Особняк за городом был подчёркнуто современным.
Их встретили, как родных. Седой хозяин дома сам их провёл в просторный холл, где было человек десять не более. Такара обрадовалась, что не надо было следить за собой – все говорили на французском. Седой подвёл её к седому грузному армянину, беседующему с какими-то мужчинами:
– Гурген! Позволь я представлю тебе Соланж. Она меня спасла от позора и краха, – это для неё по-французски, и добавил на русском, – Гурген, Виталий опять принялся за старое. Опять вместо вина подделка. Сразу скажу – великолепная подделка, но через месяц это вино стало бы неизвестно чем. Надеюсь, что кто-нибудь ему руки обломает.
Гурген улыбнулся Такаре.
– Вы так хорошо разбираетесь в винах? Вы ведь не из Европы?
– Ещё как из Европы. Из Лиона, – горячо возразил Слур и потащил её в сторону от любопытного и наблюдательного армянина.
Его отвлекли, и Такара двинулась вдоль столов, рассматривая запылённые бутылки, она внимательно слушала разговоры гостей о том, как меняется мир, как скудеют чувства, как меняются люди, и улыбалась. Ей повезло встретить любовь, как в сказке.
К ней подошли Слур и Орлов.
– А Ваш дядя дал вам право на заключение сделок? – спросил её Орлов. – Мне кажется, Вы очень молоды.
– Мне?! – она удивлённо покачала головой. – Нет, конечно! Но ему, да! Сами понимаете, сын и племянница – это разное.
Такара не поняла, почему вздрогнула рука Слура, и его взволнованное:
– Ты меня не устаёшь поражать, Сокровище.
Седой предложил французам посмотреть дом. Слур внимательно слушал, что рассказывает хозяин, а Такара просто смотрела.
– Девочка моя, ты хоть что-то скажи! Орлов начинает нервничать, он не знает, что и думать.
– А что тут скажешь? Я, конечно, много читала о современном дизайне… Думаю, что люди старались, но неужели здесь уютно жить? Интересно, а сам хозяин личные покои так же обставил, или иначе? Ярко, красиво и всё. Вот у нас с тобой…
– Я тебя обожаю, тебе понравится замок моей семьи.
– Вы всё время молчите. Не понравилось? – спросил Орлов.
– Непривычно. Очень ярко.
Орлов внезапно увидел всё заново, как бы её глазами.
– Надо же… Ей ничего не нравится! С другой стороны, если она так богата, как ходят слухи, то для неё всё это ничего не значит. Хотя, если честно, и мне это всё не нравится. Зачем согласился с дизайнером?!
В одном из покоев их нагнала её Тётка. Такаре стало не по себе, она попыталась отойти, но Орлов покачал головой и удержал её и Слура.
Тётка взволнованно проговорила:
– Никита! Надо разобраться! Это нелепая ошибка! Мы ни разу не подводили тебя. Его самого обманули.
Орлов нахмурился.
– Слишком уж изысканная подделка, чтобы она была ошибкой. Да, если бы не Соланж, то я…
Она улыбнулась в ответ на своё имя, и чуть прижала руку мужа. Такара чувствовала, что лучше уйти, да и Тётка могла всё-таки догадаться, кто она. Слур подвёл её к открытому огромному балкону, и она ахнула. Это был не балкон, а великолепный миниатюрный сад.
– Мадемуазель Соланж, не хотите посмотреть на мой цветник? – улыбнулся Седой. – Уверен, вам обоим понравится, а я пока поговорю.
– Спасибо! Мы не будем вам мешать.
Она стояла в кипении цветов и наслаждалась запахом. Слур по-хозяйски прижал её к себе, и слушал вместе с ней продолжение разговора. В комнате говорили тихо, но они слышали мысли говоривших. Чтобы никто не подумал о том, что они понимают, Слур периодически предлагал ей понюхать то один, то другой цветок, а потом мысленно вдруг предложил, что она может превратиться в цветок, а он прилетит бабочкой и…
Когда они оба очнулись от представленной общей грёзы, то поняли, что разговор Тётки и Орлова уже проходил на повышенных тонах. Хотя они оба говорили очень тихо. Из-за того, что говорящие были крайне раздражены, Такара путала, что они говорили, а что думали.
Слур, разобравшись, что с ней происходит, посадил её в одно из кресел, под роскошным цветущим кустом алой азалии. Сам примостился у её ног и стал целовать пальцы рук возлюбленной. Он преследовал две цели: хотел освободиться от пережитой грёзы и хотел, чтобы Орлов видел их вдвоём. Этот человек очень ему нравился, и он сильно подозревал, что у того есть много доминантных генов англи.
Такара сердилась. Она и так мучилась, следя за разговором, а теперь этот безобразник довёл её до состояния, когда хотелось кричать от восторга. Она не понимала, как это возможно, что он целует её руки, а у неё все зажигается внутри?! Потом, как на грех, вспомнила хоботок бабочки, которая высасывала нектар цветка… Фух! Она потрясла головой! Теперь она поняла, что говорила сестра Серафима о грёзах и реальности! Нельзя их путать!
Именно это помогло ей точно определить, о чём говорили двое. Тётка уговаривала Орлова не верить в наговоры и проверить всю партию. Приводила доводы, называла имена поставщиков. Седой резко возражал, что он не любит ходить по граблям, и с восторгом наблюдал, как Такара всё сильнее краснела, задыхаясь от поцелуев Слура.
– Надо же, какая прелесть?! И это в наше время, – думал Орлов, – а ведь парень просто целует её руки.
Он уже ничего не хотел слушать, а только смотреть на них. Периодически ему казалось, что два огромных дракона нежатся в цветах, хотелось подойти ближе, поэтому он раздражённо прервал разговор.
– Прекрати, Нина! Он не первый раз влипает в такое.
– Что тебе эта мадемуазель сказала? Почему ты ей поверил?
– В том-то и дело, что ничего… Она только по запаху определила подделку. Мой компаньон нашёл в одной из партий ящик, который имел какие-то странные маркировки. Наши ребята из научного отдела доказали, что это не портвейн. Более того они выявили несколько химических соединений, которых не может быть в вине! Я никогда и никому не верю на слово, а всегда всё проверяю. Никто не захочет терять лицо и платить штрафы, – Орлов усмехнулся, глядя в лицо побледневшей женщины. – Нина, ты посмотри! Я думал, что только эта девочка волнуется, но кажется, что и этот красавчик скоро начнёт всю её облизывать. Надо их остановить. Ох, французы!..
Тётка кипела: что-то здесь было не так. Никиту она знала много лет. С чего он так повёлся на эту девку? А на парня смотрит, как на родного брата. Она решила поговорить с французами и хитро всё узнать о них и их планах. Все планы были разрушены, вошедшей в комнату её дочерью.
– О, Никита Афанасьевич! Вы пустили в Ваш райский сад гостей, а меня туда никогда не пуска-а-ли-и, – пронзительным голосом проговорила Алла.
Седой поморщился, и Такара услышала, как тот подумал:
– Вот и наказание Господне! Ведь наградил же Бог Нину детьми-неудаками. Во истину дурная кровь. И алчные, и завистливые, что сыновья, что дочь, а дочка, к тому же, тупая, как пробка, – и чтобы избавиться от раздражения прервал Аллу. – Ну что, нашла свою троюродную сестру? Ты вроде говорила, что этого так не оставишь. Что говорит полиция?
– Увы, никаких следов! Наша монастырская гостья пропала. Наверное, уже мёртвая! Ая-яй! – печально поджала губки Алла.
Руки Такары похолодели, и Слур, поцеловав её запястье, мысленно прошептал:
– Ты сильная! Не забудь это. Что тебе эта самка павиана? Ты ведь не разочаруешь влюблённого в тебя, а я помогу.
Такара засмеялась и потянула его из сада на балконе.
– Господин Орлов! То, что Вы сделали – невероятно! В Вашем саду даже мысли становятся чистыми и светлыми. Ваш садовник – колдун. Мы там чуть в бабочек не превратились!
– Спасибо! Просто я люблю цветы, – Орлов поклонился.
– Что?! Невероятно! Так это вы сами?! Сами создали это чудо?! – она в восторге пожала его руки. – Да!... Если у человека есть талант, то он проявляется во всём.
Алла на звуки голоса француженки резко повернулась и, увидев изыскано одетую девушку, потрясла головой и повернулась к матери:
– Мама! Смотри! Вот это новость! Правда, она похожа на пропавшую Хрису?! Один в один.
Седой поморщился, опять дочь Нины хамит. Как Нина её воспитала? Алла даже поздороваться не догадалась! Он, подойдя к француженке, проговорил:
– Позвольте, мадемуазель Соланж, представить дочь моей старой приятельницы.
До Аллы дошло, что она забыла приличия, и, наклонив голову, прошептала по-русски:
– Ох и вляпалась же я! Разве можно сравнить ту монастырскую швабру с этой фифой?.. – и представилась с жутким акцентом, по-французски. – Рада знакомству, меня зовут Алла.
– Приятно познакомиться, Алла, а меня зовут Соланж! – Такара снисходительно улыбнулась ей и, вспомнив уроки Нателлы и прочитанные её журналы моды, проговорила. – Я вижу Вы поклонница ретротрадиций.
– Это почему же? – удивилась её Тётка.
– Сол, умоляю, только не говори ничего! Ну, ей это э-э… Нравится, наверное, – Слур пробормотал это на ухо своей спутнице, но так, чтобы Орлов услышал.
Француженка растерянно улыбнулась.
– Ну что ты меня терроризируешь?! Да ради Бога! Может действительно такое кому-то нравится.
Седой расцвёл улыбкой и проворковал:
– Аллочка! Мои гости удивлены, тому, как ты нарядилась, и подозревают, что у тебя, как бы это сказать, специфический вкус.
Самовлюблённая блондинка повернулась к матери.
– Мама! Это что же? Он злит, что ли меня?! Специально издевается? На мне все самое модное и дорогое! Я же знала, куда иду! Что не так?
– Ты, как всегда, переборщила! – зло её одёрнула Тётка. – Ну что ты обвешалась бижутерией вперемешку с золотом.
– Она модная, и, вообще, это моё дело!
– Нет-нет, не расстраивайтесь! – успокаивающе промурлыкал Слур, обняв за талию Такару. – Ведь сейчас тепло, хоть и осень. Поэтому миленько, что всё так ярко, как рождественская ёлочка.
Орлов хмыкнул и кашлянул в кулак.
– О как! Ну, как мне нравится этот француз! Что за молодец, хоть кто-то эту негодницу поставил на место.
Алла от злости покраснела. Такара тревожно посмотрела на Орлова:
– Мой Максимилиан переборщил? – она погрозила пальчиком Слуру. – Меня одёрнул, а сам… Признайся, что ты наговорил? Какой ты ехидный, бедная девушка в бешенстве, а Орлов в восторге.
– Я старался. Поиграем, Детка? Я обожаю играть с тобой.
Слур с милой улыбкой поклонился дамам, но ласково дёрнул свою подругу за ухо, и столько игривой нежности было в этом жесте, что француженка порозовела и, погладив руку парня, проговорила:
– Простите! Просто в его роду были потомки известных в Японии даймё [1], он очень гордится этим. Наверное, поэтому, несмотря на добродушие, иногда прорывается… Как бы это сказать?.. Спесивость.
– Ты откуда это знаешь? – он покачал головой.
– Я и не знаю ничего! Просто читала в вашей библиотеке о Японии. А я угадала? Ах, ты молчун!
Слур порозовел и легко стукнул её кулаком в плечо:
– Прекрати, Сол! Немедленно прекрати!
Алла слушала быструю французскую речь и не понимала. Почему мамин приятель Орлов вдруг заулыбался, а француженка присела в глубоком реверансе перед сопровождающим её красавцем, тот обнял и поцеловал в щеку француженку.
– Мама! – пролетала Алла. – Что происходит?
– Да у этого красавца, оказывается, предками были какие-то японские дворяне, – прошептала Нина. – Алла, только говори потише! Он хорошо знает русский, в отличие от француженки. И учти, это она сопровождает его, а не наоборот. А я всё удивлялась, уж больно они не похожи на французов. Надо же у них корни из Японии. Да уж, тесен мир!
Алла пылко улыбнулась и налетела на отстранённую холодность парня. Однако она уже ничего не могла с собой поделать, так её притягивал этот красавец. Такаре стало её жаль, потому что понимала, что та ощущает. Ведь она даже от взгляда Слура горела, как в огне. Тот, услышав мысли возлюбленной, нежно обнял её за талию, не замечая усилий яркой блондинки произвести на него впечатление.
Орлов, улыбнувшись, подумал:
– Две восхитительные змеи-драконы и обезьяна. Жуть. Неужели Алла ничего не понимает? – и вслух. – Хотите я вас действительно удивлю? Уж если говорить об изысканности, то здесь недалеко есть очень старинное кладбище. На нём давно никого не хоронят. Оно невероятно красивое и заросшее розами.
– Розами? – удивилась Такара, знающая, что на кладбищах редко сажают розы, за которыми нужен постоянный уход. – Но кто же за ним ухаживает?
Орлов развёл руками.
– Это-то самое удивительное. В саду чуть что, и розы погибают, но там они цветут несмотря на бурьян. Я иногда заглядывал туда и всегда удивлялся. Представьте, там есть особые розы, которые несмотря на это время года, всё ещё цветут. Это ещё не всё! Говорят, там видели привидения и даже слышали, как кто-то кого-то зовёт, – Орлов им подмигнул. – Ну как? Готовы к экстремальным переживаниям? Уже темно, и мы полностью окунёмся в русскую мистику!
Слур стал серьёзным.
– А я слышал, что у вас в России многих хоронили некрещёнными. Не опасно ходить на такое кладбище?
– Вы что же, верите в эту чушь?! Какие призраки?! – удивилась Тётка Такары. – Мою двоюродную сестру похоронили на этом же кладбище, по её просьбе. Мы на сорок дней туда ездили, и ничего, никаких приведений! Правда это было очень давно, тогда ещё её нянька была жива.
Слур хмыкнул и прижал любимую к себе так, что та заалела.
– Держись, Детка! – мысленно попросил он и ухмыльнулся. – Господин Орлов, как же Вы позволили, что на вашем родовом кладбище хоронят чужих?
Седой поднял брови:
– Да что Вы! Какое родовое?! Этому кладбищу лет триста. Оно стоит между двумя оврагами, те раньше речушками были, и даже был мостик, а теперь всё заболотилось, а вместо мостков лежат два бревна. Я ещё тогда поразился желанию Нины похоронить там свою родственницу, но ей предсказали, что удача не покинет их род, если её родственница будет похоронена между двумя реками на старом кладбище.
– Я верю в предсказания! – зло прищурилась Нина.
– Я же говорил, что русские такие мистические! – проворковал Слур, не давая сползти на пол ослабшей от волнения Такаре.
Его возлюбленная пришла в себя и мысленно шепнула:
– Я смогу. Всё хорошо. Прости... Ведь там, похоронена мама! Я не понимаю, почему же Тётя, когда я жила у них, ни разу мне не рассказала об этом?
– Держись, Детка! Держись! Всё выясним.
Тётка внимательно смотрела на француженку, у которой было отстранённое выражение лица, и только улыбка блуждала, так как рука этого хлыща всё сильнее прижимала её к себе. Она скривилась. Её Алка из себя выходила, принимая соблазнительные позы, но француз был занят только своей подругой. Нина неожиданно вспомнила ненавистную племянницу, и ещё более ненавистную её мать.
– Как же она похожа на Светку! Ненавижу! Тогда он тоже… На меня даже не смотрел, как и этот на мою дочь. Ненавижу! Всё время на Светку смотрел. А я? Я ради него готова была убить. А он… Я что, была некрасива? Да, Светка-пodлюкa хуже была в сто раз. Ненавижу!!! Как всё странно складывается! Надо проверить эту фuфy, больно она похожа на монастырскую крысу, а вдруг… Нет, не может быть! Хотя можно проверить…– Тётя Такары криво улыбнулась, решившись на эксперимент. – Ну вот, вас тут на кладбище зовут, а я хотела вас пригласить на балет. Русский балет знаменит на весь мир.
– Да-да-да! – подхватила Алла. – На «Лебединое озеро» в постановке Григоровича! Это феноменально!
– Ну уж нет! – возразил Орлов. – Если уж идти на балет, то только на «Щелкунчик». Красивая сказка. В ней добро побеждает зло, и все мечты сбываются!
– Замечательно! – согласилась француженка. – Я обожаю русский балет! Однако это потом, а сегодня я бы хотела увидеть привидение. Господин Орлов, это действительно возможно?
Орлов улыбнулся.
– За этим дело не станет. Посмотрим хоть сегодня ночью. Вы ведь останетесь у меня на ужин?!
– Тогда нам надо съездить переодеться, – Слур улыбнулся.
Хозяин дома улыбнулся в ответ.
– Да будет Вам! Зачем эти переодевания? А для похода… Уж джинсы и сапоги в этом доме найдутся, – увидев изумлённые лица его гостей, проговорил. – Я же сказал, что кладбище находится между двух заболоченных оврагов, а брёвна через овражки там очень старые. Хотя уверен, мы и так пройдём, там тропинка по овражку идёт. Она, как ни странно, довольно утоптанная. В этом году стоит такая невероятно сухая осень! Я распоряжусь, чтобы мои ребята выяснили, нужно ли нам переодеться, или мы по тропинке легко доберемся?
За ужином собравшиеся весело беседовали, обсуждая поданные блюда русской кухни. Такара и Слур ели мясо и фрукты, но пили только воду.
Орлов смотрел, как они изысканно едят, и млел. Он не понимал, что с ним происходит, ведь он был счастлив только из-за того, что уговорил их остаться. Судьба ему не дала встречи с любимой, и он был одинок, родных у него не было, но этих французов он почему-то воспринимал, как своих родственников. Орлов заметил, что Алла буквально из кожи выпрыгивала, чтобы привлечь внимание Слура, а её мать демонстративно игнорировала Соланж, обращаясь только к её спутнику. Мелькнула мысль, что эти две красотки что-то задумали. Однако Слур беспечно улыбался и вёл разговор так, что его подруга была в центре внимания. Её спокойные ответы, мягкость всё больше очаровывали гостей, а Алла всё больше мрачнела.
К Орлову подошёл один из его охранников и сообщил, что пройти к кладбищу можно очень легко.
[1] Даймё – крупнейшие военные феодалы средневековой Японии. Если считать, что класс самураев был элитой японского общества X-XIX веков, то даймё – это элита среди самураев.
Продолжение:
Предыдущая часть:
Подборка всех глав: