.
— И зачем им это нужно? — усмехнулась женщина.
— Чтобы нас рассорить, — заверил Олег Львович.
— Что за бред, — покачала головой Ирина Вадимовна. Она видела, как муж пытается выкрутиться. Женщина уже представляла, как выкинет мужа из дома. С каким удовольствием Ирина Вадимовна это сделает. Только нужно чуть-чуть потерпеть. По крайней мере, ее отец попросил об этом.
— Ириша, это правда, — мужчина не сводил глаз с жены. В критические моменты он делал «оленьи глазки» и преданно смотрел на нее. — Я так тебя люблю. А мои недоброжелатели, зная это, пользуются моими чувствами.
— Для чего? — спросила женщина.
— Ну ты же знаешь, что я строгий директор, и не всем это нравится, — пояснил Олег Львович. — Вот и они и хотят поставить своего, чтобы им вольготно жилось.
— Ну ты и подлец, — подумала Ирина Вадимовна. А вслух сказала: — У тебя прекрасный коллектив, и не нужно на них наговаривать.
— Ириша, ну почему ты кому-то веришь, а собственному мужу нет? — вздохнул мужчина. — Я же так тебя люблю. Как же я могу тебе это доказать?
— Убери Казакову с главных партий, — произнесла женщина. Она видела, как ее муж дернулся после ее слов. Но затем быстро взял себя в руки.
— Как скажешь, любимая, — улыбнулся Олег Львович, решив, что легко отделался.
— Ну вот и славно, — кивнула головой Ирина Вадимовна.
Несмотря ни на что, эта Казакова была отличной танцовщицей. После увольнения Олега нужно будет ее восстановить.
— Пойдем к мэру, — сказала женщина. Он давно нас ждет.
— Да, любимая, —— Олег Львович засеменил за женой, которая гордо вышагивала по зданию Администрации.
Олеся молча наблюдала за разговором супругов. Услышанное ее шокировало. Получается, что жена Анатолия все эти два изменяла мужу. И теперь, вернувшись, решила, что никто ничего не узнает. А зря.