Как же умело и правдоподобно Паша притворяется влюбленным. А Марине не нужно было притворяться. Она искупалась в его ласковом голосе, как под теплым душем, перед сном. И утром, шагая на работу легкой, уверенной походкой. Вспорхнула на крыльцо. Паша напомнил о проведенной вместе ночи в самый неподходящий для нее момент. Еще и предостерег, что Марина «поплатится» за то, что бросила его одного. Ой, как поплатится! Месть будет мучительной, долгой и...
- Ну, хватит! - Смутившись, попросила Марина, распахивая дверь, - я на работе. Не могу говорить.
Начало истории
- Что значит нельзя?! - Разнесся по холлу грозный раскатистый гром. Человек, чей голос всегда вгонял Марину в ступор, угрожал охраннику пальцем, словно намеревался проткнуть его насквозь.
- Не положено, - охранник пытался сохранять невозмутимое лицо. Он уставился на вошедшую Марину. И Владимир Борисович тоже обернулся. Заметил бесстыжую улыбку на ее лице. Улыбка сразу же потухла и голос Марины похолодел:
- Я перезвоню.
Она отключилась.
- Марина Евгеньевна, - тут же обратился к ней охранник, - подтвердите! В отделении с новорожденными посещения запрещены.
- Что значит запрещены? - Настаивал на своем Владимир Борисович, - я хочу увидеть дочь!
- Ваша дочь находится под присмотром, - попыталась успокоить его Марина.
- Откуда вы знаете? Вы же только что пришли!
Еще и с такой бессовестной улыбкой, что у него потемнело в глазах. Владимир Борисович все прекрасно понял. Он и так был в ярости, а сейчас от злобы готов был выпрыгнуть из пиджака.
- Настя второй день плачет! К ней никто не подходит! Я вашу больницу разнесу к чертям! Если сейчас же меня не пропустят!
- Владимир Борисович, не волнуйтесь. Успокойтесь. Я загляну к Насте. Все узнаю, и вам перезвоню.
Он притих. Волна возмущения откатила. Владимир Борисович подумал и угрюмо кивнул.
- Да, - согласился несносный мужчина, - вы уж узнайте, Марина Евгеньевна, что там происходит. И передайте всему отделению, если я узнаю, что с моей дочерью плохо обращаются, я снесу этот роддом с лица земли!
Марина шла по коридору, подгоняемая его пристальным взглядом. Завернула за угол и выдохнула. Опять двадцать пять. Она надеялась, что после родов избавится от присутствия в ее жизни этого мужчины. И тем более после истории на парковке. Но ей пришлось вмешаться. Марина искренне переживала за Настю. Переодевшись, она сразу же отправилась к ней.
Настя сидела на кровати, читала книгу. Рядом спала малышка. Счастливая улыбка Насти лишь подтверждала напрасные переживания ее отца.
- Помощь нужна? - Спросила Марина, с умилением рассматривая личико ребенка.
- Вам папа позвонил?
Лучше бы позвонил, чем орать на всю больницу, как остервенелый.
- Это я его попросила. Вчера. Дочка проснулась, заплакала. Я растерялась, - грустно пролепетала Настя, - хотела позвать кого-нибудь на помощь. Но никого не нашла. Я попросила папу, чтобы он вам позвонил…
- Зря ты это сделала, Настена. В следующий раз обращайся ко мне напрямую. Запиши-ка мой номер. Если что-то понадобится — звони.
Настя виновато шмыгнула носом. Кажется, она снова сделала не то. Разозлила папу, а тот наехал на Марину Евгеньевну. Впрочем, как всегда.
- Извините, Марина Евгеньевна, - пропищала Настя. - Папа… он на самом деле хороший.
Как папа, может быть, и хороший. Не поспоришь. Но в остальном…. Марина развела руками и отправилась на поиски врача. Она нашла ее в ординаторской.
Та самая женщина, которая обвинила ее в связи с чужим мужем, как ни странно оказалась права. Тогда Марина даже представить такое не могла. Что Паша сделает ей предложение, что она согласится.
- Почему к Насте никто не подошел? - Строго уточнила Марина, - она не знала, как упокоить ребенка.
- Я была на планерке, - монотонно ответила врач, - у медсестер была пересменка…
- Настю нельзя надолго оставлять одну.
- Мы и так целыми днями носимся вокруг вашей Насти! Я предлагала забрать у нее ребенка. Она не согласилась. Сказала, справится сама. Ну, сама, так сама. Пусть привыкает. - Врач повысила голос и посмотрела на Марину поверх оправы очков, - а вам, Марина Евгеньевна, до всего есть дело. До чужих детей, отцов. Вы вечно лезете, куда не просят.
- Может, потому что в отличие от вас у меня есть сердце. А вам не с детьми нужно работать, а с заключенными. В тюрьме.
Марина время от времени наведывалась к Насте. Учила ее пеленать малышку. Руки Насти мелко дрожали, но у нее кое-что получалось. Небрежно, ее дочь выпутывалась из пеленок. Счастье переполняло Настю. И она следующим утром похвасталась Марине, что обо всем рассказала отцу.
Странно, он не позвонил Марине. И она забыла позвонить.
- Я сказала папе, что вы мне помогаете, - бодро сообщила Настя, а потом невесело добавила, - жаль, что у вас сегодня выходной.
Выходной. А это значит…. У Марины захватило дух, в глазах зарябило. И дело вовсе не в усталости. Сегодня вечером Паша исполнит свой коварный план. А Марина не станет этому препятствовать. Она так сильно по нему соскучилась, что с трудом заставила себя пойти домой.
К себе домой, в свою квартиру. Легла в холодную кровать. Зажмурившись, нащупала подушку, обняла ее обеими руками, думая о Паше. Так крепко и самозабвенно, как если бы вместо подушки рядом находился он.
А вечером, забыв о мести, устремилась к Паше. У Марины еще есть время насладиться объятиями любимого мужчины. Но ей не хватит и целой жизни, чтобы насытиться ими сполна.
Паша навел в квартире чистоту. Он сделал все, чтобы Марина чувствовала себя в ней уютно и комфортно. Неизвестно откуда появилась электрокачалка, в которой убаюкивался его маленький сын.
Стол был заставлен тарелками с едой. Марина присела, оценив многообразие закусок ошеломленным взглядом, улыбнулась. А Паша вдруг заметил отсутствие кольца. Он притянул к себе ее руку.
- Мариш, а где кольцо?
- Сняла, - она невозмутимо повела плечом.
- Зачем?
- На работе нельзя носить украшения.
- Но мы не на работе, - Паша пристально смотрел. На палец, на который позавчера надел кольцо, на ровное лицо Марины. И попросил, - Марин, надень. Мне так спокойнее.
- Кольцо не является гарантией. И штамп в паспорте, кстати, тоже. Но если ты так хочешь…
Марина перерыла содержимое сумки, доказывая Паше, что кольцо всего лишь безделушка. Оно валялось где-то на дне. Дорогое, шикарное, с драгоценными камнями…. Красивое и такое же бесполезное, как то самое кольцо, подаренное Пашей в прошлом. Марина сдала его в ломбард.
- Так гораздо лучше, - Паша покрутил кольцо на ее пальце и еще раз уточнил, - Марин, ты выйдешь за меня?
- Я уже сказала. Выйду. Я бы не пришла. Ты в чем-то сомневаешься?
Он пожал плечами и пробубнил с набитым ртом:
- Переживаю.
Проглотил и улыбнулся, меняя тему разговора:
- Мариш, научи меня готовить. Хочу радовать тебя домашней стряпней.
- И долго ты так протянешь? - Задала Марина непринужденный, но очень каверзный вопрос.
- Как? - Не понял Паша.
- Вот так. В декрете.
Паша помрачнел. Посмотрел на спящего сынишку. Качалка оказала Паше огромную услугу. Вот если бы она могла менять подгузник или готовить смесь. Цены бы не было такому полезному изобретению.
- Я давно об этом думаю, - Паша тяжело и шумно выдохнул, - хотел найти Дениске няню.
- Ты доверишь сына посторонней тете? - Марина смотрела на него во все глаза.
- Вот именно… что нет. Встретился с одной женщиной. Вроде с многолетним опытом, с медицинским образованием. Но она мне не понравилась. Сам не знаю, почему. Я ей не доверяю.
- Наверное, потому что никто не сможет заменить родителей.
- Возможно, - Паша озадаченно нахмурился, ища в глазах Марины правильный ответ, - может ты что-то посоветуешь? Ты все-таки моя будущая жена и… вроде как… кхм… мама…
Мама.
Марина поменялась в лице, взглянула на Дениса. Сердце защемило от переизбытка самых разных чувств. Крещение должно было снять с него грехи родителей. Духовно. Но в реальной жизни все совсем не так.
В чем провинился маленький Дениска?
- Есть у меня одна идея, - продолжил Паша, - но ты не согласишься.
Внутри похолодело. Марина сосредоточилась на его воодушевленном, загадочном лице. Сейчас предложит ей усыновить Дениса, взять декретный отпуск. Будет допоздна задерживаться на работе или где-нибудь еще. Вернется к прежней жизни. Марина полностью посвятит себя его ребенку. Будет таскаться с Денисом по врачам. Она бы согласилась. Если бы Паша по-настоящему ее любил. А он использует Марину. Цинично и жестоко. Еще и улыбается.
- К-какая? - Марина схватилась за кольцо. Пусть только заикнется! Она швырнет кольцо ему в лицо.
- Камеры установить, - Паша улыбнулся еще шире.
Камеры? И только?!
- А почему… не соглашусь?
Он придвинул стул поближе, подтянул к себе Марину. От такой опасной близости кружилась голова. Паша погладил ее щеку и с нежной хрипотцой пробормотал:
- Потому что камеры будут записывать все наши ночи. Ты помнишь, что я тебе пообещал? Что буду любить тебя каждую секунду. Всю оставшуюся жизнь… - Он тихо посмеялся, потянувшись к ней за поцелуем, - ммм… отличная получится видеоколлекция. Будем в старости пересматривать. Молодость вспоминать.
- Никаких камер! Извращенец! - Отшутилась Марина. Она уже представила себя седой старушкой в окружении внуков. Рядом лысый Паша смотрит на нее тем же влюбленным взглядом, как сейчас.
Паша поцеловал ее сквозь смех и таинственно добавил:
- Есть еще одна идея.
- Какая? - Марина снова напряглась.
- Скажу. Но только после свадьбы, - он придвинулся к своей тарелке и довольно улыбнулся, - налетай! Пока не остыло…