Дни до воскресенья в лесу шли своим чередом. На маленькой полянке молодая ведьма проводила время в тренировках тела и заклинаний. Алина очень серьёзно подходила к занятиям, стремясь всё доводить до совершенства. Похоже, этим заразилась и Викуся: то наличники обновит, то ступеньки перекрасит — в поисках своего стиля, так сказать. Наблюдая за ними, Феликс с Кусакой отпускали шуточки, но быстро ретировались, когда Викуся показывала им внушительных размеров "ножку", а Алина начинала грозить превращением в белок. Савельич занимался лесочками — своим и Марьюшки. А Марья пекла фирменные блины на три дома и размышляла...
В субботу Савельича ни свет, ни заря разбудило ржание Кусаки, а вслед за этим в землянку ворвалась Марья:
— Савик, кажется, я поняла!
Леший спросонья потёр глаза и уставился на ведьму:
— А вот я ничего не понял. Что случилось-то, в такую-то рань?
Марья, было, опустилась на лавочку, но не усидела и снова вскочила.
— Кажется, я знаю, почему мама Алины взяла с её отца такую клятву. И думаю, Матвей тоже знает всё.
Савельич окончательно проснулся и принялся раздувать самовар — без чая думать было непривычно. Старушка наблюдала за ним в нетерпении, а затем просто махнула рукой, и всё завертелось само собой: самовар запыхтел, чашки прыгнули на стол, туда же отправились блины и варенье.
— Ну вот... — даже слегка обиделся леший. — А как же процесс? В нём смаку не меньше...
В ответ Марья тряхнула головой:
— Не до процессу сейчас. Дело серьёзное и даже очень.
Она отхлебнула чай, как будто набираясь уверенности, и ошарашила лешего:
— Думаю, тут замешан Гордей.
Савельич поперхнулся чаем и закашлялся, Марья принялась лупить его по спине.
— Хватит, хватит, — наконец, отдышался леший, — и откуда в тебе силы столько... Почему ты решила, что это он?
— Скажи, Савик, когда ты последний раз слыхал, чтоб ведьма роды не пережила?
На лице старика мелькнула догадка, от которой он остолбенел.
— Вижу, что вспомнил. Это точно он, его проклятие. Странно, что девочка выжила. Видно, очень сильна её мама была. Да и по Алинке видно, дар небывалый. Кстати, ещё одно доказательство — ему ж только таких подавай... Нужно предупредить нашу девочку.
По щеке Марьи скатилась слеза. У Савельича сжалось сердце, он осторожно обнял ведьму и успокаивающе погладил по голове:
— Ну-ну, милая, не плачь. О Гордее давно ничего не слыхали ведь, с тех самых пор. Может, он и ни при чём. Давай сначала Матвея расспросим, а то зазря напугаем Алинку.
— Да, ты прав. Поехали в деревню сегодня? А то завтра ж Алина со своими на ярмарку собирается.
Сказано — сделано. Собрав в корзинку гостинцев, старички уселись в повозку. Марья скептически оглядела растрёпанного лешего, босого, в простой рубахе, перетянутой верёвочкой.
— Что ты так на меня смотришь? — смутился Савельич под её взглядом.
— Савик, мне ты в любом виде по душе, конечно, но я тут подумала... Давай-ка я на тебя морок накину? Чтоб ребятишек не пугать.
Через некоторое время повозка, в которой восседали благообразные старички, подъехала к кузне. Кусака, было, хотел повторить трюк с ржанием, но Марья, отлично знавшая все повадки шутника, пресекла его попытку повеселиться:
— Не хулигань, а то уши укорочу.
Ушами конёк очень гордился и хотя разумом понимал, что хозяйка на такое не пойдёт, но на всякий случай опасался. Потому сделал вид, что обиделся, и ржать не стал. Савельич выбрался из повозки и отправился в кузницу.
— Эй, любезные! — зычно позвал он от двери.
Силой голоса леший вполне мог поспорить с Кусакой, так что его услышали даже за грохотом кузнечного молота. Работу остановили, и к нему направился высокий угрюмый мужчина.
— Чего изволите? — буркнул мужчина.
— А вы не Матвей ли? — спросил Савельич для порядку, чтоб разговор начать, хотя других вариантов и не было, в кузне наблюдались только этот здоровяк да какие-то юнцы.
— Ну Матвей. Дело-то какое, уважаемый?
— Поговорить надобно, о маме Алины, — раздался за спиной Савельича голос Марьи.
Кузнец нахмурился:
— Не знаю, кто вы, но говорить тут не о чем.
Старушка покачала головой:
— Есть о чём, мил человек, и дело уже не в твоих делах с ведьмой, тут кое-что похуже может быть. Кстати, мы ж не представились. Я Марья, а это Савельич, мы бабушка и дедушка Алины.
Услыхав это, Матвей упал перед старичками на колени и склонил голову:
— Так это вы Алинку от погибели спасли, а меня от более тяжкого греха! Весь век свой буду вам благодарен!
Марья погладила мужчину по голове:
— А хорошо, что ты раскаялся. Но теперь придётся тебе всё-таки ещё согрешить — клятву нарушить, что ты ведьме дал.
Видя, как кузнец затряс головой, она быстро продолжила:
— Алина может быть в опасности. Может, поедем к вам домой, там и поговорим? А то тут уж больно много любопытных ушей.
Матвей замялся:
— Там соседка, за Ванькой приглядывает.
— Вот и хорошо, заодно и на них поглядим, да, Савик? — толкнула в бок лешего Марья.
Старички забрались в повозку и пригласили присоединиться и Матвея. Тот немного поколебался, но вскоре тоже уселся на удобном сиденье рядом с Савельичем. Кусака заржал и рванул по деревенским улочкам уже знакомой дорогой. Лихо остановив повозку возле Матвеева дома, он хитро оглянулся, оценивая произведённое на кузнеца впечатление. Тот был бледен и поспешил сойти на землю: конечно, он же не знал, что из волшебной повозки, в которой он только что провёл несколько кошмарных минут, было невозможно вылететь. С опаской покосившись на Кусаку, Матвей распахнул калитку перед гостями, приглашая их во двор. Заметив их, из дома вышла немолодая, но ещё весьма крепкая женщина, за подолом которой прятался мальчуган лет пяти.
— Тётя Поля, это бабушка и дедушка Алины, — обратился к ней Матвей. — Приехали познакомиться.
— Ой, какие гости дорогие! — сразу захлопотала женщина. — Проходите скорее, я на стол соберу.
В доме было чисто прибрано, на столе у окна лежала детская книжка с картинками, а на полу, на красивом коврике, были разбросаны игрушки.
— Ванечка, прибери-ка за собой, — ласково, но настойчиво велела Полина мальчику, и тот с готовностью принялся собирать игрушки в большую корзину.
Полина же, аккуратно сложив книжку в холщовый мешочек, постелила скатёрку и стала споро собирать на стол: ароматный хлеб, молоко, варенье. Марья одобрительно следила за нею.
— Не побрезгуйте угощеньем, — наконец, сказала Полина, приглашая всех к столу.
За столом Марья, на коленях у которой умостился Ванюша, умело вызнала все подробности о Полине: что обе дочери вышли замуж и по соседним сёлам живут, что мужа больше года уж как схоронила, что просьба Матвея присматривать за Ванюшей стала для неё подарком — одной дома тоскливо. Через некоторое время Ванюша, которому было скучно за столом со взрослыми, отпросился поиграть с Кусакой, а Полина, как будто почуяв, что старички хотят с Матвеем с глазу на глаз поговорить, засобиралась к себе домой, нужно было кое-что там по хозяйству сделать. Узнав, что Матвей собирается ещё вернуться в кузницу, она кивнула:
— Тогда я Ванюшу обедом у себя накормлю, а ужинать уже тут будем.
— Хорошая женщина, хозяйственная и понятливая, и дитёнок ей рад, — одобрила Марья помощницу, когда та ушла, а потом обратилась к Матвею: — Теперь к сути, а то дела у всех есть. Я знаю, непросто тебе нам довериться, так что давай, сначала я тебе кое-что расскажу, а потом сам решишь, что делать.
Кузнец кивнул. А как будто выбор был?
— Был такой колдун, Гордей.
При имени колдуна мужчина вздрогнул, а Марья, внимательно наблюдавшая за ним, продолжила:
— Вижу, знакомое тебе имя. Была у этого колдуна страсть — молодые, сильные ведьмы. Всё любви требовал, только вот страшен был, злобен, а ведьмы — создания вольные, строптивые. Всякий раз получал Гордей от ворот поворот, становился всё злее и однажды решил, что непокорных нужно наказывать. Сильный был колдун, составил заклинание, которое забирало у отказавшей ему ведьмы силы, а ещё накладывало проклятием — коль захочет свой род продолжить, не жить ни ей, ни дочери. Не одну ведьму он так сгубил, но однажды пропал. Долго мы о нём не слыхали. Наверное, лет сто, да, Савик?
Леший согласно кивнул, а Марья глянула прямо в глаза Матвею и спросила:
— Ну что, знакомо это тебе?
По щекам кузнеца потекли слёзы.
— Да, так и с Ольгой было, — прошептал он. — Я не хотел её терять, просил, чтоб осталась со мной. Ну и что, что без детей? Только она не хотела больше жить без силы своей. Нашла способ ребёнка защитить, а с меня клятву взяла, что не узнает никто её имя.
— Матвей, скажи-ка ещё вот что: ты знаешь, откуда Ольга в ваших краях взялась?
Тот кивнул:
— Да, она из города убежала, на соседний хутор прибилась. Там одна старенькая бабка оставалась, с нею так и жили, пока та не померла. Ну а мы познакомились, когда Ольга в деревню за продуктами приходила, на обмен приносила корзины, этому её бабка научила.
Марья помрачнела: значит, не так давно, по ведьмовским меркам, Гордей был совсем близко.
— Матвей, я знаю, вы завтра на ярмарку едете. Пожалуй, и я с вами отправлюсь, встречусь в городе кое с кем. Ну и ты смотри в оба, всё подозрительное примечай. Алине пока ничего не рассказывай. Я сначала сама всё разузнаю и потом уж с ней поговорю. Есть у меня что ей поведать...
Вызнав всё, что смогли, старички засобирались уезжать. Матвей проводил их до повозки, но от предложения подвезти его до кузницы отказался, с недоверием посматривая на Кусаку.
По дороге в лес Марья пребывала в раздумьях. Леший ей не мешал, думая, что вспоминает она прошлое. Но тут ведьма неожиданно обратилась к нему:
— Савик, а ты ничего в доме Матвея не почуял?
Он с недоумением посмотрел на Марью:
— Что ты имеешь в виду?
— Колдовали там, милый мой, и совсем недавно. Что-то не нравится мне это. И с Авдотьей дело тёмное какое-то.
Леший всплеснул руками:
— Да неужто на Алинку думаешь?
— А у тебя на примете есть другая обиженная ведьма? — вздохнула Марья, пожимая плечами. — Только не вздумай болтать об этом, тут тонкий подход нужен. Попробую сама что-то разузнать. Да, и давай-ка заедем к внучке, доложим, что ездили знакомиться с её семьёй, а то завтра конфуз выйдет.
— А ты, дружочек, о том, что мы делали сегодня, никому не рассказывай, понял меня? — повысив голос, обратилась она к Кусаке. — А то знаю я тебя, сразу Феликсу всё разболтаешь.
"Обижаешь, матушка", — раздалось в ответ у неё в голове.
Когда среди дня на полянку выехала повозка с Марьей и лешим, Алина слегка удивилась — обычно они приезжали утром или к вечеру.
— Милая, угадай, где мы сегодня побывали? — преувеличенно весело обратилась Марья к девушке, когда та помогала ей спуститься из повозки, и сама же ответила на свой вопрос: — Познакомились с твоей семьёй!
У Алины замерло сердце и она еле сдержалась, чтоб не охнуть: она же совсем недавно там колдовала! Оборот человека требовал много магии, и след от заклинания рассеивался долго. Почуяла ли это Марья? Совладав с собой, ведьмочка радостно улыбнулась:
— Это вы здорово решили! И что думаете?
— Всё там хорошо, девочка, всё хорошо. Отличную помощницу батюшка твой нашёл, и Ванюше она нравится. С Матвеем поговорили — жалеет он о том, что сделал, конечно, и это тоже хорошо, значит, в себя приходит. Кстати, у меня кое-какие дела в городе есть, не возражаешь, если я с вами завтра поеду?
Алина, обрадованная тем, что бабушка ничего не говорит о колдовстве в деревне, конечно же согласилась, а потом предложила:
— Уже и пообедать время. Давайте у меня?
Конечно, старички были не против. За обедом царило веселье: Алина рассказывала о том, что вытворяет Викуся, свои ехидные замечания вставлял Феликс, а избушка выражала протест, как могла, — то занавесочки меняла, то цвет печки ну и тому подобное по мелочи, чем очень всех веселила.
— Умничка какая, — нахваливала её Марья, а та расходилась ещё больше.
Когда угощенье было съедено, а чай окончательно выпит, Савельич предложил Марье:
— Может, по домам уже? Мне бы, старенькому, вздремнуть после обеда.
Марья оценила такой веский довод, и вскоре Кусака повёз их по домам.
Оставив Савельича у его землянки, Марья отправилась в свой лесочек, готовиться к поездке в город. Магических сил у неё было не так много, но кое на что их хватит. Погладив верного конька по хитрой морде, ведьма пошла колдовать. Ещё в деревне она решила сделать несколько магических безделушек — серьги для Алины, амулет для Матвея и по колечку себе и Яне. Ничего мудрёного — просто такие маячки, которые донесут ей, если вдруг рядом с ними окажется Гордей: она отлично помнила его ауру. Это всё на случай, если он будет под мороком, всё-таки сильней колдуна на свете не было, наверное. Колдовство отняло у Марьи слишком много сил, больше, чем она рассчитывала, и, посетовав про себя на то, какой никчемной ведьмой она стала, старушка отправилась спать.
Следующим утром, когда Кусака подкатил повозку к избушке Алины, та уже ждала на лавочке.
— Внученька, а у меня для тебя подарочек есть, на-ка вот, примерь, — Марья протянула девушке симпатичные серёжки, когда та забралась в повозку. Алина смущённо взяла украшение:
— Спасибо большое...
— Давай-ка помогу, — предложила старушка и ловко вдела украшение в ушки девушки.
Ведьмочка поцеловала бабушку, улыбнулась, вытянула руку, как будто держит что-то, и... в ней появилось зеркальце! Конечно, это была иллюзия, но вполне достаточная, чтобы рассмотреть себя в обновке. Марья одобрительно закивала:
— Умница, девочка! Растёшь на глазах. Сама заклинание составила? Хотя что за вопрос, конечно сама. Ну, поехали, а то потом на дороге будет не протолкнуться.
Кусака быстро домчал их до деревни, где уже ждали Матвей с Ванюшей. Осмотрев их в "парадной" одёжке, Марья покачала головой и глянула на Алину:
— Это ты правильно решила — ярмарка тут не помешает.
Ваня, которому очень понравилась бабушка, умостился возле неё, а Матвей, явно стесняясь, уселся рядом с дочерью.
— Пока не отправились, хочу вам подарочки сделать, — с этими словами Марья надела амулетик, простой, немагический, на шею Ванюши, а Матвею протянула другой, с "маячком". Мальчонка рассматривал свой подарок с восхищением, а Матвей потупился, пряча смущение, — он уже и не помнил, когда в последний раз ему что-то дарили. Обстановку разрядил Кусака, с заливистым ржанием рванувший по дороге так, что всем стало не до воспоминаний.
На подъезде к городу конёк сбавил ход и аккуратно завёл повозку на площадь возле ярмарки.
— Давайте сначала к Яне заглянем, а потом уже по своим делами разойдёмся, — предложила Марья.
Алина обрадовалась:
— Я как раз так и хотела! Пойдёмте скорей, давно мы с ней не виделись.
Старушка усмехнулась:
— Ну да, целую неделю, небось?
Матвей подхватил сынишку на руки и покорно пошёл вслед за женщинами, ему было тут не по себе. На ярмарке он бывал всего пару раз, и суета, которая царила тут, совсем ему не нравилась. А вот Ванюша был в полном восторге и стремился насмотреться "чудес" впрок. Наконец, добрались до места, и кузнец вслед за дочерью шагнул в сумрак шатра. Шагнул и замер — что-то перебиравшая на прилавке женщина подняла голову и взглянула на него, приветливо, ласково. Матвей даже не понял сразу, красива она или нет, он просто не мог отвести от неё глаз.
Окончание следует