О взаимодействии московского Формейшена с сибирскими музыкантами в 90-х годах, о совместных концертах, о том, как виделся «Русский прорыв» тогда, и как – сейчас, рассказал Экзич (Алексей Слёзов).
Помимо своих проектов (ЭКЗИЧ ПРОДЖЕКТ, МЕХ МАМОНТА, ЗАТЕРЯННЫЕ В КОСМОСЕ), Алексей был участником многих известных московских групп: СОЛОМЕННЫЕ ЕНОТЫ, ЗАПОВЕДНИК, БАНДА ЧЕТЫРЁХ, ОГОНЬ, РЕГИОН-77, ОЖОГ .
- Алексей, что думаете о сибпанке? Когда впервые услышали сибиряков?
– Сибпанк – это как раз часть той юности, про которую я уже рассказывал. Продукцию «ГрОб-студии» мы стали последовательно собирать в 91-м году, весь год этому посвятили. Это, кстати, недешево было, если записывать в «Колоколе» с нормальным качеством. До этого доходили до меня на разных сборках ГО, но поначалу я не врубился – мат, странный саунд, популярность среди гопоты меня отталкивали. Отношение изменилось только после того, как я услышал исполнение песен ИПВ и, конечно же, «Прыг-скок».
А вот Янка зашла сразу, я прочитал о ней где-то, заинтересовался, мы записали кассету в студии звукозаписи МАИ, это была акустика у Фирсова. Дело был в марте 91-го. Такая противная весна, промозгло, грязный снег – тогда в Москве и области вообще было очень грязно на улицах. Забрали мы эту кассету, вернулись на Левый Берег, пошли к моему другу Серёге Горскому на 14-й этаж, у него был неплохая по тем временам стерео-система, включили и офигели. Было такое ощущение, что она поёт точно о том, что мы думаем и чувствуем в данный момент. Какой-то потрясающий резонанс. Даже мелочи, казалось, совпадали. «Посидим на трубах у начала кольцевой дороги…» Вот рядом МКАД у нас, тоже какие-то трубы…
- Я так понимаю, Формейшен с сибиряками всегда находился в каком-то взаимодействии. Как это было в 90-е?
– Да, мы, вроде как, были «братьями по вере». С Тюменью культурные мосты наводили Усов и Рудкин, с Омском и Новосибирском – Костя Мишин (группа ОЖОГ – прим.авт.). Не по интернету, конечно (смеётся). По телефону, визиты на плацкартах, даже, по-моему, переписка какая-то по почте. Насколько оно было двусторонним сложно сказать, когда как. Но например, первые квартирники Димы «Чёрного Лукича» именно Костя делал, до этого мы слышали его песни только на кассетах. Старались, по возможности, сибирские команды вывозить в центра, распространяли записи. Костя много совместных концертов и фестов организовал, начиная с совместного концерта группы ОГОНЬ и ГО в 95-ом и далее без остановок, он – отличный промоутер! Это не так-то просто было в то время, я, например, никогда ничем таким не занимался: типа я музыкант, мое дело играть, а не висеть на телефоне. А Костя порой вытягивал даже самые стрёмные гиги.
- С какими группами\музыкантами из Сибири знакомы, с кем играли на одной сцене?
– Если брать ГО, ИПВ, ЧЕРНОЗЁМ и т.д., то со многими знаком, правда, в основном шапочно, и на одной сцене встречались в разное время. С Игорем Федоровичем как-то не удалось пообщаться, вокруг него всегда толпы фанатов вились. Мне кажется, его это весьма утомляло, не хотелось лишний раз лезть. Буквально парой фраз один раз перекинулись и всё. Зато с Костей Рябиновым общались вполне комфортно, был у него в гостях в Питере пару раз, приходил он и на наши концерты там. Забавно, Костя как-то очень уважительно и с пиететом ко мне относился, я не понимаю почему, меня это очень удивляло. Ещё, конечно, со светлой грустью вспоминаю Диму Кузьмина – Черного Лукича.
Из крупных гигов… №1 Двухдневные концерты ГО в ДК 40-летия Октября осенью 95-го. Мы (ОГОНЬ) были на разогреве. Публика была очень лютая, ну просто отморозки. В нас летели бутылки из зала, тогда же в стекле пиво продавали. Но мы отвечали примерно тем же.
№2 Фест в клубе «Калипсо», февраль 96-го: ОГОНЬ, РОДИНА, ЧЕРНЫЙ ЛУКИЧ, Непомнящий, РУССКАЯ ПРАВДА. Мы тогда очень много слушали THE BIRTHDAY PARTY и старались вести себя на сцене соответствующе (смеётся). Герыч не употребляли, конечно, но дешёвым алкоголем в гримёрке было заставлено всё пианино. Звучали громко, грязно, отвязно: Саша кричал на пределе связок, дикие прыжки по сцене, водка из горла, тут же раскуривались, полная дичь. На нашем фоне сибиряки выглядели очень академично (смеётся).
№3 – это Саратов, весна того же года так называемый тур «Рок-музыканты за Зюганова». Абсолютно никакой дичи на сцене, трезвость, статика, уже слушали THE BAD SEEDS, поэтому, видимо, выступали в пиджаках. (смеётся) Отыграли, вышли покурить, стоим около ДК, я, Леший, Лукич, Каргополов. Подходят зрители пообщаться с кумирами… Ой, чего я только не наслушался: «Вот нормальные музыканты (Лукич и Женя), а вот вы двое в пиджаках - комсомольцы!», «Что же вы за Зюганова топите? Они же если придут к власти, то сразу MTV запретят», «А почему Егор с вам не приехал, он что, за Ельцина?».
- Как ваша московская тусовка воспринимала сибирское движение?
– Да в общем-то мы учились у них, копировали. Причём, не форму, а суть. Та же полузакрытая тусовка, почти секта, домашняя студия из г-на и палок, магнитальбомы, кассеты. Разве что сибирские панки свой самиздат не выпускали (прим. ред.: в Тюмени выходил журнал «ЧЕРНОЗЁМ» Димона Колоколова, МТ), а вот Усов этот ход использовал. Журнал «Связь времен» влиял на людей получше кривых записей. А так примерно тоже самое, что и в Омске или где-то там… Конечно, материал был другой, никто не копировал манеру пения Летова (мы и петь-то не умели) и не писали текстов в стиле: «Бетонные пни, переломный момент, последняя помощь, грандиозный п-ц».
А относились... У нас была система сотворения и низвержения кумиров, видимо, характерная в целом для субкультурных сообществ. Первым попал под раздачу Егор: «исписался, не просыхает, гуру из Бобруйска, хочет кучу денег за концерты». Вообщем, лозунг «Летов-пёс!» и надо залипать на ИНСТРУКЦИИ ПО ВЫЖИВАНИЮ.
Через полгода ИПВ тоже считается отстоем: «зазнались, Ромыч не поёт, а блеет как козёл, хотят кучу денег за концерты, песни для религиозных сектантов и т.п.» В общем, скинем их с парохода истории и будем слушать ЧЕРНОЗЁМ – они самые правильные! Ну, и так далее...
Было только три-четыре авторитета из Сибири, которых мы оставили на пьедесталах: МЁРТВЫЙ ТЫ (+ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГАСТРОНОМ), ПРОМЫШЛЕННАЯ АРХИТЕКТУРА и БОМЖ. Хотя, конечно, это действительно уникально-трагичные группы, придраться сложно.
Надо отдать должное Сантиму, он как-то в этих играх особо не участвовал, у него был несколько другой круг общения и приоритетов. Мифология придала Формейшену монолитность, но на самом деле это было не так.
Совместных проектов в чистом виде не было, мы должны были априори вариться в собственном соку (смеётся). Кирилл Рыбьяков записал БАНДЕ ЧЕТЫРЁХ альбом «К звёздам!». Но это уже когда переехал в Москву. ВЭ (Вадим Зуев) записал с СОЛОМЕННЫМИ ЕНОТАМИ «Горбунок». Но и он в то время фактически жил в столице.
А вот, вспомнил, как раз на том безумном концерте в «Калипсо» полсостава Олега Манагера состояла из ОГНЯ – Костя Мишин – бас, Сергей Амелько – барабаны, а на гитаре шумел Женя Махно. И репетировали они у нас перед этим в домашней студии Серёжи на ул. Мусы Джалиля в Зябликово. Это такой классический панельный, спальный район возле МКАД-а. И вот там, после сдвоенной репетиции РОДИНЫ и ОГНЯ, мы засиделись на кухне. Олег уже уехал, а Махно нет. Он мне, кстати, тогда показался очень таким простым, незашоренным, наивным человеком. Мы как-то быстро выпили бутылку водки на троих и Серёжа тут же предложили сгонять ещё за одной. Женя как-то очень удивился: «Что это у вас за такой ритм жизни московский? Раз, два – выпили, три, четыре, – за второй побежали. Надо же посидеть, поговорить, подумать, как вот мы в Сибири». Я не знаю, это действительно так? (Смеётся).
- Вы как-то назвали 96-й год как время единения разных людей, пик активности: «было много концертов, тусовок, «Русский прорыв» – казалось, что всё будет развиваться». «Русский прорыв» как сейчас оцениваете? Что это было? Как тогда его воспринимали в Формейшене?
– Оцениваю сейчас просто: любой оголтелый национализм – это мерзость. Концерты «Русского прорыва» я серьёзно не воспринимал и никогда не понимал смысла этого движения. В любом случае, у маргинальных музыкантов просто не было достаточной аудитории, чтобы влиять на процессы в обществе. Летов был популярен, да, но по телевизору его не показывали. А вообще в нашем кругу в середине 90-х было модно топить за всякий политический трэш. В моём понимании, это был просто эпатаж обывателя. «Вы тут хотите сытой, буржуазной жизни, а мы категорически против!» Ну, глупость в общем какая-то. Это как в анекдоте: – «Не нужен мне ваш миллион долларов!»
– «А вам его предлагали?»
«Тур за Зюганова» дал мне возможность заработать, совсем немного, но удалось купить что-то из аппаратуры. Я не верил, что Зюга победит, и коммунистов этих ненавидел. Двуличная позиция, конечно, признаю. Кстати, если не подводит память, то Коньковская фракция в лице Усова и прочих это наше участие осуждала: «продались за бабло», «Мишин стрижёт купоны» и всё такое.
- На каких концертах «Русского прорыва» довелось бывать?
– Только на тех, где сам играл с кем-то. «Тур за Зюганова», вот и всё, наверное. В Киев не ездил, в Тюмень тоже.
Беседовала virlenka.
Читайте также: «Мост» в юность и начало 90-х. Алексей Слёзов (ЭКЗИЧ ПРОДЖЕКТ) о новом альбоме
Боря Усов (СОЛОМЕННЫЕ ЕНОТЫ) и другие участники московского Формейшена 90-х. Воспоминания Экзича
