Звонок раздался, когда я уже собирался уходить с работы. На экране высветилось имя сестры.
— Лена? Что-то случилось?
— Андрей... — её голос дрожал. — Мне нужна твоя помощь. Это... это насчет Игоря.
Я замер. Муж сестры болел уже давно, но в последнее время вроде шел на поправку.
— Что с ним?
— Ему нужна пересадка почки. Срочно. И ты... ты наш единственный шанс.
Внутри всё оборвалось. Я понимал, к чему она клонит, но не мог поверить своим ушам.
— Лена, ты же не просишь меня...
— Прошу, Андрей! — она всхлипнула. — Ты его единственная надежда. У нас с тобой одна группа крови, ты здоров... Пожалуйста, хотя бы подумай об этом!
Я стоял, прислонившись к стене, не в силах произнести ни слова. В голове вихрем проносились мысли: операция, риски, Маша, наши дети...
— Андрей? Ты здесь?
— Да, я... Лена, мне нужно время. Я не могу вот так сразу...
— Конечно, я понимаю. Но, пожалуйста, не тяни. Каждый день на счету.
Я повесил трубку и медленно побрел к машине. Как я скажу об этом Маше?
— Нет! Категорически нет! — Маша в ярости металась по кухне. — Ты с ума сошел? А как же мы? Как же дети?
Я сидел, обхватив голову руками.
— Маш, это же моя сестра. И Игорь...
— И что? — она резко обернулась. — А мы? Мы для тебя ничего не значим? Ты готов рискнуть всем ради них?
— Я ничего не решил! — я почувствовал, как во мне закипает злость. — Я просто рассказал тебе! Думаешь, мне легко?
Маша вдруг осела на стул, словно из неё выпустили весь воздух.
— Прости... — она взяла меня за руку. — Я просто боюсь. За тебя, за нас. Это же серьезная операция. А если что-то пойдет не так?
Я притянул её к себе, уткнувшись носом в волосы.
— Я знаю, милая. Я тоже боюсь.
Следующие дни превратились в кошмар. Я разрывался между чувством долга перед сестрой и страхом за собственную семью. Маша то плакала, то злилась, то умоляла меня отказаться. А я... я не знал, что делать.
На четвертый день я не выдержал и поехал к Лене. Мне нужно было увидеть Игоря, поговорить с врачами. Понять, насколько всё серьезно.
Лена открыла дверь, и я едва узнал её — осунувшаяся, с кругами под глазами.
— Андрей! — она бросилась мне на шею. — Ты здесь!
— Тише, тише, — я неловко похлопал её по спине. — Как Игорь?
Она отстранилась, вытирая слезы.
— Плохо. Совсем плохо. Врачи говорят, счет идет на недели...
Войдя в комнату у меня тут же перехватило дыхание. Игорь, совершенно бледный лежал на кровати, он исхудал и напоминал тростинку — лишь веточку от огромного жизнерадостного дерева, которого я знал.
— Здорово, братик, — он тяжело улыбнулся. — Прости, не встаю.
Я присел рядом, сжав его руку.
— Как ты?
— Бывало и лучше, — он усмехнулся, но тут же закашлялся.
Лена метнулась к нему с водой. Что-то мимолетное в её движениях, в мимике, в странном взгляде, которым она обменялась с мужем, невольно заставило меня встревожиться.
— Лена, — я повернулся к сестре. — Мне нужно поговорить с врачом. Сейчас.
Она побледнела.
— Зачем? Я же всё рассказала...
— Лена, — мой голос стал жестче. — Что происходит?
Игорь вдруг схватил меня за руку.
— Прости, Андрей. Мы... мы не всё тебе рассказали.
Я вылетел из больницы, чувствуя, как внутри всё кипит от ярости и обиды. Цирроз печени! Вот что они скрыли! Пересадка почки лишь отсрочит неизбежное...
Лена догнала меня у машины.
— Андрей, постой! Прости нас, мы просто...
— Просто что?! — я резко обернулся. — Решили меня обмануть? Заставить рисковать жизнью, не сказав всей правды?
— Мы боялись, что ты откажешься! — она разрыдалась. — Это наш единственный шанс! Пусть не надолго, но...
Я смотрел на сестру, и гнев постепенно сменялся усталостью и болью.
— Лена, я понимаю твое отчаяние. Но ты не имела права так поступать. Ни со мной, ни с Машей, ни с нашими детьми.
Она подняла на меня заплаканные глаза.
— И что теперь?
Я глубоко вздохнул.
— Теперь я еду домой. К своей семье. А ты... ты возвращайся к мужу. Ему нужна твоя поддержка.
Маша ждала меня у порога. Одного взгляда ей хватило, чтобы всё понять.
— Ты отказался? — в её голосе звучала надежда и страх.
Я кивнул, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.
— Они не сказали мне всей правды. У Игоря цирроз. Пересадка почки — это не решение, а так... отсрочка.
Маша прижалась ко мне, и я почувствовал, как её плечи вздрагивают от рыданий.
— Прости меня, — прошептала она. — Я была такой эгоисткой. Думала только о нас...
Я гладил её по волосам, чувствуя, как собственные глаза наполняются слезами.
— Ты не эгоистка, милая. Ты защищала нашу семью. И я... я тоже должен был думать о нас.
Мы стояли в прихожей, обнявшись, и я понимал: это решение будет преследовать меня всю жизнь. Но я также знал, что поступил правильно. Ведь семья — это не только кровные узы. Это ещё и ответственность, доверие, честность.
А те узы, что связывали нас с Леной... что ж, им предстоит пройти проверку на прочность. И я не знал, выдержат ли они это испытание.