Я и представить себе не мог, что когда-нибудь буду сидеть в отцовском кабинете, глядя на знакомое кресло, которое сейчас пустовало. Кресло, которое я в юности представлял железным троном, а задумчивого отца в нем, не иначе как королем Вестероса. А теперь... теперь его нет.
— Андрей, ты меня вообще слушаешь?
Голос Павла вырвал меня из размышлений. Старший брат сидел совсем рядом, торопливо постукивая пальцами по крышке стола. Его взгляд был острым, как ятаган из старых фильмов про пустыню — точно таким как у отца, в моменты когда я его расстраивал.
— Извини, задумался, — пробормотал я.
— О чем тут думать? — фыркнул Павел. — Нужно действовать! Отец оставил нам процветающий бизнес, и мы должны...
— Сохранить его таким, каким он был, — перебил я. — Это ты хочешь сказать?
Павел поджал губы.
— А ты, конечно, хочешь всё переиначить? Модернизировать, как ты это называешь?
Я сильнейшим образом вздохнул, пытаясь сдержать свое раздражение. Это не первый раз, когда мы заводили этот разговор, но каждый из таких разговоров заканчивался ссорой.
— Паш, пойми, мир меняется. Если мы не будем развиваться, то просто...
— Просто что? — рявкнул Павел, вскакивая с места. — Обанкротимся? Потеряем всё, что построил отец?
— Нет! Но мы можем потерять клиентов, рынок...
— Хватит этой чуши! — Павел кулаком ударил стол, будто спарринг-партнера. — Старший Я, стало быть и решать мне!
Я тут же подскочил, кровь кипела в жилах, словно перед дракой.
— Ты, может, и старший, но отец оставил компанию нам обоим!
Мы стояли, глядя друг другу в глаза, готовые вот-вот сцепиться. Как в детстве, когда не могли поделить игрушку или последнее печенье. Только теперь на кону стояло нечто гораздо большее.
— Мальчики, вы опять ругаетесь?
Голос мамы заставил нас обоих вздрогнуть. Она стояла в дверях, держа поднос с чаем. Её глаза были красными — она всё ещё оплакивала отца.
— Мам, мы просто... обсуждаем, — попытался оправдаться я.
— Обсуждаете? — она покачала головой. — Я слышала ваши крики даже на кухне.
Павел первым опустил глаза.
— Извини, мам. Мы не хотели тебя расстраивать.
Мама поставила поднос на стол и тяжело вздохнула.
— Ваш отец... он бы не хотел, чтобы вы ссорились.
— Но он бы хотел, чтобы компания процветала! — воскликнул Павел.
— И развивалась, — добавил я.
Мама посмотрела на нас обоих с грустной улыбкой.
— Он хотел бы, чтобы вы были вместе. Семья — вот что для него было важнее всего.
С этими словами она вышла, оставив нас наедине с нашими мыслями и остывающим чаем.
Неделя за неделей наши споры становились всё ожесточеннее. Любое совещание превращалось в поле брани между древнерусскими князьями, где мы с Павлом схлестывались, каждый со своей невидимой дружинной за спиной.
— Нет, ты точно обезумел?! — кричал брат, тряся мой бизнес-план, будто хочет его задушить. — Столько вбухать в новое оборудование? А что если оно не окупится?
— А если не вложим, то через пару лет наши конкуренты нас сожрут с потрохами! — парировал я.
Сотрудники старались не попадаться нам на глаза. Даже Ольга, наш финансовый директор и по совместительству жена Павла, всё чаще отмалчивалась на собраниях.
— Знаешь, — сказала она мне как-то после очередной перепалки, — вы оба правы. И оба неправы.
Я удивленно посмотрел на неё.
— Что ты имеешь в виду?
Ольга вздохнула.
— Паша прав, что нужно сохранить то, что работает. Но и ты прав — без развития мы застрянем. Может, стоит найти компромисс?
Я хмыкнул.
— Легко сказать. Попробуй убедить в этом своего мужа.
Всё изменилось в тот день, когда я застал Павла роющимся в отцовском сейфе.
— Что ты делаешь? — спросил я, застыв в дверях кабинета.
Павел вздрогнул и обернулся. В руках у него была какая-то папка.
— Ищу... документы, — пробормотал он.
— Какие ещё документы?
— Не твое дело! — огрызнулся брат.
Я шагнул вперед.
— Нет уж, моё! Что это за папка?
Павел попытался спрятать её за спину, но я был быстрее. Выхватив папку, я открыл её и застыл.
— Это... это же...
— Отдай! — Павел бросился на меня.
Мы покатились по полу, вцепившись друг в друга. Бумаги разлетелись вокруг нас.
— Ты хотел всё прибрать к рукам! — кричал я, нанося удар за ударом.
— А ты хотел всё разрушить! — ревел Павел, отбиваясь.
Мы не слышали, как открылась дверь. Не видели, как мама застыла на пороге, прижав руки ко рту. Только её крик заставил нас опомниться.
— ХВАТИТ!!!
Мы замерли, тяжело дыша. Я чувствовал, как из разбитой губы сочится кровь. У Павла под глазом наливался синяк.
— Вы... вы... — мама задыхалась от слез. — Что бы сказал ваш отец, увидев это?
Мы с Павлом переглянулись. В глазах брата я увидел тот же стыд, что чувствовал сам.
— Мам, мы... — начал было я, но она подняла руку, останавливая меня.
— Нет. Хватит оправданий. Хватит ссор. Вы оба... вы разбиваете мне сердце.
С этими словами она повернулась и вышла. Мы слышали, как она рыдает, спускаясь по лестнице.
Павел первым нарушил тишину.
— Черт... что мы делаем, Андрюх?
Я сел, прислонившись к стене.
— Не знаю, Паш. Не знаю.
Мы долго сидели молча, глядя на разбросанные вокруг бумаги. Наконец, я протянул руку и поднял фотографию, выпавшую из папки. На ней мы с Павлом, совсем еще мальчишки, сидели на коленях у отца. Все трое улыбались.
— Помнишь этот день? — спросил я.
Павел кивнул.
— Наш первый день на заводе. Отец был так горд...
— Да уж, — я горько усмехнулся. — Вряд ли он гордился бы нами сейчас.
Павел вздохнул и посмотрел мне в глаза.
— Знаешь... может, Ольга права. Может, нам стоит найти компромисс?
Я удивленно поднял бровь.
— Ты серьезно?
— А почему нет? — Павел пожал плечами. — В конце концов, мы же семья. Разве не этому нас учил отец?
Я почувствовал, как в груди разливается тепло. Впервые за долгое время я улыбнулся брату.
— Ладно, давай попробуем. Только сначала... — я кивнул на дверь. — Нам нужно извиниться перед мамой.
Павел кивнул и поднялся, протягивая мне руку.
— Вместе?
— Вместе, — ответил я, сильно, но по-братски хватая его за ладонь.
Мы вышли из кабинета, разбросанные бумаги и прошлые обиды – остались позади. Впереди нас ждало много работы — и как братьев, и как партнеров. Но теперь я знал: вместе мы справимся. Ведь именно этого хотел бы отец.