Константин Ощепков: г.р. 1962, инженер-конструктор, член Союза Фотохудожников России, фотохудожник с полувековым стажем, автор обучающих курсов по фотографии, лауреат всероссийских и международных конкурсов, автор 37 персональных фотовыставок, участник 16 международных фотовыставок. Живет и работает в Новосибирске.
На торжественном открытии коллективной фотовыставки «Сибирь НЮ» в лофт-парке «Подземка» Константин Ощепков начал свое приветствие оригинально: «Я фотограф-любитель…» Друзья посмеялись над шуткой. Известно же, что любитель – это не тот, кто любит свое хобби, а тот, кто не сделал его источником дохода. Ощепков же – профессионал, который отснял штук десять корпоративных календарей, штук сто рекламных буклетов, двести штук свадеб, пару тысяч штук ювелирки. А любимый жанр – это, разумеется, ню. В самом начале фотокарьеры он сделал хитрый и сильный ход – то, что больше всего интересует любого представителя мужеского полу, он превратил в свою вторую профессию.
И вот мастер своего дела заявляет, что фотографией нынче не заработаешь, значит, надо возвращаться к первой профессии, к тому, с чего начинал трудовой путь. Похожая финансовая ситуация сложилась в лихие девяностые, когда Ощепков, окончив НИИГАиК, работал на заводе имени Ленина инженером-конструктором. Недолго музыка играла. Перестали платить зарплату, а семья уже сформировалась. Ощепков уволился, купил на барахолке три разломанных фотоаппарата в виде набора запчастей, восстановил их, устроился фотокором в бурно развивающуюся газету «Момент истины». Вскоре бегать по заданиям редакции ему надоело, границы репортажа стали тесны, и он ушел на вольные хлеба. Время снова сделало финт ушами, и две профессии опять поменялись местами.
Ощепков – оптимист, для кого стакан воды всегда наполовину полон. «У меня самая творческая работа! Я творю с утра до вечера!» – провозглашает он за семейным ужином, имея в виду уже не фотографию. Он, с годами не потерявший не только способность, но и потребность учиться и постигать новое, окончил курсы повышения квалификации – и вошёл в одну и ту же реку дважды. За какой-то год-другой стал ведущим специалистом отдела, конструирует оптические прицелы, уверяет, что инженер – это художник, занимающийся техническими искусствами.
Инженером-оптиком он оставался всегда. Увлеченно объяснял своим ученикам не только приемы композиции, но и устройство фотокамеры. Было дело, попал на творческую так сказать встречу с четой физиков-мистиков, которые уверяли, что создали коллекцию «портретов тонкого мира», достав из мусорных корзин всякий технический брак, который они (физики), руководствуясь буйной фантазией, выдали за фотографии духов, призраков и прочих невидимых сущностей. Персонажи выглядели как различные артефакты, грубые или неявные погрешности, а юные особы велись на эту ахинею. Ощепков только посмеивался, а в завершение сеанса черной магии устроил мини-лекцию с последующим разоблачением:
– Это фото, например, сделано на поляроиде, у которого был дефект – несмыкание валиков, в результате чего химические реагенты покрыли не всё изображение, поэтому возникли небольшие непроявленные области. А здесь – следствие хроматических аберраций, которые присущи несовершенной технике. А на этой зимней фотографии пар, созданный выдохом фотографа, образовал полупрозрачный силуэт, который легко принять за эфирную сущность.
Народ безмолвствовал. Авантюристы тоже.
Дух творчества, правда, так и не попавший на фото, витал в его фотостудии, размещавшейся в подвале советской двухэтажки. Стеллажи от пола до потолка, потеснив софт-боксы и штативы, вмещали коллекцию пленочных фотокамер, альбомы с выставочными работами, папки с релизами фотомоделей для стоков… Это было его бытование, его стихия, и никто не загадывал, что он вернется на родной завод через четверть века.
Первый год после перемены участи он, возвращаясь с работы на велосипеде, неизменно заезжал в фотостудию, где его ждали заказы по ювелирке. Или с моделью назначал встречу, с упоением вспоминая, как в юности вел школу фотомоделей, а затем записал несколько видеокурсов по работе с ними. Домой приезжал в сумерках, мечтая отоспаться на выходных. Многолетняя аренда фотостудии закончилась, а выспаться удается редко, ведь по субботам модели любят ездить на плэнер.
Бывших фотографов не бывает. Бывают только неудачливые подмастерья – кто сел не в свои сани, тот не прочь спрыгнуть. Правда, теперь редко можно встретить Ощепкова с тяжеленным кофром, – не будешь же таскать его с собой на завод. Всё чаще он использует мобильник, сознавая, что громоздкая техника скоро уйдет в небытие. Любит демонстрировать друзьям снятый айфоном коллективный портрет заводчан, требуя обратить внимание на высочайшее качество исполнения.
Ощепков всегда стремился не только к техническому, но к эстетическому качеству фотографии. На экспозициях «Сибирь НЮ», где участвовали авторы, специализирующиеся на обнаженке, блоки Ощепкова всегда выделялись из общего контента. Когда, по давности лет, куратор петербургской художественной галереи «Арка» Евгения Логвинова, будучи в Новосибирске, спросила, кого пригласить к участию в экспозиции «Фотоэротика», первым делом ей назвали Ощепкова. Вскоре именно его работа с изображением женских ножек украсила афишу «Арки». Инженер Ощепков много лет вбивал в головы своих учеников формулу собственного изобретения, с помощью которой можно рассчитать оптимальный угол съёмки женских ножек для получения идеала красоты.
Красоту можно подчеркнуть световой кистью. Первым в Новосибирске (еще в прошлом веке) Ощепков освоил эту фотографическую технику – «передрал у западных коллег». Там сияют неоновые извилины, скользя по идеальному телу и растворяясь в скульптурной бронзовой коже. А там возникает другая, прокопченная, как на костре, и светится изнутри золотыми и фосфорными нитями, что перетекают в очертания безупречной ноги, легкой руки, всей гибкой, как из пластилина, фигуры. А еще одна мимикрирует под окружающие предметы – сотворенные из золота и серебра пластиковые канистры и бутылки выстроились на столе и приняли ее в свою компанию, от них почти неотличим ее силуэт.
– Параллель между моделями и пластиковой посудой появилась сама собой. Девушки иногда не являлись на съемку, и тогда я снимал первое, что попадалось под руку. А потом решил их объединить, – делает автор пояснение для непосвященных.
С боди-артом, выставка которого тоже у него была, общее лишь то, что в обоих случаях это роспись по телу. Но световую кисть, в отличие от боди-арта, можно увидеть только на фото. В этом открытие Константина Ощепкова: он фиксирует то, чего в обычной действительности не существует. Он не просит прекрасное мгновение остановиться – он сам создает это мгновение и переносит его в реальность.
В один прекрасный день стало недостаточно огня, понадобились веревки, кои Ощепков узрел в ночном клубе на шоу Александра Ласкина, практикующего в японском искусстве художественного связывания «Шибари». Художники сделали несколько совместных проектов, в которых связанные по рукам и ногам красотки изгибались в немыслимых позах, недоступных простым смертным. Об этом Ощепков рассказывает особенно вдохновенно:
– Я и пользуюсь тем, что девушкам это нравится. А мне нравится это снимать. Их же никто насильно не принуждает. Нравится ли это зрителям, вопрос, конечно, интересный. Я считаю себя учеником Лашкова, и с удовольствием согласился участвовать в фестивале «Андрей Лашков собирает друзей» 2006-го года. Центр экспозиции Дома ученых Академгородка заняли мои снимки. И вдруг какие-то благообразные старушки стали выговаривать организаторам экспозиции за то, что мои работы не очень отвечают статусу Дома ученых, интеллектуальную публику возмутит, что женщина лежит вверх ногами да еще обвязана веревками. Это насилие над женщиной! У нас тут православные люди… На этот раз конфликт удалось погасить интеллигентно.
Помимо дорогостоящих веревок, в ход у него идут всевозможные подручные материалы – полиэтилен, ватман, старые газеты, получившие художественную прошивку под объективом. Особая статья – это съемка среди развалин, контрастирующих с хрупкой девичьей красотой, с отполированной белизной женского тела. С этой целью Ощепков сотоварищи ежегодно выезжают в Каракан, на старую турбазу, которая сохранила ветхие приметы прошлого века.
Даже пандемию он умудрился повернуть себе на пользу. На фотографии эротического содержания остроумно легли призывы к самоизоляции, а созданную с помощью фотошопа галерею шагающих друг за другом голых девиц он снабдил творческим слоганом «Во время фотосъемки соблюдай дистанцию!».
– Наверное, у тебя проблемы с женщинами, – заподозрили его в сублимации.
– А у кого-то их нет? – парирует Ощепков, примерный семьянин, отец двух взрослых ребят. Старший сын Александр пошел по стопам. Работает на городском информационном портале, побеждает в фотоконкурсах, большого таланта парень. Младший Сергей, получив на день рождения в подарок от отца его видавший виды «Canon Mark II», бросился на всевозможные курс по фотографии. Отец подсказал, какие, и договорился с наставниками, считая, что эта наука не должна исходить от родителя. Достаточно генов.
К 60-летнему юбилею Ощепков подошел во всеоружии, уверяя, что это прекрасный возраст и всё только начинается. И открыл персональные фотовыставки одновременно на двух площадках. Первая – часть экспозиции «60 на 70» в центре культуры ЦК-19. Это юбилейный отчет Константина Ощепкова и его старшего коллеги Александра Копалова, где оба разгулялись во всю ширь и мощь своего мастерства. Вторая – «Пейзажи для души» в русско-немецком доме. Это демократичная сборка 6+, разглядывая которую, старые фотографы ворчат, что сделано на потребу. «Да! – парирует Ощепков. – К тому и стремился! Я тоже хочу нравиться и сознательно к этому шел!». Более демократичные коллеги не устают спорить, как сделаны его натюрморты со светящимися бутылками и летящими вверх брызгами. Делают ставки, где был снят инфернальный трамвай, медленно выползающий из тумана на свет божий.
Нет фотохудожника, который не снимал пейзажи. Александр Копалов сгущает красоту окружающей действительности, Эдуард Левен исследует нехоженые алтайские тропы, Владимир Дубровский развивает этническую тему… А Константин Ощепков заостряет конфликт между живым и не живым, одухотворенным и бездуховным, износившимся и не стареющим. Он любит всевозможные кочки и скалы, исследует заброшки с прорастающими в самых неожиданных местах кустами, а по дороге с работы любуется городскими фонарями, башнями, вышками, старыми стенами, покосившимися окнами. В очередной раз освоив новые технологии, снимает в инфракрасном ключе, и самые обычные объекты выглядят как инопланетный ландшафт. Персоналка в галерее «Формуляр» так и называлась: «Прекрасное – Инфракрасное».
Возможно, оно (инфракрасное) не так изысканно и не так креативно, как его предыдущие находки, зато раньше он так не делал. Стали у него проскальзывать сентенции о том, что в фотографии он дошел до своего предела и больше ничего нового не сотворит. Да и у других авторов ничего неожиданного не отыскивается – всё уже открыто, изучено и опробовано. Это большая печаль художника, это угасание интереса к жизни вообще. И тут к нему вернулся завод с его точными приборами, оптическими системами, чертежами, расчетами, с его походами в незнаемое. Ну не чудо ли?
Яна Колесинская
