Маша обследовала дом, посмотрела все, прибрала и расставила все так, как ей надо, как ей удобно.
- А там еще сковородки, настоящие, чугунные, тяжелые. Ой, и гусятница.
Маша их начищала, расставляла, и утомилась.
- Я завтра продолжу, - сказала она сама себе, проваливаясь в сон. От усталости ей даже сны не снились.
Утро началось с привычного визита бабы Лизы.
- Спишь? Нет? Вот какая ранняя. Я тебе сметаны и яиц принесла. Тут грибы мороженые, а это сушеные. Семен картофель сейчас принесет, ведерко, тебе на первое время хватит.
- Сколько я Вам должна?
- Сметана своя, сейчас и продать некому, пропадает. Так что так отдаю, выкидывать жалко. Сегодня масло делать буду, так что угощу. Свое-то вкуснее, не покупное. Если надо простоквашу или топленое молоко, говори, я принесу. Молоко топить тоже буду, к рождеству блинов на топленом молоке сделаю. Ты такое и не ела.
- Бабушка Лиза, я тут дважды какого-то мужчину чуть с ног не сбила.
- А, это Андрюха, он там живет, - баба Лиза неопределённо махнула рукой в сторону. – Обидел, что ли?
- Не так чтобы уж очень, но хамоватый.
- Ты не обращай внимания. Добрейшей души человек, милый, интеллигентный. Просто у него только-только развод прошел, тяжелый, и он все бросил, и сюда уехал. Там жена даже стол кухонный пилила. Вот так делила.
- А он?
- Он просто сказал: забирай все, мне мое здоровье дороже. И уехал. Первое время за сердце все держался, сейчас получше стало, но вот женщин пока еще почти ненавидит. Все ему мерещатся на жену похожие.
- А где он работает?
- Сейчас в отпуске. Он же много лет не был там, а теперь разом все взял, чтобы восстановиться. Ну, ладно, заболталась я. Ты на Андрея не обижайся, ему время надо, чтобы в себя прийти.
И Елизавета Максимовна убежала по своим делам.
- Настоящий колобок, туда пришел, сюда ушел, - прокомментировала Маша.
Утром она решила разобрать чердак, забралась на него. Чердак был тих и темен, ближе к входу стоял большой сундук, с металлическими накладками.
- Ой, он тяжелый. Но я волоком понемногу его стащу вниз, открыть-то никак, ключа нет, а тут смотреть темно и неинтересно.
на Литрес вышли книги Берегиня -2
***
Она потянула сундук на себя, он наклонился, и Маша уже решила, что все, сейчас грохнется вниз, тяжелый сундук на нее, и настанет финал ее молодой жизни. Перед ней пронеслись венки и надпись на могилке: «Она погибла от сундука», «Сундук упал на нее. Помним, любим, скорбим».
Но ей как-то удалось удержаться и стащить его. Она могла чем угодно поклясться, что кто-то придержал сундук, и помог его стащить. Но ведь там никого не было.
- Мистика какая-то, - пробормотала она.
Сундук был заперт, вот досада-то. Маша и так и этак пыталась вскрыть замок, и тут вспомнила:
- Я же какие-то ключи видела в ящике стола, или в тумбочке. Так, где там они. Это маленькие, это плоские. А вот этот – большой, старый такой, должен подойти, замо́к немаленький.
Она открыла сундук: он был полон разных вещей: отрезы ткани, какие-то платки, даже шуба была и дубленка. Маша их отложила:
- Потом померю, посмотрю. Если моль поела или истерты, придумаю куда применить. Ой, какой милый ситчик, из него надо занавески сшить. У меня и старая швейная машинка тут есть, ручная. Но мне много шить не надо. Я еще думала, что бы на ней попробовать сшить.
Она перебирала богатства из сундука, и тут увидела альбом - большой, кожаный. Она его достала, и ей показалось, что каким-то теплом повеяло от него.
Маша открыла первую страницу. Там были фотографии, к каждой была подпись, указаны годы жизни.
Она листала, смотрела на людей, некоторые ей казались смутно знакомыми, словно она смотрела кино про кого-то близкого. Фото были парами – мужчина и женщина рядом, муж и жена. На одной фотографии она увидела бабушку, рядом с ней пустое место и следующее фото мамы с папой. Именно такими она их и помнила. Смеющимися, счастливыми.
Последнее фото было ее. Маша недоуменно смотрела, она помнила это платье, ей его Карина сшила, Маша тогда на третьем курсе училась. Легкое, летнее, летящее, оно ей очень шло.
Маша шла по парку, и улыбалась миру, солнцу, прямо светилась вся.
- Откуда тут такое фото? – удивилась она,- И кто его поместил в старый альбом?
В углу раздался шорох, и Маша сказала:
- А ну, кто там шебуршит, выходи! А то я тебя, ух!