Часть первая. Заброшенный дом хранит последний вздох своих хозяев...
Заброшенные дома в нашей жизни...
В детстве одна затея – залезть туда и там все облазить.
Взрослым думаешь: "Ну когда его снесут?"
Когда я узнал про дома своей деревни, которые были покинуты хозяевами или сами покинули своих хозяев: я ужаснулся.
Старость, болезни, одиночество, алкоголизм, Никто не сидел, сложив руки у оконца, как мать Егора Прокудина в "Калине красной". Потому он и плачет, и рвет траву, и грызет землю. Нет ему жизни без того дома и без матери.
Ему хочется так представлять свою мать: сидящей у чистого окна в платочке и ждущей сына. Никто его не дождался, вот он и пытается обосноваться в другой деревне. И сидят они с женой в гостях не в отчем доме, где мать ждет сына, а на поляне у той деревни, где уже никто никого не ждет...
В деревне моей даже был такой закон – не брать камни, бревна, доски, кирпичи с брошенного дома.
Я слышал такую историю.
Ремонтировали мужики сарай, камня на фундамент не хватило. А за камнем надо нанимать машину в карьер. На ручных тачках сделали пару ходок к развалившемуся дому на соседней улице. Там мужик после перепоя повесился.
Сарай достроили. Сначала корова пришла со стада с надутым животом, так и погибла. Потом купили месячных поросят и отгородили там место, – те погибли в одну ночь. Потом под картошку – сгнила. Потом под зерно – 2 тонны пшеницы, правда мелкая, мусорная, но ссыпали в новый сусек (угол отгородили),а через две недели все зерно зашевелилось и испортилось - маленькие круглые жучки в большом количестве обнаружились.
Часть вторая. Вещи заброшенного дома – это одичалые озлобленные зверьки
Заброшенные дома в нашей жизни...
Мне жаль тех людей, что входят туда и рассматривают: фотографии, письма, иконы, лампадки, кастрюли, тазы, лопаты, одежду, книги, столики, зеркала, столы, стулья, окна и оконные рамы, сундуки, монетки, да много чего.
А вещи ведь помнят своих хозяев.
У меня знакомые барахольщики рассказывают: как порой хотят избавиться от вещей, говорят на них что-то есть. Они отражение не только своих бывших хозяев, но и болезней и страданий тех людей. Стоит задуматься. Причин так говорить у них много, много, много. еще рассказывают , сравнивали две одинаковые вещи, там были керамические статуэтки из двух разных домов. На пальцах разные ощущения, отличаются температура, фактура, цвет и даже образ: который возникает в голове.
Они говорят: что вещи могут иметь «плохую репутацию», негативную энергию – на них записана негативная информация из жизни хозяев.
Вот одну статуэтку сразу купили, а другую рассматривают, берут в руки, ставят на место и уходят, боятся покупать. Они чувствуют: здесь что-то дьявольское. Есть проклятые места, но есть и проклятые вещички. В практике моего знакомого таким был футляр для очков. Например:
Упаси Боже брать предметы из этих домов!
Часть третья. Райнер Мария Рильке и одинокий дом на его пути
Рильке видит заброшенный дом на краю деревни: и не может оторвать взгляда, хотя он горожанин. В голове стихи, навеянные угрюмостью того дома. А в поэзии Рильке "образ" и "музыка стиха" создают едва ощутимую связь. Стихи как бы рассказывает ему дом.
Дом одинокий на краю села
Перевод С. Петров
Дом одинокий на краю села —
как во вселенной у ее конца.
Дорога постояла у сельца
и снова в ночь тихонько побрела.
Сельцо всего лишь робкий переход,
меж двух пространств оно чего-то ждет, —
не тропка, а дорога вдоль окон.
И кто из дому странствовать уйдет,
в пути, быть может, смерти обречен.
Представьте образ человека-улитки, которого всю жизнь манит дорога. Не уйдет, – дом станет его гробом, ведь он последнее пристанище человека "во вселенной у ее конца". А если покинет дом, то как улитка без раковины, погибнет – "в пути, быть может, смерти обречен".
Вот Р.М.Рильке пишет в сочинении «Письма к молодому поэту» о том, что если вызвать в памяти, то что забыто, "одиночество... будет домом в сумерках, мимо которого будут катиться волны людского шума, не приближаясь к нему."
Рильке видел, что человек с домом – это одно целое. И смерть человека вызовет страдание дома.
Часть четвертая. Сербский поэт Александр Иванович и два дома в поле
Сразу замечу: очень интересный анализ стихотворения проделан Ириной Можаевой. Рекомендую!
Место в поле, где были дома
Перевод Елена Лазарева
Два дома в поле вечерами стыли -
теперь они во рву, под слоем пыли.
В зной прошуршит ли змея под камнями
или трава, что в тени тополиной, -
им чудится шаг, а не шорох змеиный,
не ветер, а шепот людской над полями.
Стены, заросшие густо крапивой,
цепким вьюнком перевиты, - ветшают
и, подпирая друг друга, мечтают
вместе дожить до кончины счастливой.
Два дома бывших, радостных два зова!
Теперь – пустырь, и небо вместо крова.
Стоят дома, будто сироты, брошенные хозяевами. Оседают потихоньку в землю, – они устали стареть. Люди ушли, да в стенах-то еще отражаются звуки..., слышится тихий отголосок прежней жизни - смех, разговоры, стуки шагов, звон посуды и ночные молитвы после трудного дня. Стены помнят все звуки. Дом как граммофон, а стены – пластинки, на которых все записано.
С уходом хозяев жизнь исчезает? Ничуть! Все живое на неживом оставляет частицу себя, звуки жизни, тепло рук и тел, свет мыслей, энергию чувств. Дома тоскуют по ушедшим хозяевам, как сироты по родителям. Это передается природе, которая пытается заменить людей? Посмотрите на кривое страдающее деревце, которое вырастет на крыше, на безумно буйную траву по стенам. Лиза Яшек, профессор Технологического института Джорджии, говорит так: «Заброшенные пространства пугают нас... ...Они совершенно неожиданным образом объединяют человеческую культуру и природу».
Дома уходят в землю, чтобы немного охладить себя от страсти по своим хозяевам. И ждут, когда издалека-далека покажутся хозяева.