Много раз признавалась в любви Серебряному веку, но не стихи меня интересуют, а сами персоны и их творчество в контексте эпохи.
Однако одну из самых известных в мемуарном жанре книг о героях Серебряного века – «Некрополь» В. Ходасевича до сих пор так и не читала.
Теперь пробел ликвидирован и могу сказать, что для меня стало удивительным, что данная книга так высоко ценится.
Дело в том, что она очень неоднородная. Первая глава «Конец Ренаты» мне очень понравилась, я настроилась на какой-то сатирическо-фельетонный характер повествования. Ходасевич рассказывает в ней о Нине Петровской, профессию и род занятий которой и определить трудно. Условно ее считали писательницей, она пыталась работать в этом жанре, но по сути главная роль Нины Петровской – быть женщиной Серебряного века, жить согласно страстям и символам, выставлять все напоказ и доводить до крайностей.
Читая о НП, я поражалась, насколько подмеченные Ходасевичем черты характера этой женщины, а в ее лице и других представителей Серебряного века перекликаются с характерами современных людей из числа блогеров и прочих публичных личностей: сплошные маскарады, выходки, демонстрирование причастности к чему-то, а иногда и хождение по краю.
Достаточно злой язык Ходасевича показался мне в этом случае уместным.
Однако на следующем герое – Брюсове пошел какой-то иной стиль. Злоба осталась, а поводы для нее словно бы шли не от взгляда со стороны, а каких-то конкретных личных несимпатий автора. Словно бы он предлагает читателю «не полюбить» Брюсова сообразно своим представлениям о непрекрасном. Нина Петровская, кстати, являясь непосредственно частью жизни Брюсова, в данном очерке уже подрастеряла комические черты и выводится жертвой.
Затем идет глава об Андрее Белом, понятно, что там сплошная эксцентрика от самого персонажа, но Ходасевич ее еще и выводит основным свойством, словно забывая добавить хоть чего-то славного и хорошего.
Далее в его очерках появляются люди, имена которых обывателю сейчас мало что скажут
( Муни(Киссин), Гершензон). Ходасевич старается подчеркнуть, что тем не менее они тоже олицетворяли собой эпоху, но мне показалось, что нет такой фактуры, как с той же Петровской или с крупными поэтами, весьма обычные рассказы о людях, которых ВХ знал. Простые и бесхитростные.
Однако тон этих рассказов показывает новую тенденцию «Некрополя» - вывести себя одним из героев. На самом деле оно с первых страниц началось - какое-то противопоставление себя любимого всем прочим, не зрящим в корень, не понимающим истины. А далее по списку это стало расцветать буйным цветом.
Самый неприятный очерк для меня – Гумилев и Блок. Причем он даже не злой, как первые, а какой-то пустой, просто написанный, как бы сейчас сказали «для хайпа», мол, знал, видел.
Много слов и мало понимания, зачем эти слова. Судя по всему, не так уж хорошо ВХ знал того и другого, какая-то сборная солянка из редких встреч и зарисовок, смешанная с анализом стихов Г и Б. И очередные выпячивания себя любимого эдаким едва мелькнувшим в эпизоде персонажем, который однако же усвоил саму суть.
Я уже читала без первоначального интереса, вдруг поняла, что эта стылая, холодная атмосфера отчуждения автора как-то начала реально попахивать кладбищем (название обязывает), да, забыла упомнятуть что есть в книге еще и достаточно ровная, не вызывающая нареканий статья о Сологубе. Крепко написаная эпитафия.
Как вдруг появляется очерк о Есенине.
Снова смена жанра: литературный анализ. Ходасевич даже себя забыл упомянуть ( или не нашел куда пристроить), он действительно углубился в творчество СЕ, и как ни в одном другом очерке «Некрополя» взялся сопоставлять стихотворные строчки и жизнь поэта. Это самая горячая, эмоциональная статья, ее действительно интересно читать. Анализ стройный, корректный, возможно не без предвзятости, но суждения и выводы очень небезосновательные. Но это уже не мемуаристика!
Такое создалось впечталение, что Ходасевичу надо было что-то издать, показать себя, поставить рядом с более известными именами.
Ну и финал – очерк о Горьком. Начался он весьма симпатично, потому что стало ясно: Горького Ходасевич видел не из-за угла однажды вечером, а прожил по его собственным подсчетам с ним под одной крышей около полутора лет. И как-то сразу именно как о человеке стал о нем писать. Развенчал, кстати, мифы о Горьком и его непомерно шикарной жизни, написал каким тот был тружеником и скромнягой, как много помогал людям, содержал целые семьи на свои гонорары. Читаешь и думаешь, надо же, в чем подвох-то? Что-то же обязательно должно быть, мы же на кладбище.
И тут Ходасевич выдает ошеломительную тираду о сущности Горького, мол тот уж очень ложь любил, очень часто превозносил ее над правдой и больше всего был счастлив принимая ложь за правду. Столько красок извел автор на выписывание этой, я бы сказала, мерзости. И литературу, наконец, вспомнил, чуть пораскладывал свой пасьянс на героев « На дне», на большее его не хватило. Тут неважно, был ли Горький таким или нет, путался ли во лжи и правде, просто когда в твоем кругу обитает, твоим теплом греется вот такой Ходасевич, это отвратительно. Потом, кстати, после такого обличительного, красочного выпада, автор как-то опять надевает домашние тапочки и говорит, что Буревестник был милейшим человеком. И уже непонятно, кто живет «не по лжи».
Автор рассказывает, что Горький успел оценить его очерк о Брюсове, отметил. что великолепно написано, хотя и очень зло и, мол, хотел бы, чтобы о нем Ходасевич тоже написал посмертно. Написал вот.
В целом никакой выдающейся мемуаристики я не увидела, не очень понмиаю всеобщих восторгов. Частично книга выглядит вымороченной, написанной словно по принуждению. Желания почитать стихи Ходасевича не возникло.
И вообще я кладбища не люблю. Может в этом дело?
